Предыдущая публикация
Священник Николай Николаевич Орлов Архивная справка.
В документах архивного фонда Самарской духовной консистории, в клировых ведомостях 11 Благочинного округа Георгиевской церкви с. Логачевка Бузулукского уезда Самарской губернии за 1902-1917 годы содержатся следующие сведения о Николае Николаевиче Орлове.
Священник Николай Николаевич Орлов родился 16 ноября 1868 г. В городе Самаре в семье псаломщика.
Он окончил курс в Самарской Духовной семинарии со званием студента и 3 июля 1889 г. Преосвященным Серафимом, Епископом Самарским и Ставропольским Н.Н. Орлов был определен на должность псаломщика в село Большую Каменку Ставропольского уезда.
26 февраля 1890 года был рукоположен в священники и определен в Михайло-Архангельскую церковь села Вязовка (Дергуновка) Николаевского уезда, где учительствовал в основанной им школе грамоты.
16 мая 1892 г. По собственному прошению был перемещен в село Мордовский Бугуруслан Бугурусланского уезда, в котором до 1895 г. Преподавал в женской школе грамоты и был законоучителем в земской школе. Кроме того, он преподавал в открытой им воскресной школе.
27 сентября 1895 г. Н.Н. Орлов был перемещен в село ЛогачевкуБузулукского уезда, где в 1895-1899 гг. состоял заведующим двухклассной церковно-приходской школы, а с 31 октября 1914 г. – законоучителем в местной земской школе. Кроме того, в 1897 г. Он состоял в должности заведующего школой грамоты п приходской деревне Георгиевке, в 1899 г. – заведующим школы грамоты в приходской деревне Тарпановке.
В 1897 г. Резолюцией Преосвященного Гурия он был назначен окружным Духовником. В 1904 г. Он состоял членом благочиннического Совета. В 1905-1907 гг. был депутатом на Епархиальном Съезде духовенства. В 1910 г. Преосвященным Константином Н.Н. Орлов был назначен помощником благочинного. 20 апреля 1912 г. Журнальным постановлением Духовной консистории, утвержденным Преосвященным Симеоном, был назначен исправляющим должность Благочинного, а 29 марта 1916 г. Резолюцией Преосвященного Михаила утвержден в этой должности.
В 1897 г. «за отлично-ревностную службу церкви Божией» он бвл награжден набедренником, 4 ноября 1901 г. – бархатной фиолетового цвета скуфьей, в 1909 г. – камилавкой.
Николай Николаевич Орлов был женат на Капитолине Евграфовне (р. 13 октября1870 г.) дочери священника. Капитолина Евграфовна окончила курс в Самарском Епархиальном женском училище в 1887 г. У них было 6 детей. Старшая дочь Антонина (8 июня 1896 г.р.), в 1906-1907 гг. обучалась в Саратовской женской гимназии, а в 1911-1913гг. – в женской гимназии г. Самары. Была замужем за Николаем Павловичем Румянцевым, инспектором Русского промышленного и внешней торговли банка. Сын Александр (3 августа 1897 г.р.) в 1911 г. Обучался в Самарском Духовном училище, а с 1912 пр 1917 гг. в Самарской Духовной семинарии. Сын Сергей (14 сентября 1899 г.р.). Сын Николай (9 сентября 1900 г.р.), с 1911 по 1913 гг. обучался в Самарском Духовном училище, а в 1917 г. В Самарской Духовной семинарии. Сын Петр (3 октября 1901 г.р.) в 1913 г. Обучался в Самарском Духовном училище. Дочь Вера (30 июля 1904 г.р.) в 1917 г. Обучалась в Самарском Епархиальном женском училище.
Основание: Ф.32. Оп 14. ДД. 399, 403, 418, 422, 436, 449, 460, 465, 478, 482.
Директор А.П. Бутусов
Нач. отдела В.В. Шестерикова.
Исп. Шешунова Н.Ю.
«Дорога в бессмертие»
О трагической смерти священника Николая Орлова и его сына Александра в Егорьевке не знают разве что только самые неосведомленные. Причина расправы над ними, которую учинили красноармейцы, заключалась якобы в том, что священник сочувствовал пре¬жней власти, и это, пожалуй, прав¬да. Но не только это обстоятельство стало причиной казни. Известную роль сыграла в ней и личная месть. В Логачевке, где настоятелем церкви был Николай Орлов, жил некто Иван Андреевич Логачев. С трудом окончив приходскую школу, он батрачил в селе, в том числе и у Орлова. В 1915 году был мобилизован в армию, участвовал в боевых действиях на германском фронте, где вступил в партию большевиков. А после революции, опираясь на местную бедноту, организовывал в Логачевке сельское самоуправление, вооружив единомышленников винтовками, полученными в Бузулукском ревкоме. В один из июльских дней 1918 года созвал совещание сельских активистов. В день совещания группа конных казаков окружила волостное правление. Будучи во время совещания безоружными, Логачев и его товарищи не могли оказать сопротивление. Некоторым удалось сбежать, выпрыгнув в окно, а Логачев с тремя активистами были схвачены. После этого состоялся сельский сход, который, по настоянию Орлова и председательствующего на сходе Воронова решил передать Логачева и его сподвижника Дергилева казакам. Остальных членов группы отдали на поруки родственникам. Сразу после схода Логачева и Дергилева этапировали в Мирошкино, а оттуда - в Уральск. Два месяца их держали в тюрьме белоказачьей контрразведки, а потом по ходатайству родственников и некоторых жителей, в том числе и священника Орлова, освободили. По пути домой из Уральска Логачев заехал в Мирошкино, где от председателя хуторского Совета получил список логачевских жителей (18 человек), которые были инициаторами ареста Логачева.
В селе он задержался недолго, ушел в Бузулук, а оттуда попал в 25 Самарскую (будущую чапаевскую) стрелковую дивизию. Вскоре в наших краях, тесня белоказачьи отряды, появилась Первая брига¬да 25 Самарской дивизии под ко-мандованием будущего сподвижника В. И. Чапаева - И. С. Кутякова. В Логачевку вступил полк им. Ст. Разина этой бригады, а вместе с ним и Логачев. Он доложил комбригу Кутякову о контрреволюционной деятельности сельского попа, и тот приказал арестовать Орлова и до¬ставить в волостное правление, где находился штаб бригады. Дальше события развивались так (цитируем из очерка Н.М. Огородникова «История села Логачевка»):
«...Здесь будет уместно рассказать о личности Орлова и об отношении к нему со стороны населения Логачевки. К началу описываемых событий Николай Николаевич Орлов уже более двадцати лет проживал в Логачевке и по должности сельского священника, от мала до велика знал всех жителей села. Славился своей справедливостью, безотказностью и готовностью оказать помощь людям, чем снискал их уважение и признательность. За трезвость ума, рассуди¬тельность и человечность пользовался большим влиянием на богатеев села, волостных старшин и сельских старост, для которых был непререкаемым авторитетом.
... Слух об аресте отца Николая мгновенно распространился по селу. Церковный сторож ударил в колокол, и по селу разнесся тревожный набат.. Орлов проживал в «поповском» доме, напротив церкви, и там собралась масса народа: старики, женщины, члены церковного клира, монашки; и когда Орлова и его старшего сына Александра красноармейцы вывели из дома, во дворе получилась свалка, собравшиеся пытались отбить аре¬стованных, но безуспешно. По пути к волостному правлению на дамбе Казенного моста толпа народа запрудила дорогу и вновь попыталась вырвать Орлова из рук конвоиров. Видя, что сопротивление бесполезно и может привести к тяжелым последствиям для сельчан, Орлов стал просить людей оставить его и разойтись по домам. Орловых привели в штаб. Туда же были доставлены восемнадцать жителей села по списку Логачева... В тот же день всех арестованных на подводах увезли в село Егорьевка, где находился военный трибунал дивизии. В пути следования один из свирепых конвоиров ударом плети выбил глаз Александру Орлову. Около двух недель задержанные содержались под арестом, многих из них драли плетьми, добиваясь показаний о контрреволюционной деятельности...»
По словам старожила Егорьевки Анны Павловны Ахмеевой (а ей в свое время поведала мать), однажды ночью ее отец, Павел Васильевич, воспользовавшись отсутствием охранника, разобрал карниз дровяника, чтобы выпустить пленников. Вышли все, кроме Орловых. То ли избитые и обессилевшие отец с сыном просто не смогли выбраться, то ли решили принять мученическую смерть. В Егорьевке рассказывают, что, когда их вели (везли) на расстрел, у сына один глаз был выбит и болтался «на ниточке».
Подробности того, что было дальше, обнаружились в интерне¬те, на сайте газеты «Благовест», в которую написала уроженка Егорьевки, а ныне жительница Тольятти Екатерина Сахарцева-Эрмиш.
И так, читайте.
Давно собиралась поведать вам историю, которую у нас в семье передают из поколения в поколение. Поторопило меня письмо землячки Зинаиды Герасимовой, опубликованное в пятом номере вашей газеты. С благословения отца Валерия пишу вам о тех страшных днях, которые жители села Егорьевки Бузулукского района запомнили на всю жизнь. Жива еще моя мама (ей в ту пору было 9 лет), жива сестра, знающая от бабушки место и подробности казни новомучеников. Наша бабушка из Логачевки Оренбургской области (ранее - Самарской) в юности осталась сиротой, ей помогали Орловы, бабушка была вхожа в их семью. С благословения батюшки она вышла замуж в Егорьевку, за церковного старосту Рыжкова Владимира Николаевича (нашего деда), так что отец Николай Орлов не только их познакомил, но и венчал и на свадьбе присутствовал. Сельчане любили батюшку, он пользовался у всех уважением, часто приезжал в нашу деревню; звон колоколов нашей церкви был слышен на много километров.
Случилось все не в Ефимовке, а в Егорьевке, в сентябре 1918 года. Красноармейцы чапаевской дивизии были распределены по домам. Были постояльцы и в доме нашего деда. Один из них втайне рассказал дедушкиному отцу, что в дровянике, напротив церкви, заперты батюшка с сыном.
- Им бы водички, хлебца, они уж какой день без крохи хлеба, измучены, избиты. Завтра их должны расстрелять...
Куда поведут, никто не знал, а потому наш дед еще засветло ушел на Сухоречку, так как вечером идти было опасно. Бабушка Катерина, договорившись с солдатом, глубокой ночью пошла к арестованным. По речке, огородами, ползком, сняв с себя белый платок, подкралась к дровянику. Дождалась условленного сигнала, подошла к солдату, потом тихонько вошла. Зашуршала солома, вдруг голос отца Николая:
- Кто ты? Как ты сюда попала?
- Это я, батюшка, Катюшка Рыжкова, поесть и попить принесла.
- Еду не надо, попить только.
Взяв воду, батюшка первым долгом обратился к сыну (это был молоденький учащийся духовной семинарии):
- Саша, сынок, смочи уста.
У Саши не было сил подняться, отец сам приподнял его, напоил. Прощались они с бабушкой, стоя на коленях друг против друга, батюшка был измучен, не мог встать на ноги. Пора было уходить, часовой торопил.
Добравшись до своего огорода, упала Катерина на землю, разрыдалась, прижимая платок ко рту, заглушая крик отчаяния и беспомощности. Сердце разрывалось от жалости.
Стало светать, два всадника промчались по дороге к Сухоречке - проверяли, нет ли кого? Вскоре стали собираться и другие солдаты, поругиваясь, запрягали лошадей.
Никто в селе той ночью не спал - ни чуваши, ни русские. Тайком, кто откуда, подглядывали, ждали: знали люди, поведут батюшку в последний путь. Арестованных вывели. Батюшку трудно было узнать. Темные длинные волосы стали седыми, на висках они были вырваны - сочилась кровь. Их обоих за руки привязали к телеге; тронулись, они не поспевали, падали. Солдаты, кинув их в телегу, поехали быстрее.
Наш дед провел остаток дня и ночь в ожидании страшного часа. Он верно рассчитал: с того места, где он спрятался, хорошо было видно все вокруг. Это было в трех километрах от Егорьевки, на Сухоречке.
Затаившись в омете, услышал топот лошадей, голоса. Когда он увидел отца и сына Орловых, у него перехватило дыхание. Они стояли рядом, пятеро красноармейцев выстроились в ряд. Батюшка спросил дозволения проститься с белым светом. Спокойно, без тени страха, воздев руки к небу, прошептал молитву, простился с сыном. Александр был обессилен, но держался достойно. Потом священник обратился к солдатам:
- Дети мои, кого-то я крестил, кого-то венчал - простите меня. И я вас всех прощаю.
Командир крикнул: «Пли!» - дым рассеялся, Орловы стояли, поддерживая друг друга. Опять команда: «Пли!» - и опять они стоят живые. Почему? Может, жива еще была вера в Бога в душах солдатских? Каждый из стрелявших думал: если будут убиты, то не от его руки, - и стрелял мимо? Или Божьей силой отец и сын удерживались еще на грешной земле?
После третьего выстрела командир в ярости выхватил шашку и сам порубил Орловых. Наспех закопав порубленные тела, солдаты ускакали. Дедуля выбрался из омета, подошел к «могиле», едва засыпанной землей. Виднелись останки тел, одежда... Слезы застилали глаза. Увидев вдалеке людей, дедушка поспешил в лесок.
Все село вышло искать погибших; шли «холстом» - рядами. Увидев деда, повернули в его сторону. Подойдя к месту гибели, стали оплакивать убиенных. Но прискакали конники, согнали народ к правлению, стали сечь нагайками.
Через неделю приехала матушка с разрешением из Самары на захоронение, с ней было двое мужчин. Остановились у нашего деда. Останки обмыли, обернули тканью. Два гроба стояли в доме Владимира Николаевича Рыжкова. Матушка уже не плакала, только стонала и просила у Бога сил.
На сей раз сельчанам позволили проститься с телами казненных. В тот же день на подводах их увезли в сторону Логачевки. Люди долго шли следом, провожая отца Николая и сына его в последний путь.
Не молились более в церкви люди, и звона колокольного по сей день не слышно в деревне нашей, но и танцев никогда не было в храме Божьем, здесь хранили зерно; разграбленная церковь для многих остается святыней и сейчас. Два года назад привезла я камушек от церкви сестре родной, так она его рядом с иконами положила, поцеловала.
А на батюшкиной «могилке» всегда самая сладкая земляника росла.
Сестра вспоминает, как, работая на пахоте, ночью, на месте гибели Орловых многие механизаторы видели горящую свечу. Подъезжая ближе, заметно было, как пламя свечи клонится от ветра, и почему-то особенно ярко горит она на Страстной неделе.
Сколько раз слушая об этом от мамы или сестры, задаю вопрос: «За что?» И только полгода назад я нашла ответ на свой вопрос в журнале «Кошмарная лениниана»:
«Приказ за N 13666/2 1 мая 1919 г. Председателю ВЧК тов. Дзержинскому. В соответствии с решением ВЦИК и Совнаркома необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать, как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещение храмов опечатывать и превращать в склады.
Председатель ВЦИК Калинин.
Председатель Совнаркома Ульянов (Ленин)».
Маме не удалось сохранить фотографии Орловых. Их взяли. Если прочтет мое письмо Зинаида Герасимова, ждем в гости, поговорить будет о чем. Даст Бог, удастся побывать в родном селе. Вот только встретит ли нас разрушенная церквушка? Жива ли?
Смерть невинно убиенных тяжело легла на судьбу деревни. Разорение, пьянство; сколько умерло совсем еще молодых людей. Не стало более хорошей жизни на родине моей, как и во многих деревнях российских.
Екатерина САХАРЦЕВА-ЭРМИШ,
г. Тольятти
Ксерокопия фрагмента записи в метрической книге, сделанной в апреле 1918 года, с подписью Николая Орлова
Следующая публикация
Комментарии 4
Васильевна и в тот же год их повзрослевшие дети, как оказалось навсегда, уехали из Логачёвки на учёбу в Казанский мед и-т. Мы делали запрос в архив г Уральска на поиск сведений о пребывании Дергилева в1918году в Уральской тюрьме, ответа из архива не получали. Дату смерти тоже не удалось выяснить, возможно тогда запись о смерти не оформляли в сельсовете.