"""""""ЕДИНЫЙ СОЮ3 МОЛОДЕЖИ ЭВЕНКОВ"""""""

Эвенки Основные группы и образ жизни. Эвенки (от одного из самоназваний – эвэнки) – наиболее распространенное наименование народа, известного в XVII – начале XX века под названием тунгусов. Происхождение этнонима «тунгус», по поводу которого высказывались различные предположения, до конца не выяснено. Например, поручик Орлов, исследовавший в 50-е годы XIX века, полагал, что слово «тунгус» происходит от тунгуского кунгу, означающего «короткую шубу из оленьих шкур, сшитую шерстью вверх, которую обыкновенно носят эти иноходцы». Другие исследователи считали, что данный этноним не русского и не эвенкийского, а очень древнего центральноазиатского происхождения и восходит он к дун- ху - от монгольского тунг – «лесные», либо к якутско к якутскому тонг-оус – «люди с мерзлыми губами» т. е. говорящие на непонятном языке. В XIX веке эвенки наряду с другими народностями тунгусо-маньжурской группы составляли основу аборигенного населения Приамурья. По территориальному признаку, специфики хозяйственной деятельности и образу жизни эвенков Приамурья можно разделить на две большие группы: эвенки- оленеводы, населяющие северные районы Приамурья и юг Якутии, и эвенки-коневоды, проживающие на небольшой територии на юге Забайкалья и Приамурья, а также в смежных равнинных участках Северного Китая и Монголии. Обе группы наряду с общим названием «эвенки» сохранили свои племенные и териториальные названия. У эвенков-оленеводов очень широко (от Забайкалья до Зейского-Учурского района) было распространено самоназвание «орочены». Среди эвенков-коневодов выделялись группы манегров (манягиров), или кумарченов, бираров (бирарченов), солонов, хинганских ороченов. Таким образом, в XIX веке эвенки не представляли собой единой этнической общности, а разделялись на ряд родственных (в языковом, культурном, религиозном, хозяйственном и территориальном отношении) племенных групп. Ниже речь пойдет о наиболее многочисленных группах эвенков Приамурья в XIX – начале XX века. Амурские орочоны В XIX веке орочоны занимали обширные территории, расположенные вдоль левого и правого берегов Верхнего Амура. Поручик Орлов установил, что на левом берегу Амура северной границей расселения орочонов являлся Яблоневый хребет, западной – верховья реки Амазар, а восточной – левый приток Амура река Ольдой. На правом берегу орочоны занимали пространство от места слияния рек Шилки и Аргуни до правого притока Амура – реки Албазихи (Омури), а также территорию в бассейне этой реки. Сохранились сведения и о том, что в 50-60-е годы XIX столетия орочоны населяли берега рек Тунгира и Олекмы. Исследователи Амурской области 90-х годов XIX века – А.В. Кирилов, Г. Е. Грум- Гржимайло, П. П. Шимкевич – встречали орочонов на левом берегу Амура и ниже устья Ольдоя – в устье Невера. Эти же исследователи отмечали, что с верховья Ольдоя орочоны выходили в бассейн рек Гилюя и Ура (Уркана), спускаясь по ним к берегам Зеи. Амурские орочоны еще до заключения Айгунского договора с Китаем считались подданными Российской империи, относились к сословию «инородцев» и были обязаны уплачивать ясак. В XIX веке орочоны вели кочевой образ жизни. Поселения амурских орочонов состояли из небольших конических шалашей и хозяйственных построек. Шалаши разделялись на два типа – летние и зимние. Летний шалаш устраивался следующим образом: на земле по окружности диаметром 10 – 12 футов (3 – 3,7 метра) сооружался остов, состоявший из тонких шестов, скрепленных сверху обручем. Затем пространство между шестами покрывали березовой корой, оставив вверху отверстия для дымохода. Высота шалаша, как правило, не привышала девяти футов (2,75 м). Для входа в шалаш между шестами оставляли треугольное отверстие. Пол шалаша устилали ельником, вдоль стен распологались меховые постели, а также все хозяйственные и личные вещи. Зимний шалаш по своей структуре был аналогичен летнему, только вместо тонких шестов при его сооружении использовали расколотые надвое еловые бревна, которые плотно приставляли одно к другому, обсыпали снизу слоем земли, а сверху покрывали лосиными шкурами. Помимо жилых сооружений орочоны строили специальные амбары для хранения запасов провизии, размещая их на четырех высоких столбах для защиты от наводнений, мышей и собак. В общественном устройстве орочонов сохранялись элементы родового строя. Общество делилось на патрилинейные экзогамные роды. К середине XIX века орочонский род сохранял главным образом брачно-регулирующие и религиозно-обрядовые функции. Во главе рода находился староста. До 80-х годов XIX века старосты назначались русской администрацией согласно постановлению Сибирского комитета от 5 июня 1853 года, в соответствии с которым инородческий староста (старшина) обязательно должен был быть старше 21 года, иметь собственное хозяйство и вести добропорядочный образ жизни. В начале 80-х эта должность становится выборной. Орочонские старосты избирались на общеродовых собраниях. Староста был обязан был обязан выполнять распоряжения местных властей и обеспечивать своевременную уплату ясака. За добросовестное исполнение своих обязанностей и заслуги перед русским государством старосты орочонов награждались почетными подарками – парадными мундирами, кафтанами, именным оружием, медалями. Вопрос о количестве и численном составе родов амурских орочонов в XIX веке до конца не прояснен. Согласно исследованиям Орлова, амурские орочоны в 50-е годы XIX века разделялись на два рода: Нинагайский, представители которого проживали на левом берегу Амура, и Шологонский, занимавший територию правого берега Амура. В Шологонском роду, находившемся под ведомством усть- стрелочного сотенного командира, насчитывалось 72 человека (40 мужского пола), 17 из которых несли ясачную повинность. Орлов сообщал также, что «ранее этот род орочон находился под управлением Якутского воеводы, но лет 30 тому назад (т. е. в 20-е годы XIX века. – Авт.) самовольно перекочевал на Амур». Нинагайский род также происходил из Якутии, но на момент проведения исследований Орловым он был подведомствен горбичевскому сотенному командиру. В этом роду насчитывалось 134 человека (68 муж.), из которых ясачную повинность несли 27 человек. Таким образом, согласно сведениям Орлова, всего в двух орочонов насчитывалось 206 человек (108мужчин и 98 женщин). В начале 80-х годов XIX века по распоряжению генерал губернатора Восточной Сибири среди амурских ороченов была проведена перепись населения. Согласно данным этой переписи, орочоны разделялись на 6 родов: Кандыгирский, приписанный к Амурской области, состоял из 137 человек (62 муж.); Кандыгирский, приписанный к Якутской области, - 132 человека (70муж.); Никагирский (Шологонский) – 154 человека (80муж.); Бульдотский (Булётский) – 275 человек (137муж.); Нинаганский (Нинагайский) – 158 человек (81 муж.); Боягирский – 90 человек (44муж.). Всего в 6 родах насчитывалось 946 человек (474 мужчины и 472 женщины). Несколько иные данные о родовой организации амурских орочонов сообщает П. П. Шимкевич. По его сведениям, полученным от старосты Кандыгирского рода Ивана Антонова и орочонов других родов, в Амурской области в начале 90-х годов XIX века кочевало 8 родов орочонов (Боягирский, Нинаганский, Шологонский, Первый и Второй Кандыгирские, Буллоторский, Болдотский и Ново-Болдотский). Боягирский род насчитывал до 200 человек. Орочоны этого рода кочевали по рекам Уркану и Ольдою и выходили к приискам Верхнеамурской золотопромышленной компании. Представители этого рода уплачивали ясак в правлении Верхнеамурской золотопромышленной компании. Орочоны Нинаганского рода, численностью до 350 человек, были расселены главным образом в районе Джалинды, уплачивали ясак в Албазино. Точное количество представителей Шологонского (Соллогонского) рода неизвестно, П, П, Шимкевич отмечал только, что «орочон этого рода более 300 юрт». Кочевья орочонов Шологонского рода распологались на китайской территории в басейнах рек Албазихи, Быстрой, Кумаре, Тахе и Нонни. Первый и второй Кандыгирские роды объединяли около 400 орочонов, проживавших в долинах рек Зеи, Нюкжи, Амазара. Орочоны данных родов уплачивали ясак в Якутской и Забайкальской областях. Буллоторский род состоял из 500 человек, кочевавших в районе Джалинды и на китайской территории, в долине реки Албазихи. Болдотский (Бульдотский) и Ново- Болдотский рода насчитывали более 400 орочонов, расселявшихся в бассейнах Ольдоя, Амазара, Гилюя. Всего по сведениям П. П. Шимкевича, общее число амурских орочонов превышало 1800 человек. Родовая организация орочонов в XIX веке трансформировалась под воздействием этнических миграций, хозяйственного и социального развития. В результате действия данных факторов шло постепенное разложение родовых отношений, крупные родовые объединения орочонов разделялись на более мелкие сообщества родственников. Трансформация родовой организации приводила к возрастанию роли отдельной семьи. Семья становилась основой хозяйственной ячейкой общества и важнейшим социальным организмом. Перепись орочонского населения, произведенная в начале 80-х годов XIX, века позволяет определить основные параметры состава орочонов. Большенство семей были нуклеарными, и только некоторые орочонские семьи состояли из нескольких поколений родствеников. В среднем орочонская семья состояла из 6 человек и обьеденяла представителей двух поколений: родителей и деей. Встречались у амурских орочонов и большие семьи, объеденявшие от трех до четырех поколений родственников. Так, семья Самсона Маркова (Шологонский род) состояла из 30 человек, а семья Якова Андреева (Бульдотский род) – из 26 человек. Наиболее распространенной формой брака у амурских орочон было приобретение жены за выкуп. Брак был патрилокальным. Обычно брачный союз заключался в 15-16 – летнем возрасте. Брачный возраст зависел от хозяйственной самостоятельности мужчины: ему позволялось жениться только тогда, когда он самостоятельно мог уплатить выкуп за невесту – клым – составляла от 15 до 30 оленей. Уплата калыма вследствии бедности часто производилась по частям, и пока клым не был выплачен, молодые проживали раздельно. Как только условленная сумма была уплачена, молодые отправлялись жить в дом родителей мужа. Начало совместной жизни отмечали свадебным пиршеством, на котором угощали гостей чаем, мясом, а иногда и водкой. После смерти главы семейства молодожены получали право жить отдельно и вести самостоятельное хозяйство. Чаще всего брак был моногамным. Случаи многоженства были редкими и, как првило, имели место только среди очень богатых орочонов. Орочонские семьи строились на патриархальных нчалах. Имущество семьи наследовалось по мужской линии. Роль женщины сводилась к выполнению хозяйственных работ, приготовлению пищи и уходу за детьми. Главными занятиями амурских орочонов были оленеводство, охота и рыбная ловля. Важнейшую роль в хозяйстве играло оленеводство. Об этом можно судить на основании значения самого этнонима «орочон», который является производным от тунгусского слова «орон» - домашний олень. Олень являлся главным домашним животным орочонов. Он использовался в кчестве транспортного средства, его мясо и молоко употреблялись в пищу, из шкур изготовляли зимнюю одежду, обувь и прочие предметы обихода. В начале 1880 – х годов в 6 родах амурских орочонов насчитывалось 1526 оленей. В среднем на одну семью приходилось 11 оленей, но их количество варьировалось в разных родах. Так, у орочонов Первого Кандыгирского рода на одну семью приходилось 5 оленей, Второго Кандыгирского рода – 7, Нинагирского рода – 16, Булётского – 12, Нинаганского – 15, Боягирского – 8. В некоторых семьях оленей было горздо больше. Например, в семье Николая Абрамовича Маркова, состоявшей из 8 человек, содержалось 100 оленей. В начале 90 – х годов XIX века оленеводство у орочонов приходит в упадок. Причиной этого стала «повальная» болезнь оленей, которая, по сведениям П. П. Шимкевича, нчалась в 1892 году на Алексеевском прииске близ Джалинды и распространилась оттуда по стойбищам орочонов Амурской и Якутской областей. О том, насколько сильный падеж оленей вызвала эта болезнь, свидетельствует следующий факт: орочоны Амурской и Якутской областей потеряли за два года более 5 000 голов. Резкое сокращение поголовья оленей крайне негативно отразилось на материальном благосостоянии амурских орочонов, а также обусловило трансформацию их традиционного хозяйственно- бытового уклада жизни. Часть состоятельных орочонов стали вместо оленей использовать в хозяйстве лошадей. Подобный переход отмечен П. П. Шимкевичем у орочонов, проживавших в районе Свербеевского и Сгибневского поселков. Менее состоятельные орочоны, утратившие оленей и не имевшие возможности купить лошадей, поступли в работники к своим более удчливым соплеменникам или к русским промышленникам. Помимо оленеводства и коневодства, большую роль в жизни орочонов играли охота и рыбная ловля. Данные промыслы у орочонов имели сезонный характер. С наступлением весны и освобождением Амура ото льда орочоны выходили из тайги к его берегм и проводили здесь все лето, стремясь зпастись рыбой на зиму. Для ловли рыбы они употребляли сети, а также особые крюки для лучения и самоловы. С первыми осенними заморозками орочоны покидали Амур, следуя к верховьям его притоков – в места, богатые дичью и пушным зверем. Иногда во время зимней охоты они удалялись от своих летних жилищ на Амурет на очень значительные растояния, совершая путешествия в верховья Зеи и далее через Становой хребет к притокам Лены. Для охоты наряду с огнестрельным оружием орочоны продолжали использовать лук и стрелы, копья, рогатины и прочий охотничий инвентарь. Обьектом охоты у них были водоплавающая и боровая дичь, копытные и пушные звери. Из промысла пушных зверей наибольшее значение имел промысел белки. Как отмечал А. В. Кирилов, с конца октября и до начала декабря орочоны охтились исключительно за белками. Беличьи меха использовались для уплаты ясака. Так, по сведениям поручика Орлова, представители Нинагайского рода обязаны были выплачивать русскому правительству ясак в размере 12 белок в год. Помимо уплаты ясака, пушнина сбывалась русским, якутским и китайским купцам на специально устраиваемых для этого ярмарках в обмен на порох, свинец, домашнюю утварь и прочие необходимые в быту предметы. В 50- е годы XIX века ежегодно в декабре такая ярмарка устраивалась в долине реки Ольдой. На эту ярмарку приезжали русские купцы из Аргуни. Подобная ярмарка в начале 70-х годов XIX века действовала на правом берегу Амура в орочонском стойбище Чёль. Православный миссионер Роман Цыренпилов отмечал, что на такую ярмарку для торговли и сбора подати с орочонов собирались от одной до до двух тысяч человек русских, маньчжуров, дауров, китайцев и даже монголов, прибывающих из Цицикара. По словам миссионера, торговцы – русские казаки, даурские и китайские купцы – безжалостно спаивали и обирали орочонов, вводя их обманом в неоплатные долги, так что многие орочоны находились почти в рабской зависимости от своих кредиторов. В целом этнические контакты с другими народами Приамурья оказали существенное влияние на хозяйственную, социальную и духовную сферу жизни амурских орочонов. Использованная литература: Аниховский С. Э. Эвенки . История Амурской области с древнейших времён до начала XX века.