Это случилось вечером 7 июня 1926 года. Залитое кровью тело старика в поношенной одежде с белой растрёпанной бородой лежало возле трамвайных путей на Гран Биа в самом центре Барселоны. Свидетели утверждали, что его сбил трамвай. При нём не нашли документов, только горсть изюма и арахиса в одном кармане и потрепанное Евангелие в другом. Извозчики отказывались везти его в госпиталь, опасаясь неуплаты за поездку. В конце концов, раненого доставили в больницу Святого Креста для нищих, бродяг и бездомных. Лишь на следующий день его нашёл и опознал капеллан храма Саграда Фамилия. Потерпевшим оказался архитектор Антони Гауди, который скончался 10 июня 1926 года. А через два дня состоялись его похороны, всколыхнувшие весь город. По мере того, как чёрный катафалк, запряжённый лошадьми, вёз тело архитектора по улицам Барселоны к крипте Саграда Фамилия, всё больше и больше людей присоединялись к траурной процессии. Журналисту, пишущему некрологи в газете «Ла Вангвардия», явно не хватало прилагательных, чтобы описать ощущение боли, охватившее жителей города, и он ограничился тем, что пять раз повторил – речь шла о потрясающих похоронах. За что же барселонцы так чтили покойного?

Смерть чуть ли не с рождения дышала в затылок Антони Гауди-и-Корнету, появившемуся на свет 25 июня 1852 года в испанском (каталонском) городке Реус, что в часе езды от Барселоны, в семье потомственного котельщика. Он был последним из пятерых детей в семье: двое умерли ещё в детстве, старшая сестра не дожила до тридцати пяти, старший брат умер в двадцатилетнем возрасте, а вскоре после того скончалась и мать. В пять лет Антони заболел суставным артритом и врач сказал его матери, что мальчик долго не проживёт. Правда, болезнь не мешала ему совершать длительные одиночные прогулки и любоваться природой, ставшей главным источником его вдохновения. Вскоре, несмотря на физический недуг, его устроили на фабрику по производству тканей из хлопка, где он следил за механизмом, раздувающим меха, а в свободную минуту брался за книжку. Застав его за этим занятием, хозяин уговорил отца Антони отдать мальчику в школу и согласился частично оплатить его обучение. Мать же продала часть своего наследства, чтобы одиннадцатилетний Гауди смог приступить к учёбе. А когда ему исполнилось шестнадцать, отцу пришлось расстаться с принадлежавшими семье землями, чтобы сын смог поступить на пятилетние подготовительные курсы в Барселоне, после окончания которых был принят в Провинциальную школу архитектуры. Правда, учился он только тому, что считал нужным, и в центральной части проекта кладбищенских ворот мог поместить изображение катафалка. На защите его дипломного проекта председатель комиссии сказал: «Сеньоры, перед нами либо гений, либо сумасшедший». «Похоже, теперь я архитектор», — подвёл черту двадцатишестилетний студент.

В 1870—1882 годах Антони Гауди работал чертёжником под началом архитекторов Эмилио Сала и Франциско Вильяра, выполняя множество мелких работ (ограды, фонари и т. д.) и проектируя из-за нехватки средств также мебель для собственного дома. Примечательно, что восхождение по карьерной лестнице Гауди начал со скандала, затребовав, по мнению муниципальных властей Барселоны, такой непомерный гонорар за свои монументальные газовые фонари с крылатыми шлёмами Меркурия, что они больше никогда ему не предлагали работу. К счастью, неординарное творчество молодого зодчего заинтересовало частных клиентов. Одним из первых его заказчиков стал в 1883 году фабрикант дон Мануэль Висенс Монтанер, заказавший свою летнюю резиденцию, которая впоследствии была признана не только памятником архитектуры, но и превосходным примером эффективного маркетингового хода. Изюминкой данного особняка в неомавританском стиле стала отделка из расположенной в шахматном порядке декоративной 15-сантиметровой керамической плитки, производимой на фабриках заказчика. Причудливый дебют произвёл на барселонцев неизгладимое впечатление. Дом Висенс, как и другие ранние постройки Гауди в стиле «модерн», принесли ему известность и достаток.

В конце 1883 года Антони Гауди пригласили на место его патрона, архитектора Франциско Вильяра, которому поручили построить Искупительный храм Святого Семейства в Барселоне в районе Эшампле. По решению инициаторов строительства финансирование работ должно было выполняться исключительно за счёт пожертвований прихожан. В 1889 году Гауди завершил крипту, начатую его предшественником. Над созданным ранее строением Вильяра был возведён более высокий свод, позволивший открыть окна наружу. Свод украшен удивительно красивым замковым камнем с рельефом на тему Благовещения, а сама крипта окружена неглубоким рвом, охраняющим стены от сырости и улучшающим доступ дневного света. Уже была начата постройка неоготической апсиды, когда, получив необычайно большое анонимное пожертвование, архитектор решил серьёзно переделать исходный проект, сохранив от него только планировку в виде латинского креста и абсолютно изменив форму и структуру здания. В соответствии с проектом Гауди, сооружение должно было быть увенчано множеством устремлённых ввысь монументальных башен, а все элементы декорации получить глубокое символическое значение, связанное с Евангелием или церковными обрядами. Посвятив строительству Саграда Фамилия более сорока лет жизни, Антони так и не успел закончить его. Храм пережил Гражданскую войну и пожар, во время которого в доме-мастерской Гауди сгорели многие макеты и чертежи. Некоторые из них удалось восстановить позднее. На данный момент возводится третий фасад (фасад Славы), оформляются интерьеры храма. Глобальное строительство планируют завершить к 2030 году.

По характеру Гауди был очень разным. В нём сочетались неуёмная гордыня и мелочность, щедрость и скупость, романтизм и прагматизм. В молодости он был франтом: ходил к лучшему парикмахеру в Барселоне, обожал чёрные шелковые цилиндры, с восемнадцати лет был помешан на шейных платках. Не был чужд таким радостям жизни, как вкусная еда, хорошее вино, театры, прогулки верхом… Круг студенческого общения Антонио составляла барселонская элита. Можно понять, почему сын мастера по производству котлов слегка привирал о своём происхождении: орнамент его первой визитной карточки напоминал фамильный герб Бурбонов. Восемь своих первых стипендий он потратил на покупку золотых часов, которые впоследствии выдавал за семейную реликвию. Была у него и невеста. Но стоило ревнивому и деспотичному Гауди узнать о её случайной встрече в поезде с другом детства, как он, не пожелав слушать никаких объяснений, в одну секунду отверг свою первую любовь. И потом, как гласит предание, всю жизнь мрачнел при виде целующихся, которые вызывали у него прилив бешенства. Впрочем, судьбе было угодно наказать архитектора за то, что он несправедливо поступил со своей невестой. Сначала орудием рока стала молодая американка, встреченная Гауди на стройплощадке Саграда Фамилия. Но вскоре она вернулась к себе на родину, лишь слегка затронув сердце архитектора. Разбила же его другая женщина.

Всё началось с того, что школьный приятель Гауди по имени Сальвадор Пажес сделал на текстиле состояние в Америке. Вернувшись в родную Каталонию, он решил в городе Матаро в 30 км от Барселоны основать рабочий кооператив и выстроить для него целый комплекс зданий. В качестве же архитектора пригласил в 1884 году друга детских лет, который разработал проект промышленного здания, существующего и поныне. Именно в Матаро Гауди увидел рыжеволосую Жозефу Моро по прозвищу Пепета, учительницу детей кооперативных рабочих, и пропал. Пепета была старшей из трёх дочерей морского волка по имени Антонио Моро. В юности она без памяти влюбилась в такого же, как отец, морского бродягу Жоана Палау Феррера и поспешила выскочить за него замуж. Однако счастье было недолгим. Феррер, игрок, пьяница и дебошир, вскоре бросил молодую жену и Жозефа вернулась к родне в Матаро, где ждала развода, решение по которому зависело от Церковного Трибунала Епископата Барселоны. А Гауди на целых четыре года сделался завсегдатаем воскресных обедов в семействе Моро. Наконец, Пепете дали развод и архитектор сразу сделал ей предложение. Однако молодая женщина продемонстрировала Антонио новенькое обручальное кольцо и пояснила, что уже обручена с торговцем Жозепом Кабальолем. Как известно, Антонио Гауди переживал отказ Пепеты долго, глубоко и тяжело, с головой погрузившись в религию и архитектуру. Волею всё той же судьбы ему впоследствии приходилось часто встречаться с предметом своей неразделённой любви, так как жили они на одной улице в Барселоне. Когда же архитектор переселился в парк Гуэль, Жозефа нередко приезжала туда навестить семью адвоката Триаса, жившую в другой парковой постройке. Друзья рассказывали, что, узнав о грядущем визите Пепеты, он старался не приближаться к дому соседей. Похоже, Гауди так и не смог забыть боли от душевной травмы, нанесённой ему в молодости.

А вот для карьеры Гауди работа в кооперативе Матаро сыграла положительную роль. Проект фабричного цеха архитектор решил представить на Всемирной выставке в Париже. Там произошла главная встреча его жизни — нет, не с женщиной, а с промышленником и меценатом доном Эусебио Гуэлем и-Басигалупи, получившим от испанского короля титул маркиза де Комильяс. Неординарный творец произвёл на обожающего искусство текстильного магната настолько неизгладимое впечатление, что тот сделал его своим личным архитектором и предоставил возможность воплощать свои фантастические замыслы. На протяжении 35 лет, вплоть до самой смерти дона Эусебио, Гауди был семейным зодчим рода Гуэль. Отношения этих двух удивительных людей никогда не вписывались в рамки «заказчик – исполнитель» или «меценат – художник». Между ними возникли прочные дружеские отношения, исполненные глубокого уважения друг к другу, настоящее родство душ, объединённое любовью к их родной Каталонии. Именно на время дружбы и партнерства с Гуэлем пришлось становление и расцвет фирменного стиля Гауди, создание его наиболее уникальных архитектурных сооружений. Это и выполненные под влиянием мавританских мотивов павильоны в усадьбе Гуэль с великолепными коваными воротами в виде дракона. И впечатляющий дом для семьи знаменитого мецената, получивший среди местных жителей название «Дворец Гуэль». И, конечно же, главный парк Барселоны. Современные специалисты считают парк Гуэль первым в истории архитектурным коллажем из мусора. Ведь при создании многих его элементов Гауди применял кусочки черепицы, осколки глиняной посуды, брошенные детские игрушки, использованные иглы с текстильных фабрик. Так с лёгкой руки Гуэля Антони Гауди стал самым модным архитектором в Барселоне, превратившись в «практически непозволительную роскошь».

Скоро Гауди выходит за пределы доминирующих исторических стилей в пределах эклектизма XIX столетия, навсегда переселяясь в мир кривых поверхностей, чтобы сформировать собственный, безошибочно узнаваемый, стиль. Для буржуа Барселоны он строил дома один необычнее другого: пространство, которое рождается и развивается, расширяясь и двигаясь, как живая материя. Промышленник под именем Пере Мила владел скромным домиком с садом, но никогда не обратился бы к Гауди, если бы не его жена Росер Сежимон, экстравагантная красавица родом из Реуса. В проекте дома Мила Гауди предложил создание свободной планировки квартир за счет отсутствия несущих и опорных стен. Новое здание начало подниматься, принимая крутые изогнутые формы, оно было больше похоже на продукт извержения вулкана в скалистой местности, чем на творение рук человеческих, держась на железобетонной конструкции с несущими колоннами. Из-за волнистого каменного фасада барселонцы придумали дому кличку – Ла-Педрера, то есть «Каменоломня». Но когда Гауди предъявил счёт за сверхурочные работы, Мила отказались оплатить итоговую сумму. Архитектор обратился в суд, и решение было вынесено в его пользу. Хозяева вынуждены были взять ипотеку под вновь построенный дом, чтобы заплатить ему. Гауди, окрылённый своей победой, недолго думая отдал деньги одному из женских монастырей. Дом Мила стал его последней светской работой, прежде чем он полностью посвятил себя работе над храмом Саграда Фамилия.

Хронический артрит, измученная психика, частые депрессии отягощали каждодневную жизнь Гауди. К тому же, на его попечении были отец и племянница Росита, дочь умершей сестры. Правда, в отличие от сына, у Франциско Гауди было железное здоровье: он много ходил пешком и без посторонней помощи поднимался на четвертый этаж дома, где они жили. Для того чтобы отец чувствовал себя спокойнее вдали от шума и суеты большого города, Антони купил домик в парке Гуэль, куда и переселился вместе с ним и Роситой. Старику Гауди посчастливилось увидеть, как фантастические формы, возникавшие в воображении его сына, находили своё воплощение в башнях храма Саграда Фамилия, располагавшегося неподалёку. Его смерть не была неожиданной. Однако для пятидесятичетырёхлетнего Антони это означало потерю не только отца, но также и самого близкого соратника, разделявшего все тяготы его жизни. Безутешный сын потерял сознание, упав у подножья гроба. К зиме, тридцати шести лет от роду, умерла и Росита. Её предрасположенность к туберкулезу, проблемы с сердцем и нервные срывы усугубились злоупотреблением алкоголем. Гауди окончательно почувствовал себя одиноким на этом свете. Его дому не хватало семейного тепла. Однако ещё одна девушка, которой Гауди было всерьёз увлёкся, в последний момент ушла в монастырь, после чего архитектор навсегда оставил идею о женитьбе.

Теперь он ничем не походил на того щеголеватого господина, каким был в начале строительства Саграда Фамилия, отдававшего распоряжения, не выходя из машины. Скорее, Гауди можно было принять за нищего: всегда небрежно одетый, из-под штанин брюк свисали бинты, которыми он перевязывал невыносимо болевшие из-за артрита суставы ног. Одинокий и печальный, архитектор никогда ни на что не жаловался и всегда относился с особенным вниманием к простым верующим людям. Теперь Гауди уже не стыдился своего происхождения. «Я сын, внук и правнук котельщика, а это люди пространства и расположения», — объяснял он своё поразительное умение мыслить и чувствовать в трёх измерениях. Саграда Фамилия стал кульминацией творчества Антони. Он не брал денег за свой труд, напротив все средства вкладывал в строительство. Иногда денег, собранных народом, становилось недостаточно, и тогда Гауди выходил на улицу с просьбой помочь храму. В 1925 году архитектор уехал из своего дома в парке Гуэль и поселился в мастерской на территории Саграда Фамилия. А в следующем году несчастный случай унёс жизнь Гауди: он был сбит трамваем во время своего привычного похода в церковь Сант-Фелип-Нери, прихожанином которой являлся. Похоронили Антони Гауди в монашеской рясе там же, в недостроенном храме. За свою жизнь он создал 18 архитектурных проектов, причём большинство выстроенных каталонским зодчим зданий находится в Барселоне и включены в список «Всемирное наследие ЮНЕСКО». В настоящее время уже никто не называет его сумасшедшим. Гауди поклоняются, его боготворят, называют «тореадором архитектуры», крупнейшим мастером арт-нуово, сильно опередившим свое время, «поэтом камня», «рыцарем», «Данте архитектуры». Летом 1998 года стало известно о решении кардинала-архиепископа Барселоны, поддержанного всеми священниками Каталонии, о начале процесса причисления к лику святых выдающегося каталонского архитектора Антони Гауди. Правда, его канонизации мешает отсутствие чудес. А разве его творения не чудо?#ОльгаКраева

Вот ещё произведения Антони Гауди