Двадцать первого декабря

теперь уже прошедшего года у
моей подруги умер
полуторамесячный малыш. Это
действительно страшная
трагедия. Тем страшнее
произошедшее, что родился
мальчик совсем здоровым, милый
чудесный малыш. Но в роддоме
ребенка умудрились заразить
кокковыми палочками, инфекция
попала в кровь. Сепсис. Ребенок
умирал медленно и мучительно.
Гной в легких. Гной в почках,
желудке, кишечнике... Малыш
наверняка испытывал адскую
боль. Ребенок умирал на глаза
своей мамы в страшных
мучениях.
Мама ребенка в первые
несколько суток вообще была
невменяема, на грани безумия.
Бабушка малыша в прямом
смысле слова сошла с ума. И
только прабабушка, всегда
энергичная крепкая женщина,
еще как-то держалась, но и она
враз одряхлела, осунулась...
Как ребенка хоронили я не
видела. Мне хватило уже того,
что я слышала, как мальчик
умирает по телефону. Слышала
его слабые хрипы, звук
работающей аппаратуры в
палате, и нервную суету
врачей. А потом еще двое суток
не отходила от подруги и вместе
с ней металась по городу,
улаживая все необходимые дела,
связанные с этой трагедией. На
третьи сутки меня сменили наши
девочки, которые к тому
моменту распихали своих детей
и смогли приехать... Так вот,
девочки потом говорили, что
маму погибшего малыша с
огромным трудом удалось
оторвать от крошечного гробика.
И потянулись дни. Первые 9
дней у подруги мы с девочками
сменяли друг друга, чтобы она
ничего не сделала с собой. А на
9й день, после того, как мы с
ней съездили на кладбище к
ребенку, она сказала: "Езжайте
к своим деткам, вы им сейчас
нужнее, чем нам с сыночком.
Никуда я не денусь."
Отключила телефоны и пропала.
Мы каждый день звонили
родственникам этой бедной
женщины, чтобы убедиться, что
она хотя бы жива.
А сегодня днем она сама
позвонила мне. Она больше не
плакала, разговаривала почти
спокойно. Мы поговорили о
празднике, о детях, об общих
знакомых...
Потом подруга вдруг замолчала
на минуту и торопясь, сглатывая
слова и перебивая сама себя
рассказала вот что.
"Знаешь, у нас дома что-то
такое происходит. Непонятное
что-то. Ты же понимаешь, я
плачу целый день, все смотрю
на фотографии сыночка и вою...
Ничего не могу с собой
поделать. Совсем тоскливо
стало, когда муж убрал его
кроватку и на ее место снова
поставили стол с иконами. Мне
так плохо было, что я плохо
помню первые несколько часов.
Помню, что каталась по полу от
тоски и отчаяния, а муж все
курил, не говоря ни слова. Потом
я отрубилась. То ли уснула, то
ли впала в обморочное
состояние, а потом уснула. Не
знаю. Но когда я проснулась
утром и, увидев фотографию
моего мальчика, снова
заплакала, все иконы попадали.
И так было раз за разом, изо дня
в день. Стоит мне заплакать -
иконы падают.
А после 9-го дня мне каждую
ночь снится мой малыш, весь
мокрый, я всю ночь меняю ему
пеленки, переодеваю его, а он
все равно весь мокрый, как
будто не в коляске лежит, а в
ванночке с водой.
Сегодня ночью мне другой сон
приснился. Как будто стоит
сынок, уже подросший, вроде как
годика два ему, за стеклянной
стеной, плачет и приговаривает:
"Мне мокро, ты меня слезами
залила, мама. Я кушать хочу.
Дай мне покушать, покорми
меня, мамочка."
И, ты, знаешь, как отрезало. Я
сегодня еще не плакала, и
постараюсь держать себя в
руках, хоть и тяжело.
Да и помянуть его надо, все-
таки."
Вот такие вот дела.