От карандашных набросков самодеятельный художник перешел к пейзажам, написанным маслом.
Сам режиссер вспоминал об этом так:
«Мне и самому всегда хотелось взять кисти и краски. Я как бы чувствовал уже, что это мое, что у меня к этому есть способности. Да все как-то не было повода, не подворачивался случай. И вдруг такой случай подвернулся.
Это была весна 94-го, мне 58 лет. Сидели мы пили чай в мастерской художника Шилова.
Александр Руцкой (бывший вице-президент России, вчерашний узник, только что выпущенный из Лефортово), кинорежиссер Сергей Бондарчук, Саша Шилов и я. Первые трое были художниками. У Бондарчука живопись была сильнейшим увлечением, он тратил на «писание» все свободное время, Руцкой в молодости увлекался и живописью, и ваянием, и архитектурой, про Шилова и говорить нечего.
С утра все трое собрались поехать на этюды.
– Стас, поехали с нами, – сказал Руцкой.
– А этюдник дадите?
Поехали мы на следующее утро к берегу Москвы-реки у Николиной горы. Холод собачий. Выпили по рюмке. Руцкой выбрал пейзаж: холодные серые воды реки, песчаный обрыв на том берегу, село, церковь. Довольно банальный вид, небо, как портянка. Руцкой стал устанавливать этюдник. Я посмотрел, как он это делает, стал раскладывать свой, чуть не сломал. Потом он выдавил краски на палитру. «Ага, значит, вот в таком порядке», – я сделал то же самое.
Теперь пейзаж. «Нет, это я не осилю. Как передать стальную рябь воды? А небо? Ни одного голубого пятнышка?» Решил я изобразить Руцкого. Не просто пейзаж, а фигура на первом плане, а рисунок – это уже привычное… Название придумал сразу: «Узник на этюдах» Я уже упомянул, что бывшего вице-президента только что выпустили из тюремной камеры.
Выглянуло солнце. На деревьях заиграли тени. Подъехали Бондарчук с Шиловым. Сергей Федорович тут же набросился на пейзаж. Я и опомниться не успел, как этюд был готов. Бондарчук отошел на два шага, удовлетворенно посмотрел на него, сказал:
Все. Можно понести на рынок.
Шилов долго стоял над работой Руцкого.
– Нет, Саша, это только подмалевок. Тебе надо приехать сюда еще раз, прописать детали, поработать над цветом.
– Настала очередь моего творения. Учитель окинул взглядом, удивленно посмотрел на меня.
– Ты раньше рисовал?
– Нет.
– Врешь.
– Рисовал, как все режиссеры. Но кисть держу в первый раз.
– Врешь, Стас.
– Клянусь.
– Какие хорошие тени на деревьях.
Теперь-то я вижу, какие это тени. Не тени, а дупла, дыры. Но тогда мне казалось, что картинка получилась вполне.
Так я стал художником».
Комментарии 2
Гениальный был Человек.
Светлая память.