"...я написал о Пилате роман. - Однако роман Мастера - не единственное повествование на эту тему в рамках "Мастера и Маргариты": в одном ряду с ним поэма Ивана Бездомного, повествование Воланда, протокол, ведущийся во время допроса Иешуа, записи левия Матвея - а также собственно Евангелия, о которых упоминается, уже в Первой главе. Булгаков использует "вереницу тонких, почти неощутимых приемов, с помощью которых роман Мастера, начинает отождествляться - не по фабуле, а по статусу - с Евангелием. Он, как бы и не сочинен, а явлен наитием и прожит его автором (кого и автором-то поэтому считать нельзя). Он не имеет названия, как и Книга книг: Он не горит, возникает вновь и вновь, как и подобает священным, невещественным текстам.                                                

"...с вышитой на ней желтым шелком буквой "М". - Вспомним визитную карточку Воланда с первой буквой его имени - "W". Эти две литеры зеркально симметричны. Характерно, что в ранних черновиках булгаковского романа наименованме "Мастер" относилось именно к Воланду; затем оно отошло к другому персонажу, однако элементы "двойничества" между Мастером и Воландом не исчезли. Например, Воланд при встрече с Берлиозом и Бездомным, на патриарших, представился им консультантом-историком. И у Мастера, его профессия, была - историк.

....так кто ж ты, наконец?                                                     - Я часть той силы, что вечно                                          хочет зла и вечно совершает благо. Гете "Фауст".

"Мастер и Маргарита" читается, как повествование о чем-то давно и хорошо знакомом; ощущение домашности уюта, исходящее от этой книги, во многом связано именно с мощным "культурным слоем", составляющим как бы глубокий фундамент событий. Но тем самым задается и своеобразная инерция: воспринимая удивительные просшествия, читатель не очень обращает внимание на "собственную" логику фабулы, оценивая ее лишь как "вариацию" давно известного, и мыслит сугубо привычными категориями: Бог/дьявол, праведник/грешник, свет/тьма и т. п. не замечая, что у Булгакова эти понятия неоднозначны и во всяком случае трактуются не вполне традиционно.

В полном соответствии с утверждением Канта, что " те принципы нашего образа жизни, которыми мы руководствуемся вплоть до кончины...останутся такими же и после смерти ", Воланд на Великом балу у сатаны говорит ожившей голове Берлиоза: " Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они и служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна, и остроумна. Впрочем все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие! "

Генеальный роман...Читала его не один раз, и наверное готова, перечитывать его еще и еще...

Этот роман побудил меня  прочитать  Евангелие, изучить  гениальный богословский труд  свт. Иннокентия  Херсонского"Последние дни земной жизни Иисуса Христа" - и в результате мне стало понятно, какова была личность Понтия Пилата (ведь Мастер написал роман о нем...),  как Понтий пытался помочь спасти Иисуса, 5 раз признавая его невиновность, и в чем заключается его (Понтия) слабость, трусость, за которую  он сам себя казнил и за которую Мастер в своем романе наказал его душу таким беспокойством и томлением.