Предыдущая публикация
ГЛАВА 7
ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ШАДАТСКОЙ КРЕПОСТИ и КАЗАЧЬЕГО КАРАТУЗА. О ТРАГИЧЕСКИХ СОБЫТИЯХ ОСЕНИ 1918 ГОДА...
Село Каратузское (в просторечьи-Каратуз) — село, сельское поселение - административный центр Каратузского района, Красноярского края. В прошлом это одна из самых крупных казачьих станиц, расположенных в южном Минусинском уезде Енисейской губернии. Каратуз расположен на берегах речки Каратуз, впадающей в реку Амыл. При слиянии с Казыром они образуют реку Туба, которая впадает в Енисей. В 100 километрах к юго-востоку от железнодорожной станции Минусинск. (эта небольшая станция ранее была конечным пунктом Ачинско-Минусинской жел. дороги (Ачминдора), а теперь она расположена на трассе Абакан-Тайшет. Постройка казаками Абаканской (1707г.) и Саянской (1717-1718 г. г.) крепостей и основание ряда других форпостов и острогов на Енисее надолго закрепило могущество русского государства в Присаянском крае. Буринским (1727 г.) и Кяхтинским (1728 г.), мирными договорами между сопредельными сторонами была установлена пограничная линия русско-китайской границы. ЧЕРТЕЖНАЯ КНИГА СИБИРИ"- первый русский географический атлас, обобщивший результаты новых географических открытий совершенных русскими первопроходцами в 17 –ом веке.
Так, 10 января 1696 года, Сибирским Приказом (правительственное ведомство в царском Сенате, отвечающие за положение дел в Сибири) во все города Сибири были посланы царские грамоты о составлении подробных чертежей территории этого сибирского края. В 1696-97г.г. в Тобольске, Иркутске и других сибирских городах были составлены чертежи разных городов и территорий сибирских уездов. Чертежи Западной Сибири и атлас Сибирских рек, т. н. "Хорографическую книгу", составил знаменитый учёный С. У. Ремезов (170 л., её оригинал хранится ныне в Стокгольме).
В связи со слухами о нападении Китая на Джунгарию и разгромом китайской армией джунгарских вооруженных отрядов, создалась опасность захвата китайцами русской территории на Алтае. В этой связи военный гарнизон Саянской крепости, расположенной в Минусинской котловине в 1745 году увеличили до 100 человек при 6 пушках-единорогах. По существу, в те далекие годы это деревянное укрепление стало центральным на всем Абаканском участке Русско-китайской пограничной линии. Общее же число новых казачьих караулов в Присаянье увеличилось до шести. Один из них был основан казаками в 1767 году на притоке реки Тубы - Амыле при впадении в него речки Шадат. Кроме того, на линии основаны Таштыпский (Тащибский) и Монокский ( Монуцкий) караулы на одноименных притоках р. Абакан: Таштыпе и Моноке. Оба этих новых пограничных караула были отмечены на карте «Полуденной части Сибирской губернии»,
В связи со слухами о нападении Китая на Джунгарию и разгромом китайской армией джунгарских вооруженных отрядов, создалась опасность захвата китайцами русской территории на Алтае. В этой связи военный гарнизон Саянской крепости, расположенной в Минусинской котловине в 1745 году увеличили до 100 человек при 6 пушках-единорогах. По существу, в те далекие годы это деревянное укрепление стало центральным на всем Абаканском участке Русско-китайской пограничной линии. Общее же число новых казачьих караулов в Присаянье увеличилось до шести. Один из них был основан казаками в 1767 году на притоке реки Тубы - Амыле при впадении в него речки Шадат. Кроме того, на линии основаны Таштыпский (Тащибский) и Монокский ( Монуцкий) караулы на одноименных притоках р. Абакан: Таштыпе и Моноке. Оба этих новых пограничных караула были отмечены на карте «Полуденной части Сибирской губернии»,
изготовленной поручиком Яковом Уксусниковым в 1759 г. Следовательно, можно сделать вывод, что в этот период времени казаки уже находились в этих и других пограничных постах и караулах . Позднее они стали селиться на удобных свободных землях, вблизи основанных ими караулов и постов. Кстати, Таштып (ныне райцентр Таштыпского р-на РХ) и Байкалова деревня (ныне с. Большой Монок Бейского р-на РХ) были также отмечены экспедицией учёного немца Петра Симона Палласа (1741-1811г.г.), которая 12 сентября 1772 г. побывала в самой Саянской крепости и в других окрестных селениях. Экспедиция побывала и на его самых дальних форпостах: Ой-Кебежском, Нарыссогойском и Шедатском (в некоторых источниках - Шадатском-авт.) и деревне Усть-Ойской, охранную службу в которых несли красноярские казаки.
Архивы свидетельствуют, что в 1773 г. «Шедатский казачий караул» посетил сержант Корпуса геодезии Егор Яковлевич Пестеров, которому было поручено важное государственное дело - установление пограничной линии на местности. В 1775 г. «для построения казарм и прочего» местным казакам было выделено 15 топоров и другие строительные инструменты. Сам Пестеров лично отвел землю для домов и полей абаканским казакам, которые одни из всех пограничных занимались земледелием. Например, так появилось поселение арбатских казаков - станица Арбатская. Основанный при ней караул именовался «Вторым Абаканским», т.к. был расположен также на реке Абакан. Примерно в это же время на левом берегу р. Тубы была основана дер. Шошина. Несколько казаков с такой фамилией несли государеву службу и на Шадатском посту. В списке 1785 г. на юге Минусинской котловины перечислены несколько казачьих постов. Однако упоминаний ни самой Шадатской крепости, ни о казачьем Каратузе в архивных документах той поры ещё нет. Возможно, что после того, как старая деревянная Шедатская (Шадат) крепость сгорела, казакам было дано указание от начальства о построении новой крепости в нескольких верстах от старой.
Вот что писал об этом строительстве дозорщику Абаканской и Саянской границы Иконникову 17 сентября 1785 г.в своём приказе Красноярской воеводской избы комендант Иван Брикгаузен : "... Рапортом вы о Шедацкой крепости доносите, что оная Шедатская крепость вся погорела, и прописывая неудобности в том месте построения, просите, чтобы оное построение крепости было позволено учредить на отведённом бывшим за описанием границы сержантом геодезии Пестеревым, по способности отстоящим в 15-ти верстах и на способном месте, к сему, де и приготовлен вами в том месте лес... я ваше представление конфирмую в сходности, как бывший за описанием сержанта геодезии Пестерова положения, кое было по повелению главного правительства, и я, положения сего вновь отрешить не отваживаюсь, следственно имейте упредить в наискорейшем времени, как крепость зависит к охранению общества, то оную как наискорее возможно в настоящем порядке построить и содержать в полном порядке, не токмо самую крепость, но и всю границу под своим приглядом...".
Вот что писал об этом строительстве дозорщику Абаканской и Саянской границы Иконникову 17 сентября 1785 г.в своём приказе Красноярской воеводской избы комендант Иван Брикгаузен : "... Рапортом вы о Шедацкой крепости доносите, что оная Шедатская крепость вся погорела, и прописывая неудобности в том месте построения, просите, чтобы оное построение крепости было позволено учредить на отведённом бывшим за описанием границы сержантом геодезии Пестеревым, по способности отстоящим в 15-ти верстах и на способном месте, к сему, де и приготовлен вами в том месте лес... я ваше представление конфирмую в сходности, как бывший за описанием сержанта геодезии Пестерова положения, кое было по повелению главного правительства, и я, положения сего вновь отрешить не отваживаюсь, следственно имейте упредить в наискорейшем времени, как крепость зависит к охранению общества, то оную как наискорее возможно в настоящем порядке построить и содержать в полном порядке, не токмо самую крепость, но и всю границу под своим приглядом...".
А вот так выглядит свидетельство о пограничных красноярских и абаканских казаках , написанное рукой самого Егора Пестерева: «…Абаканские (живущие в Абаканске-городе (в р-не старого Краснотуранска) казаки напредь сего времени при караулах ни какого хлебопашества не имели, ибо они не были поселены при караулах домами; в бытность же мою на границе по представлению моему велено их поселить при караулах; а как при всех караулах довольно имеется способнейших к хлебопашеству земель, то они ныне не только к пропитанию своих семейств, но и продавать довольно хлеба запасы имеют. Шедатского караула казаки поселены при речке Каратусе, впадающей в реку Имыл;(Амыл-авт.) Кебешские казаки поселены на реке Ое; Саянские же казаки при Саянской крепости на реке на Енисее; Абаканские выше речки Арбат, впадающей в реку Абакан; Монуцкие казаки - при устье речки Манокъ, при впадении оной в реку Абакан; а Таштыпские казаки – в карауле при речке Таштыпъ..."
Фрагмент текста приведенный выше, взят автором из примечаний к работе, известной среди сибирских краеведов и учёных под весьма длинным и непривычным для современного читателя названием: "О прикосновенных около китайской границы жителях, как российской ясашной татарве, так и китайских мунгалах (монголах) и сойётах (тувинцах), сделанные Егором Пестеровым с 1772 по 1781 г.г., в бытность его пограничным комиссаром Абаканского участка Русско-китайской границы при сочинении карты и при отыскании им пришедших в негодность трактованных пограничных знаках, и самой пограничной межи - между Российской Империей и Китайским государством черты, лежащей от Иркутской губернии чрез Красноярский уезд, до бывшего Зенгорского на Алтае владения".
В исповедной росписи Тобольской епархии, Красноярского заказа, села Курагинского, Архангельской церкви также есть записи за 1788 год. Так впервые появляется роспись «служивых и отставных казаков и всех их домашних и сродников, живущих в станице Каратуской». В этом церковном списке значится 61 «ревизская душа», включающая не только самих каратузских казаков, но также их жен и детей, которые на момент той переписи проживали в 10 дворах. Основателями Каратуза стали казачьи семьи: Кудриных, Скобеевых, Юшковых, Шаховых, Шахматовых, Белослудовых, Стрижневых (в оригинале текста – Фтрифнёвых-прим. авт.), Лазицких и Ковригиных. Выходит, что основание нового поселения служилыми казаками Шадатского караула по факту произошло в 1785 г., но официальным годом основания этого поселения ныне принято считать год 1787.
На карте Колывано-Воскресенского наместничества 1792 г. у реки Амыл также обозначен «Шедатский погр. караул», а ниже по течению между левыми притоками значится "поселение Шедатских казаков» - Каратуз.
Фрагмент текста приведенный выше, взят автором из примечаний к работе, известной среди сибирских краеведов и учёных под весьма длинным и непривычным для современного читателя названием: "О прикосновенных около китайской границы жителях, как российской ясашной татарве, так и китайских мунгалах (монголах) и сойётах (тувинцах), сделанные Егором Пестеровым с 1772 по 1781 г.г., в бытность его пограничным комиссаром Абаканского участка Русско-китайской границы при сочинении карты и при отыскании им пришедших в негодность трактованных пограничных знаках, и самой пограничной межи - между Российской Империей и Китайским государством черты, лежащей от Иркутской губернии чрез Красноярский уезд, до бывшего Зенгорского на Алтае владения".
В исповедной росписи Тобольской епархии, Красноярского заказа, села Курагинского, Архангельской церкви также есть записи за 1788 год. Так впервые появляется роспись «служивых и отставных казаков и всех их домашних и сродников, живущих в станице Каратуской». В этом церковном списке значится 61 «ревизская душа», включающая не только самих каратузских казаков, но также их жен и детей, которые на момент той переписи проживали в 10 дворах. Основателями Каратуза стали казачьи семьи: Кудриных, Скобеевых, Юшковых, Шаховых, Шахматовых, Белослудовых, Стрижневых (в оригинале текста – Фтрифнёвых-прим. авт.), Лазицких и Ковригиных. Выходит, что основание нового поселения служилыми казаками Шадатского караула по факту произошло в 1785 г., но официальным годом основания этого поселения ныне принято считать год 1787.
На карте Колывано-Воскресенского наместничества 1792 г. у реки Амыл также обозначен «Шедатский погр. караул», а ниже по течению между левыми притоками значится "поселение Шедатских казаков» - Каратуз.
Оставили свои свидетельства о казачьем Каратузе и некоторые знаменитые личности, современники основателей казачьей станицы Каратузской Минусинского уезда. Так, первый гражданский губернатор Енисейской губернии А. А. Степанов (1781-1837г.г.) писал в одной из своих работ: «Казацкие форпосты в Минусинской котловине расположены в черте на пространстве 250 верст по границе мунгальской… В форпост Шадатский дорога торная, которая идет через Минусинск - село Тесинское - деревню Шошу… Из Кебежа езда степною дорогою проходит через пространную равнину, посреди которой пролегают гряды холмов, а далее перелески березовые. В правой стороне видно окончание Саянского хребта. Впереди на пути - высокая гора Камыш-Шаг и, не доезжая до нее, на высокой возвышенности стоит казачий форпост Шадатский, на р. Казьга-Шубе без всякого укрепления». Вероятно, именно по результатам той поездки губернатор и даёт заключение, которое позволю себе процитировать здесь почти полностью: «… казачьи станицы Минусинского и Красноярского уездов располагаются в прекрасных местах, природа наделила их в изобилии: полями плодородными, лугами цветущими, реками богатыми рыбою, леса - дичью и зверем, рогатым скотом и конями. За это и жители их не остаются неблагодарными. Они занимаются рачительно как хлебопашеством, так и скотоводством, живут чрезвычайно опрятно, покойно, прославляя Бога и Царя».
Финский этнограф и лингвист Матиас Алексантери Кастрен (1813-1852г.г.), путешествовавший в 1845-1849 г.г. по Сибири, также бывал в Каратузе. Это случилось 5 (17) июля 1847 г. Этот путешественник оставил вот такую запись о нем: «…все население по Тубе состоит из казаков и туземцев, ссыльных и обруселых племен. Вследствие плодородия почвы оно довольно здесь велико, тогда как берега больших притоков ее Амыла, Кизира и Зизима (Сисима) ещё почти совсем еще не возделаны. Самое верхнее поселение во всей этой речной области - Шадатский казачий форпост, находящийся при большой, впадающей в реку Амыл, реке Каратус. Несколько верст выше него прекращается всякая проезжая дорога, и лишь узкая тропинка ведет путешественника вверх по Амылу в Саянские хребты, за которыми Урянхай и Китайская Мунгалия». Кстати, современный топонимический словарь изданный трудами сотрудников ХакНИИЯЛи (г. Абакан) так объясняет происхождение тюркского слова «Каратуз» следующим образом: от названия реки, на которой стоит село и дает ему следующее значение: «Хара Тас (Туз) - (Черная наледь)».
Остаётся добавить, что казаки Каратузской станицы на протяжении всего своего существования верой и правдой служили своему Отечеству.
Один из них, последний атаман станицы Каратузской Минусинского уезда Платон Тимофеевич Шошин являлся георгиевским кавалером. Свои боевые награды он получил за мужество на полях сражений Русско-японской войны. Каратузский станичный атаман погиб, как настоящий казак - в бою, защищая от восставших мятежников свою родную станицу.
О народных волнениях 1918 г. на территории Каратузского района за годы существования советской власти в местной прессе было несколько публикаций различных авторов, в том числе такие известные как историк к.и.н. Т.Я. Константинова и Ю.Н. Угольков, ранее являющийся собственным корреспондентом одной из центральных изданий по Краснояррскому краю, Хакасии и Туве.
Автор материала был лично знаком с Юрием Николаевичем, который, к слову сказать, посещал некоторые казачьи мероприятия и живо интересовался историей края.
Казалось бы, белых страниц этой трагической истории не должно не остаться вовсе; Однако на одно и то же событие разные люди могут смотреть совершенно разными глазами, а следовательно, разные люди могут давать одному и тому же событию совершенно противоположные оценки. Истина же, как известно, всегда лежит посередине.
Так, например, одна из исследователей этой трагедии в Каратузе, ещё в бытность студенткой истфака госпедуниверситета М. В. Константинова, а ныне - кандидат исторических наук, магистр политологических наук, доцент, заведующая кафедрой политологии и права Красноярского педуниверситета им. Астафьева, во время работы в архиве Красноярского краевого краеведческого музея провела свое исследование этой темы. Ей удалось найти очень важные факты этой трагедии. В результате проведенной кропотливой работы, она обнаружила доселе неизвестные факты той давней трагедии. В частности, ею был найден в красноярском архиве номер журнала "Енисейские епархиальные ведомости" (№ 3, 1919 г.), где был опубликован материал под названием "Подробности об убийстве в с. Каратузе священника о. Михаила Щербакова". Получается, что содержание этой, написанной по горячим следам трагедии статьи, коренным образом отличается от более поздних воспоминаний некоторых жителей Каратуза, собранными в 1967 году, к 50-летию установления советской власти местным краеведом К.Ф. Фоминым, рукопись которого хранится в районном краеведческом музее.
Как пишет сама Марина Викторовна Константинова: «… более того, эти материалы по своему содержанию разнятся настолько, что даже имя убитого священника у одного из авторов воспоминаний некоего Фомина приведено совершенно иное. Трагическт погибший священик назван именем Павла Силина, а в "Енисейских епархиальных ведомостях" опубликовано настоящее имя погибшего священника - о. Михаил Щербаков. Кстати, в тетради тов. Фомина первоначально его рукою было записано имя Михаил, а вместо фамилии - вообще стоял пропуск. Значит ли это, что его собеседники к моменту сбора этих воспоминаний фамилию забыли? Наврялд ли. Скорее, они умышленно скрыли вместе с именем убитого крестьянскими повстанцами священника и некоторые события тех трагических дней, которые трактуются вовсе не в их пользу..
Выходит, что память некоторых из собеседников каратузского краеведа Фомина к моменту сбора этих сведений уже была частично "избирательной". Что- то вроде: вот это мы помним, а вот эти события уже забыли. Возможно, что по каким-то причинам они умышленно скрыли и некоторые события тех далеких лет...
Думается, в этой ситуации значительно большего доверия заслуживают данные периодической печати непосредственно того времени, когда и происходили описываемые здесь трагические события, поскольку через десятилетия память человеческая имеет свойство забывать или изменять трактовку событий на более удобную и выгодную для самого рассказчика. Поэтому для того, чтобы читатели материала имели для себя возможность сравнить оба текста и сделать свои собственные выводы, предоставлю вниманию читателей сначала выдержку из рукописи краеведа К.Ф.Фомина, который в своем материале пишет следующие строки: «…11 ноября 1918 г., в воскресенье, Каратуз взят крестьянскими повстанцами. Атаман Шошин, пристав Тетюхин, казаки Скобеев, Власов, Квитковский, Тарасов, владелец местной лавки Лашевич и другие заняли церковь, где создали значительные запасы продовольствия, воды и боеприпасов. Значительная часть местных казаков была рассредоточена по окраинам станицы Каратуз. После стрельбы наступающих красных партизан в южной части Каратуза, казаки отступили к центру станицы. От местного жителя Леонтия Зуева командиры повстанцев узнали, что атаман станицы, пристав и некоторые другие местные казаки укрылись от нападающих партизан в церкви. Священник Павел Силин (в тексте исправлено и поверх имени Михаил написано имя Павел - авт.) закрыл входные двери Каратузской церкви снаружи на массивный замок. Ключ от которого унёс домой. Толстые кирпичные стены, железные двери, удобная для обстрела колокольня, узкие окна, широкая, открытая площадь со всех сторон делали местную церковь для наступающих восставших красных партизан почти неприступной крепостью. Повстанцы для приступа накапливались за домами, примыкающими к церковной площади, во дворах некоторых местных жителей, не простреливаемых с колокольни и из окон церкви.
Далее трагические события в Каратузе развивались следующим образом: ."..в самом начале атаки выстрелами с церковного крыльца был убиты: крестьянин по фамилии то ли Чернышов, то ли Чернышин, находившийся в составе группы красных партизан из дер. Уджей и крестьянин Муковников Иван Иванович, житель дер. Нижняя Коя Минусинского уезда, а другой красный партизан - Золотухин Михаил Антонович из соседней деревни Черёмушки в этот момент был тяжело ранен…».
В ряде других публикаций, касающихся этой непростой темы, также сообщалось, что "...каратузские белоказаки, якобы, повели перекрёстный огонь из двух пулемётов, расположенных на церковной колокольне. Подобное сообщение также абсолютно не соответствует истине. Более того, доподлинно известно, что местные казаки на момент боя никаких пулеметов при себе не имели. Винтовок и патронов к ним как у обороняющейся, так и у наступающей стороны, также было в обрез. Однако, организованный повстанцами беспокоящий обстрел по окнам церкви не позволял казакам вести постоянный прицельный огонь, к тому же и у них сказывался большой недостаток боеприпасов. Однако перестрелка продолжилась, и наконец наступил момент, когда у осажденных в церкви казаков полностью закончились патроны. Тут же церковь была взята наступающей стороной штурмом. В момент этого штурма были убиты: атаман станицы, судебный пристав, пять казаков, купец Кольцов и продавец лавки ( по другим данным - приказчик) по фамилии Тауль. Его сын, царский офицер, был убит на следующий день этих кровавых событий октября 1918 года.
Далее события развивались так: священник и его жена отказались отдать повстанцам ключи от церковных дверей и были убиты партизанами. В этом бою казаки потеряли более двадцати человек убитыми. Уцелевшие казаки, разбежавшиеся по разным дворам, так и не смогли покинуть станицу - все выходы были заблокированы восставшей толпой. Началась облава. В течение ночи были задержаны красными партизанами по одиночке. Ещё 63 каратузских казака были взяты в плен партизанами".
По данным различных советских источников в те дни было задержано в окрестностях Каратуза около 100-130 человек, в числе которых были разные люди: казаки, эсеры, меньшевики, купцы и местные милиционеры. Причем в советской печати всегда подчеркивалось, что "после допроса все они были отпущены с миром партизанами по своим домам".
Финский этнограф и лингвист Матиас Алексантери Кастрен (1813-1852г.г.), путешествовавший в 1845-1849 г.г. по Сибири, также бывал в Каратузе. Это случилось 5 (17) июля 1847 г. Этот путешественник оставил вот такую запись о нем: «…все население по Тубе состоит из казаков и туземцев, ссыльных и обруселых племен. Вследствие плодородия почвы оно довольно здесь велико, тогда как берега больших притоков ее Амыла, Кизира и Зизима (Сисима) ещё почти совсем еще не возделаны. Самое верхнее поселение во всей этой речной области - Шадатский казачий форпост, находящийся при большой, впадающей в реку Амыл, реке Каратус. Несколько верст выше него прекращается всякая проезжая дорога, и лишь узкая тропинка ведет путешественника вверх по Амылу в Саянские хребты, за которыми Урянхай и Китайская Мунгалия». Кстати, современный топонимический словарь изданный трудами сотрудников ХакНИИЯЛи (г. Абакан) так объясняет происхождение тюркского слова «Каратуз» следующим образом: от названия реки, на которой стоит село и дает ему следующее значение: «Хара Тас (Туз) - (Черная наледь)».
Остаётся добавить, что казаки Каратузской станицы на протяжении всего своего существования верой и правдой служили своему Отечеству.
Один из них, последний атаман станицы Каратузской Минусинского уезда Платон Тимофеевич Шошин являлся георгиевским кавалером. Свои боевые награды он получил за мужество на полях сражений Русско-японской войны. Каратузский станичный атаман погиб, как настоящий казак - в бою, защищая от восставших мятежников свою родную станицу.
О народных волнениях 1918 г. на территории Каратузского района за годы существования советской власти в местной прессе было несколько публикаций различных авторов, в том числе такие известные как историк к.и.н. Т.Я. Константинова и Ю.Н. Угольков, ранее являющийся собственным корреспондентом одной из центральных изданий по Краснояррскому краю, Хакасии и Туве.
Автор материала был лично знаком с Юрием Николаевичем, который, к слову сказать, посещал некоторые казачьи мероприятия и живо интересовался историей края.
Казалось бы, белых страниц этой трагической истории не должно не остаться вовсе; Однако на одно и то же событие разные люди могут смотреть совершенно разными глазами, а следовательно, разные люди могут давать одному и тому же событию совершенно противоположные оценки. Истина же, как известно, всегда лежит посередине.
Так, например, одна из исследователей этой трагедии в Каратузе, ещё в бытность студенткой истфака госпедуниверситета М. В. Константинова, а ныне - кандидат исторических наук, магистр политологических наук, доцент, заведующая кафедрой политологии и права Красноярского педуниверситета им. Астафьева, во время работы в архиве Красноярского краевого краеведческого музея провела свое исследование этой темы. Ей удалось найти очень важные факты этой трагедии. В результате проведенной кропотливой работы, она обнаружила доселе неизвестные факты той давней трагедии. В частности, ею был найден в красноярском архиве номер журнала "Енисейские епархиальные ведомости" (№ 3, 1919 г.), где был опубликован материал под названием "Подробности об убийстве в с. Каратузе священника о. Михаила Щербакова". Получается, что содержание этой, написанной по горячим следам трагедии статьи, коренным образом отличается от более поздних воспоминаний некоторых жителей Каратуза, собранными в 1967 году, к 50-летию установления советской власти местным краеведом К.Ф. Фоминым, рукопись которого хранится в районном краеведческом музее.
Как пишет сама Марина Викторовна Константинова: «… более того, эти материалы по своему содержанию разнятся настолько, что даже имя убитого священника у одного из авторов воспоминаний некоего Фомина приведено совершенно иное. Трагическт погибший священик назван именем Павла Силина, а в "Енисейских епархиальных ведомостях" опубликовано настоящее имя погибшего священника - о. Михаил Щербаков. Кстати, в тетради тов. Фомина первоначально его рукою было записано имя Михаил, а вместо фамилии - вообще стоял пропуск. Значит ли это, что его собеседники к моменту сбора этих воспоминаний фамилию забыли? Наврялд ли. Скорее, они умышленно скрыли вместе с именем убитого крестьянскими повстанцами священника и некоторые события тех трагических дней, которые трактуются вовсе не в их пользу..
Выходит, что память некоторых из собеседников каратузского краеведа Фомина к моменту сбора этих сведений уже была частично "избирательной". Что- то вроде: вот это мы помним, а вот эти события уже забыли. Возможно, что по каким-то причинам они умышленно скрыли и некоторые события тех далеких лет...
Думается, в этой ситуации значительно большего доверия заслуживают данные периодической печати непосредственно того времени, когда и происходили описываемые здесь трагические события, поскольку через десятилетия память человеческая имеет свойство забывать или изменять трактовку событий на более удобную и выгодную для самого рассказчика. Поэтому для того, чтобы читатели материала имели для себя возможность сравнить оба текста и сделать свои собственные выводы, предоставлю вниманию читателей сначала выдержку из рукописи краеведа К.Ф.Фомина, который в своем материале пишет следующие строки: «…11 ноября 1918 г., в воскресенье, Каратуз взят крестьянскими повстанцами. Атаман Шошин, пристав Тетюхин, казаки Скобеев, Власов, Квитковский, Тарасов, владелец местной лавки Лашевич и другие заняли церковь, где создали значительные запасы продовольствия, воды и боеприпасов. Значительная часть местных казаков была рассредоточена по окраинам станицы Каратуз. После стрельбы наступающих красных партизан в южной части Каратуза, казаки отступили к центру станицы. От местного жителя Леонтия Зуева командиры повстанцев узнали, что атаман станицы, пристав и некоторые другие местные казаки укрылись от нападающих партизан в церкви. Священник Павел Силин (в тексте исправлено и поверх имени Михаил написано имя Павел - авт.) закрыл входные двери Каратузской церкви снаружи на массивный замок. Ключ от которого унёс домой. Толстые кирпичные стены, железные двери, удобная для обстрела колокольня, узкие окна, широкая, открытая площадь со всех сторон делали местную церковь для наступающих восставших красных партизан почти неприступной крепостью. Повстанцы для приступа накапливались за домами, примыкающими к церковной площади, во дворах некоторых местных жителей, не простреливаемых с колокольни и из окон церкви.
Далее трагические события в Каратузе развивались следующим образом: ."..в самом начале атаки выстрелами с церковного крыльца был убиты: крестьянин по фамилии то ли Чернышов, то ли Чернышин, находившийся в составе группы красных партизан из дер. Уджей и крестьянин Муковников Иван Иванович, житель дер. Нижняя Коя Минусинского уезда, а другой красный партизан - Золотухин Михаил Антонович из соседней деревни Черёмушки в этот момент был тяжело ранен…».
В ряде других публикаций, касающихся этой непростой темы, также сообщалось, что "...каратузские белоказаки, якобы, повели перекрёстный огонь из двух пулемётов, расположенных на церковной колокольне. Подобное сообщение также абсолютно не соответствует истине. Более того, доподлинно известно, что местные казаки на момент боя никаких пулеметов при себе не имели. Винтовок и патронов к ним как у обороняющейся, так и у наступающей стороны, также было в обрез. Однако, организованный повстанцами беспокоящий обстрел по окнам церкви не позволял казакам вести постоянный прицельный огонь, к тому же и у них сказывался большой недостаток боеприпасов. Однако перестрелка продолжилась, и наконец наступил момент, когда у осажденных в церкви казаков полностью закончились патроны. Тут же церковь была взята наступающей стороной штурмом. В момент этого штурма были убиты: атаман станицы, судебный пристав, пять казаков, купец Кольцов и продавец лавки ( по другим данным - приказчик) по фамилии Тауль. Его сын, царский офицер, был убит на следующий день этих кровавых событий октября 1918 года.
Далее события развивались так: священник и его жена отказались отдать повстанцам ключи от церковных дверей и были убиты партизанами. В этом бою казаки потеряли более двадцати человек убитыми. Уцелевшие казаки, разбежавшиеся по разным дворам, так и не смогли покинуть станицу - все выходы были заблокированы восставшей толпой. Началась облава. В течение ночи были задержаны красными партизанами по одиночке. Ещё 63 каратузских казака были взяты в плен партизанами".
По данным различных советских источников в те дни было задержано в окрестностях Каратуза около 100-130 человек, в числе которых были разные люди: казаки, эсеры, меньшевики, купцы и местные милиционеры. Причем в советской печати всегда подчеркивалось, что "после допроса все они были отпущены с миром партизанами по своим домам".
Например, в книге автора К.А.Колторакова "Этих дней не забыть" (Красноярск, изд. 1968 г.) также была опубликована ещё одна версия тех трагических событий, во время которых произошло убийство священника и его супруги в Каратузе, хотя его имя в тексте материала напрямую так и не было названо: Автор пишет: «восставшие потребовали от местных казаков сдать оружие и разойтись по домам. Но казаки во главе с атаманом станицы П.Т. Шошиным и станичным священником отказались по каким-то причинам это сделать. Установив пулемёт на церковной площади, они тут же открыли огонь. Двое - Егор Чернышевский из села Уджейского и Иван Муковников из Верхней Кои были убиты. Повстанцы сразу ответили стрельбой из оружия и подавили своим огнем сопротивление казаков. Затем партизаны захватили всю станицу, физически уничтожив при этом в общей сложности 27 казаков, в том числе и самого станичного атамана П.Т. Шошина и его родного брата. А захваченный партизанами священник Каратузской церкви и один купец-кабатчик за контрреволюционные действия были прилюдно казнены красными партизанами…».
Как минимум, существует ещё одна, причем разительно отличающаяся от всех других трактовка тех трагических событий, разыгравшихся в Каратузе в те далекие дни 1918 года . На мой взгляд, именно она наиболее правдоподобна, т.к. составлена на основе свидетельских показаний очевидцев той кровавой трагедии. Ниже предлагаю познакомиться читателям с ещё одним материалом - это статья из журнала "Енисейские епархиальные ведомости" изд. 1919 г. В ней опубликован материал под названием: "Подробности об убийстве в станице Каратуз Минусинского уезда священника местной церкви о. Михаила Щербакова". В ней сказано, что Благочинный 2-го участка Минусинского уезда, священник Иннокентий Шувалов рапортом за №8 от 31 января 1918.г. донёс Епархиальной Власти нижеследующее: «…29-го октября 1918 г. на станицу Каратуз неожиданно напали восставшие крестьяне из окрестных деревень. Их целью было - отобрать у местных казаков оружие, а вооружившись, затем отобрать у казаков их земельные наделы и сенокосы. На лицо это была попытка некоторой части восставших расправиться с некоторыми из местных казаков физически. Поэтому, часть казаков, спасаясь от преследования и скорой кровавой расправы, укрылась в помещении местной церкви. За это некоторые из крестьянских погромщиков стали обвинять местного священника о. Михаила Щербакова, как участника спасения этих казаков. Более того, часть восставших и вооруженных крестьян, явочным порядком явилась в квартиру священника о. Михаила и стала самочинно производить обыск, стремясь отыскать у него оружие. Произведя обыск, разгоряченная алкоголем толпа, однако ничего предосудительного и незаконного у него дома не нашла. Тогда возбужденная толпа из жилого дома о. Михаила двинулась к самой церкви, куда пошёл и сам батюшка. В церкви мятежники также повсюду искали патроны и оружие, тем не мене, о.Михаил Щербаков, несмотря на то, что на каждом шагу ему грозила смертельная опасность, уговаривал мятежников, чтобы они вели себя в храме благоприлично. Так он исполнял долг пастыря, увещевая заблудших словом любви. Затем из церкви о. Михаил вновь ушёл на свою квартиру, куда вскоре вновь явилось сразу несколько человек-повстанцев, для того, чтобы произвести новый обыск его домовладения. Жена о. Михаила также стала разговаривать с пришедшими в дом мятежниками, объясняя им, что обыск у них уже был произведён ранее итп. Впрочем, это не возымело на них никакого действия. Напротив, уговоры жены священника только усилили злобу подошедшей толпы, в результате чего один из этой толпы, будучи сильно пьяным, (впрочем, в состоянии опьянения были и многие другие крестьяне, тут же на месте объявившие себя красными партизанами). Злоумышленник, ни слова не говоря, произвёл в неё выстрел из нагана и матушка, смертельно раненая пулей в живот, тут же упала на пол своего жилища. После этого часть толпы тут же выскочила из дома на улицу; о. Михаил и его малолетние дети стали умолять повстанцев, чтобы они пощадили его, но другой злодей вскинул свой револьвер и выстрелом в голову из нагана уложил уже самого о. Михаила; Причем выпущенная им пуля попала в шею священника и вышла в затылок, так что смерть священника была практически моментальной. Оставшиеся его дети (две дочери и мальчик), на глазах которых и было совершено это злодеяние, от увиденного ими убийства впали в беспамятство. Убийцы, обыскав всю квартиру священника, удалились, при этом захватив часть личных носильных вещей убитого священника и его жены, а также домашних серебряных столовых приборов. Матушка вскоре была перевезена прихожанами Каратузской церкви в больницу, где и скончалась через сутки после случившегося в неё выстрела. Осиротевших детей священника приютил у себя инспектор Высшего начального училища г-н Мильчаков.
Прибыть на погребение убитого священника и его супруги соседним священникам не было возможности, ибо сообщения с Каратузом в те трагические и кровавые дни не было, да и из села не каждый мог выехать. Поэтому похороны о. Михаила Щербакова и его жены были совершены одним о. Василием Рождественским во временную могилу, вырытую на сельском кладбище, так как в церковной ограде восставшие крестьянские мятежники похоронить тела священника и его супруги не позволили. Похороны были проведены без отпевания о. Михаила, а его погибшая жена была отпета. Много хлопотал по устройству похорон церковный староста с. Каратуза - Балдуев. Самые похороны убитого священника и его скончавшейся от ранения супруги были совершены под насмешками местных повстанцев и были весьма небезопасны для самих участников этого погребения. Тело о. Михаила Щербакова во временной могиле покоилось до 12-го декабря ст.ст. 1918 г. 12(25) декабря 1918 г. состоялось торжественное отпевание убиенного восставшими крестьянскими повстанцами о. Михаила Щербакова. Широкое оповещение об этом собрало ко времени отпевания положительно всё духовенство 2-го благочиния Минусинского уезда и громадную массу местного народа. Накануне, вечером, тело почившего было изъято из временной могилы ис крестным ходом, в сопровождении довольно большой массы народа, перенесено священнослужителями в местный храм, где над гробом с телом о.Михаила совершено соборное заупокойное всенощное бдение и после него установлено очередное чтение священнослужителями св. Евангелия. Рано утром, ещё задолго до начала Литургии, стала стекаться в храм народная масса. В 9 часов утра началась литургия при участии нескольких священников. После окончания её было совершено, при участии 13-ти священников, пяти дьяконов и хора певчих трогательное и торжественное отпевание пастыря-молитвенника. Какой-то грустью и величавой торжественностью веяло от всего этого печального богослужения. Пронёсшийся по волости ураган народного мятежа заставил многих задуматься над совершающимися событиями, и народные души, в лице лучших сынов Православной Церкви, собрались, объединяясь у праха убитого иерея, и здесь, в слезах, излили всю скорбь о междоусобицах, раздорах, положении Церкви и, особенно, о зверски невинно убитом красными партизанами о. Михаиле.
Как минимум, существует ещё одна, причем разительно отличающаяся от всех других трактовка тех трагических событий, разыгравшихся в Каратузе в те далекие дни 1918 года . На мой взгляд, именно она наиболее правдоподобна, т.к. составлена на основе свидетельских показаний очевидцев той кровавой трагедии. Ниже предлагаю познакомиться читателям с ещё одним материалом - это статья из журнала "Енисейские епархиальные ведомости" изд. 1919 г. В ней опубликован материал под названием: "Подробности об убийстве в станице Каратуз Минусинского уезда священника местной церкви о. Михаила Щербакова". В ней сказано, что Благочинный 2-го участка Минусинского уезда, священник Иннокентий Шувалов рапортом за №8 от 31 января 1918.г. донёс Епархиальной Власти нижеследующее: «…29-го октября 1918 г. на станицу Каратуз неожиданно напали восставшие крестьяне из окрестных деревень. Их целью было - отобрать у местных казаков оружие, а вооружившись, затем отобрать у казаков их земельные наделы и сенокосы. На лицо это была попытка некоторой части восставших расправиться с некоторыми из местных казаков физически. Поэтому, часть казаков, спасаясь от преследования и скорой кровавой расправы, укрылась в помещении местной церкви. За это некоторые из крестьянских погромщиков стали обвинять местного священника о. Михаила Щербакова, как участника спасения этих казаков. Более того, часть восставших и вооруженных крестьян, явочным порядком явилась в квартиру священника о. Михаила и стала самочинно производить обыск, стремясь отыскать у него оружие. Произведя обыск, разгоряченная алкоголем толпа, однако ничего предосудительного и незаконного у него дома не нашла. Тогда возбужденная толпа из жилого дома о. Михаила двинулась к самой церкви, куда пошёл и сам батюшка. В церкви мятежники также повсюду искали патроны и оружие, тем не мене, о.Михаил Щербаков, несмотря на то, что на каждом шагу ему грозила смертельная опасность, уговаривал мятежников, чтобы они вели себя в храме благоприлично. Так он исполнял долг пастыря, увещевая заблудших словом любви. Затем из церкви о. Михаил вновь ушёл на свою квартиру, куда вскоре вновь явилось сразу несколько человек-повстанцев, для того, чтобы произвести новый обыск его домовладения. Жена о. Михаила также стала разговаривать с пришедшими в дом мятежниками, объясняя им, что обыск у них уже был произведён ранее итп. Впрочем, это не возымело на них никакого действия. Напротив, уговоры жены священника только усилили злобу подошедшей толпы, в результате чего один из этой толпы, будучи сильно пьяным, (впрочем, в состоянии опьянения были и многие другие крестьяне, тут же на месте объявившие себя красными партизанами). Злоумышленник, ни слова не говоря, произвёл в неё выстрел из нагана и матушка, смертельно раненая пулей в живот, тут же упала на пол своего жилища. После этого часть толпы тут же выскочила из дома на улицу; о. Михаил и его малолетние дети стали умолять повстанцев, чтобы они пощадили его, но другой злодей вскинул свой револьвер и выстрелом в голову из нагана уложил уже самого о. Михаила; Причем выпущенная им пуля попала в шею священника и вышла в затылок, так что смерть священника была практически моментальной. Оставшиеся его дети (две дочери и мальчик), на глазах которых и было совершено это злодеяние, от увиденного ими убийства впали в беспамятство. Убийцы, обыскав всю квартиру священника, удалились, при этом захватив часть личных носильных вещей убитого священника и его жены, а также домашних серебряных столовых приборов. Матушка вскоре была перевезена прихожанами Каратузской церкви в больницу, где и скончалась через сутки после случившегося в неё выстрела. Осиротевших детей священника приютил у себя инспектор Высшего начального училища г-н Мильчаков.
Прибыть на погребение убитого священника и его супруги соседним священникам не было возможности, ибо сообщения с Каратузом в те трагические и кровавые дни не было, да и из села не каждый мог выехать. Поэтому похороны о. Михаила Щербакова и его жены были совершены одним о. Василием Рождественским во временную могилу, вырытую на сельском кладбище, так как в церковной ограде восставшие крестьянские мятежники похоронить тела священника и его супруги не позволили. Похороны были проведены без отпевания о. Михаила, а его погибшая жена была отпета. Много хлопотал по устройству похорон церковный староста с. Каратуза - Балдуев. Самые похороны убитого священника и его скончавшейся от ранения супруги были совершены под насмешками местных повстанцев и были весьма небезопасны для самих участников этого погребения. Тело о. Михаила Щербакова во временной могиле покоилось до 12-го декабря ст.ст. 1918 г. 12(25) декабря 1918 г. состоялось торжественное отпевание убиенного восставшими крестьянскими повстанцами о. Михаила Щербакова. Широкое оповещение об этом собрало ко времени отпевания положительно всё духовенство 2-го благочиния Минусинского уезда и громадную массу местного народа. Накануне, вечером, тело почившего было изъято из временной могилы ис крестным ходом, в сопровождении довольно большой массы народа, перенесено священнослужителями в местный храм, где над гробом с телом о.Михаила совершено соборное заупокойное всенощное бдение и после него установлено очередное чтение священнослужителями св. Евангелия. Рано утром, ещё задолго до начала Литургии, стала стекаться в храм народная масса. В 9 часов утра началась литургия при участии нескольких священников. После окончания её было совершено, при участии 13-ти священников, пяти дьяконов и хора певчих трогательное и торжественное отпевание пастыря-молитвенника. Какой-то грустью и величавой торжественностью веяло от всего этого печального богослужения. Пронёсшийся по волости ураган народного мятежа заставил многих задуматься над совершающимися событиями, и народные души, в лице лучших сынов Православной Церкви, собрались, объединяясь у праха убитого иерея, и здесь, в слезах, излили всю скорбь о междоусобицах, раздорах, положении Церкви и, особенно, о зверски невинно убитом красными партизанами о. Михаиле.
на снимке: о. Михаил Щербаков
Думается, не скоро исчезнет из народного сердца память об этом грустном и печальном богослужении и в минуты особенного возбуждения, быть может, многих заставит быть более осмотрительными в их выступлении против Церкви и её служителей. При отпевании были сказаны проповеди сыном убитого о. Александром Щербаковым и одним из священников благочиния о. Всеволодом Барковым. После отпевания гроб с телом убиенного о. Михаила Щербакова был торжественно обнесен вокруг церкви и похоронен в могилу, находящуюся в церковной ограде местного православного храма, куда к тому времени было перенесено и тело скончавшейся от ранения жены о. Михаила. Считаем необходимым привести здесь содержание акта, составленного о. Благочинным Шуваловым 14-27 января с.г., в присутствии дьякона Каратузской Церкви Ионы Попова и церковного старосты Балдуева по поводу того, в каком положении найден был храм Петро-Павловской Каратузской церкви, в котором в продолжение нескольких дней производились обыски восставшими мятежниками. При осмотре храма свидетельствующим предстала такая картина: Св. Престол Петро-Павловского придела приподнят на одну вторую аршина с горней стороны, дарохранительница в футляре снята с престола и поставлена на окно тут же в алтаре, одежда напрестольная с горней стороны приподнята и положена на престол, шнур внизу престола порван, фундамент под престолом повреждён каким-то железным орудием, одна плаха алтарного пола выворочена, а багетная рама, находящаяся на иконе Спасителя с правой стороны Царских Врат, изломана, похищена одна тарелочка с изображением Божьей Матери от маломерного прибора серебряного потира, шкаф с выдвижным ящиком, в котором хранились деньги братской кружки, разбит и деньги похищены. Св. Престолы: Знаменского и Аннинского приделов остались неповреждёнными, а потому в них, по малом освящении храма, вновь совершаются богослужения».
Думается, не скоро исчезнет из народного сердца память об этом грустном и печальном богослужении и в минуты особенного возбуждения, быть может, многих заставит быть более осмотрительными в их выступлении против Церкви и её служителей. При отпевании были сказаны проповеди сыном убитого о. Александром Щербаковым и одним из священников благочиния о. Всеволодом Барковым. После отпевания гроб с телом убиенного о. Михаила Щербакова был торжественно обнесен вокруг церкви и похоронен в могилу, находящуюся в церковной ограде местного православного храма, куда к тому времени было перенесено и тело скончавшейся от ранения жены о. Михаила. Считаем необходимым привести здесь содержание акта, составленного о. Благочинным Шуваловым 14-27 января с.г., в присутствии дьякона Каратузской Церкви Ионы Попова и церковного старосты Балдуева по поводу того, в каком положении найден был храм Петро-Павловской Каратузской церкви, в котором в продолжение нескольких дней производились обыски восставшими мятежниками. При осмотре храма свидетельствующим предстала такая картина: Св. Престол Петро-Павловского придела приподнят на одну вторую аршина с горней стороны, дарохранительница в футляре снята с престола и поставлена на окно тут же в алтаре, одежда напрестольная с горней стороны приподнята и положена на престол, шнур внизу престола порван, фундамент под престолом повреждён каким-то железным орудием, одна плаха алтарного пола выворочена, а багетная рама, находящаяся на иконе Спасителя с правой стороны Царских Врат, изломана, похищена одна тарелочка с изображением Божьей Матери от маломерного прибора серебряного потира, шкаф с выдвижным ящиком, в котором хранились деньги братской кружки, разбит и деньги похищены. Св. Престолы: Знаменского и Аннинского приделов остались неповреждёнными, а потому в них, по малом освящении храма, вновь совершаются богослужения».
Эти события произошли, напомним читателям, осенью 1918 г., когда в России разгорелось пламя кровопролитной братоубийственной гражданской войны, развязанной большевиками после разгона ими Всероссийского Учредительного Собрания. В результате гражданской войны погибли миллионы российских граждан, было уничтожено огромное количество церквей, было убито 320 000 православных церковнослужителей. Случившееся в Каратузе убийство священника и его жены - характерное преступление для людей, потерявших не только веру, честь и совесть, но и самих себя. Так сложилось, что в публикациях многие исследователи, описывая трагические события октября 1918 г., чаще всего называют только фамилии погибшего атамана, священника, его жены, фамилии же большинства остальных казаков долгое время оставались для обывателей неизвестными. По материалам из Госархива Красноярского края, которые мне любезно предоставил неутомимый исследователь истории енисейского казачества В.А. Паршуков, автор хотел бы восполнить пробел в нашей истории и назвать всех погибших казаков Каоатуза и его окрестностей поименно. Так, 29 октября 1918 г. в станице Каратузской Минусинского уезда и его окрестностях были зверски убиты: станичный атаман Платон Тимофеевич Шошин 47 лет, казак Василий Гаврилович Стрекалов 44 лет, казак Григорий Иванович Квитковский 47 лет, казак Зиновий Алексеевич Тетюхин 48 лет (был судебным приставом), казак Григорий Емельянович Маслов 54 лет, казак Иван Нестерович Ковригин 23 лет, казак Павел Иванович Власов 50 лет, казак Иван Васильевич Фролов 47 лет, казак Павел Александрович Матонин 47 лет (убит в дер. Черёмушка), казак Василий Ильич Скобеев 20 лет, (брат члена Войскового правления ЕКВ Михаила Ильича Скобеева-прим. авт.), казак Петр Викторович Лазицкий 21 года, казак Афанасий Казимирович Пашилинский 44 лет, казак Лаврентий Силович Кольцов 42 лет, казак Тимофей Петрович Чихачев 35 лет. Кроме них в этот день восставшими мятежниками были убиты священник местной Каратузской православной церкви Михаил Тимофеевич Щербаков, 61 года от роду, и его жена Анна Константиновна 48 лет, а так же уроженец города Житомира Волынской губернии гр-н Иосиф Матвеевич Лашевич, который защищал свою жизнь и погиб вместе с каратузскими казаками. В другие дни октября 1918 г. восставшими крестьянами и красными партизанами были убиты: 27 октября 1918 г. - казак Николай Ксенофонтович Черкасов 27 лет, а 31 октября того же года – казак Филипп Тимофеевич Шошин 50 лет - старший брат станичного атамана. Затем последовали долгие годы политических репрессий и уголовного преследования казаков, когда многие потомки казаков в полной мере испытали на себе каток большевистских репрессий предвоенных десятилетий. И лишь в начале 1990-х г.г. казачья общественная организация в Каратузе была возрождена трудами и заботами первого атамана Минусинского казачьего округа Валерия Николаевича Кречета, Григория Ивановича Бондаренко, Сергея Николаевича Путилина и некоторых других потомков казаков Минусинского уезда, которые сохранили в своих сердцах светлую память о своих героических предках-казаках Минусинского уезда.
Сергей Байкалов
Абакан- Большой Монок
Сергей Байкалов
Абакан- Большой Монок
Следующая публикация
Комментарии 2