– Гусман Валеевич, какие растения Вы выращиваете в этом питомнике? Почти всё, что я выращиваю, сегодня нехарактерно для нашей климатической зоны. Большинство растений являются ценными, исчезающими видами, занесены в Красную книгу и способны уже к 2050 году заменить погибающие местные виды деревьев. Но эту работу надо было начинать лет 10-15 тому назад: по прогнозам учёных и по данным Госдоклада для Правительства РФ, через 20-30 лет ряд местных древесных видов вымрет, а деревья не редиска – за пару недель их не вырастят ни госчиновники, ни гослесники. Но на моих землях к тому времени новые виды уже будут плодоносить и кормить лесного фермера. Эти земли будут оазисами по сравнению с редкими загибающими деревьями на землях лесного фонда. В моей коллекции много ореховых. Некоторые из них засухоустойчивы, но самое важное для меня то, что все они быстро восстанавливают уничтоженное почвенное плодородие. В результате хищнического использования земли только в Татарстане за послевоенное время плодородие было уничтожено на 50 и более процентов. Такими темпами нашим внукам останется только пустыня. Ореховые имеют ценную древесину, дают питательные и вкусные плоды, обладают целебными свойствами. Не один десяток лет я испытываю и провожу интродукцию грецкого ореха, гибрида грецкого и маньчжурского ореха, чёрного ореха, серого ореха, ореха айлантолистного, четырёх видов птерокарии и карий, включая карию пекан – вот уже 9 ценных видов из семейства ореховых, которые у меня растут. Мои грецкие орехи прошли очень жёсткий искусственный отбор. Вначале многие саженцы замерзали. А у тех, кто выживал, были плохие плоды: то кожура очень толстая, то ядрышко маленькое, то с низким содержанием жиров. Но 23 года экспериментов привели к тому, что я вывел новый сорт грецкого ореха, пригодный для нашего климата и наших почв. Очень сладкого и устойчивого к морозам. Старшему из деревьев сейчас 10 лет и плодоносит оно уже 5 лет. Но это дерево уже третьего поколения. Самые скороплодные ореховые деревья начинают давать плоды в пятилетнем возрасте. В возрасте 20 лет каждое дерево даёт 15-17 килограмм орехов, в 40 лет – 200 килограмм, и это предел. Урожай наращивается с каждым годом. Первый раз у меня было три ореха, потом – 17 штук, потом – 100, а сейчас – под 400 штук орехов с одного дерева. Это хорошая тенденция. Т.е. начиная с третьего урожая появилась возможность начинать создавать ценные ореховые насаждения гектарами. В старых книгах написано: семена с первого урожая получил – не сажай, слабые будут. Поэтому свои орехи я начинаю высевать только с третьего урожая. Но это не единственный способ вырастить дерево. Я заметил, что ветки у ореха растут очень быстро. Весной, когда листья ещё не распустились, я одеваю на ствол пластиковую бутылку с отрезанным дном – веточка начинает расти и в какой-то момент становится толще бутылочного горлышка. Поэтому выше уровня перетяжки внутри бутылки после распускания листьев начинают расти корешки. Осенью ветку можно отрезать ниже перетяжки и посадить с уже сформированной корневой системой. Так я получаю точные клоны дерева, имеющего нужные мне качества.

Древесина чёрного ореха ценнее, чем грецкого. Чёрный орех лечит от рака, убивает паразитов и даже находящиеся в крови бактерии. Когда не было синтетических минеральных масел для техники, из чёрного ореха получали масло, и оно шло даже на гироскопы подводных лодок. В отличие от грецкого ореха, чёрный не прогоркает и может храниться по нескольку лет. Когда у меня выявили саркому, я отказался от предложенного лечения, сказав: «Диагноз поставили – спасибо, но дальше я буду лечиться сам». Спорить не стали, но велели прийти через год на анализы. Пришёл, а опухоли нет, и мышца меня уже не беспокоит. И всё это благодаря чёрному ореху и лечебным настойкам, которые я из него делаю. Так что врачи, говорившие, что «плохи мои дела», теперь ко мне своих больных направляют, и сами за моими саженцами приезжают. Ну и вкратце расскажу ещё про три вида ореха. Первые два – кария сердцевидная и кария белая – ценны своей древесиной. Она прочнее, чем у дуба, и из неё делают биты. Третий вид – кария пекан, источник вкусных и дорогих орехов пекан. На Волге он растёт только у меня, даже километров на 600 южнее пекана нет ни у кого. В общей сложности я посадил 400 семян карии сердцевидной, а выжили и хорошо развиваются только два саженца. Но зато теперь я знаю, сколько семян этого вида надо приобрести, чтобы иметь возможность заниматься интродукцией в устойчивой лесной популяции для получения сортовых семян и саженцев. Кстати, только на поиски зарубежных питомников с самыми качественными по всхожести семенами для нашей зоны и проверку семян из них у меня ушло 8 лет.

– Расскажите про другие растения, которые выращиваете. Бархат амурский. Плодоносит на 7-12-й год. Лечит от сахарного диабета. Мёд, получаемый с бархата амурского, лечит от туберкулёза. Эти заболевания уже приняли масштабы эпидемии. Имеет очень ценную древесину. Ягодки созрели, зёрнышко выдавил – мякоть ягодки положил в холодильник. Мякоть подсыхает, влага испаряется, а эфирные вещества остаются. Когда я эти ягодки даю детям, больным диабетом, через 3-4 недели сахар у них снижается до нормы. Уколы не надо делать, ребёнок в истерику не впадает. Ему говорят: «Укол делать будем или леденцы от дяди Гусмана кушать?». Угадайте, что выбирает ребёнок. Ягоды немного горьковаты, но действительно хрустят как леденцы. Американский сахарный клён. Сахара даёт больше, чем сахарная свекла. Свеклу нужно каждый год сеять, собирать, обрабатывать землю – а это большие расходы. А клён посадил один раз – и меньше проблем. Фактически сахарный сироп из клёна начинают добывать с февраля, когда солнце по освещённости и теплу эквивалентно ноябрьскому. Получается почти круглогодичная работа с равномерной загрузкой. Этот сироп содержит очень много полезных минеральных веществ. Кроме того, клён даёт ценнейшую древесину, улучшает качество почвы и является кормовой базой для птиц, зверюшек и домашних животных.

Ещё одно растение, богатое сахаром, – хурма. Из дикой американской хурмы я вывожу сортовую культуру для нашей зоны – это одно из моих главных достижений. Прививка прижилась только на двух подвоях, хотя семян я посадил очень много. Сахара в хурме больше, чем в винограде или финике, и он очень легко усваивается организмом, больным даже глюкозу в руку колоть не надо. Два дерева хурмы всю семью обеспечат сахаром на целый год – плоды хурмы хорошо вялятся и могут долго храниться в погребе. Растут у меня и абрикосы – 8 сортов, которые выдерживают наши морозы. Основа выращена из семечка абрикоса маньчжурского дикого, который считается самым морозостойким, выдерживает холода до минус 46 градусов. Семена получаю напрямую с Дальнего Востока, родины этого абрикоса. Выращиваю из них саженцы, на которые делаю прививки культурных сортов. Морозоустойчивый корень даёт морозоустойчивость побегам. Теперь планирую абрикосовый лес сделать. Наверное, он будет первым в Волго-Вятском регионе. За счёт разных сортов каштана (обыкновенный, павия и забытый) создал настоящий медоносный конвейер. Каштан «забытый» начинает раньше всех цвести и раньше всех давать мёд. Этот мёд очень хорош для мужского здоровья – за рубежом так и пишут: «мужской мёд». А вот это моя гордость – гинкго билоба. Слышали, наверное, по телевизору сейчас много лекарств, сделанных из гинкго, рекламируют. Дерево действительно по своим целебным свойствам уникальное – благодаря ему у меня был снят вопрос об ампутации стопы. Многие его пытались здесь выращивать – вымерзает. У меня уже 7 лет растёт небольшая рощица.

– А сколько всего видов растений выращиваете? 30 с лишним. Более половины из них уже адаптированы – получены минимум три поколения. Остальные – испытываются, т.е. проходят селекцию и интродукцию. – Как проводите отбор растений – определяете, что в принципе стоит выращивать, а что – нет? Есть несколько важных параметров. Во-первых, растения беру более засухоустойчивые и теплолюбивые, чем местные. Есть графики и прогнозы изменения климата, которые ложатся на стол Правительства РФ в виде Госдоклада. Они показывают, что температура воздуха будет расти. Те растения, которыми богата наша полоса, начали погибать. Уже сегодня мы наблюдаем массовое вымирание елей, на подходе – берёзы. Поэтому, сажая деревья сегодня, мы должны исходить из того, каким будет климат к моменту их созревания – через 40-80 лет. Во-вторых, желательно выбирать реликтовый, т.е. древний вид. Такие виды максимально устойчивы к идущим с юга, вслед за потеплением, вредителям леса. Т.е. местные виды убивает и потепление, и иссушение почв и воздуха, и новые вредители-"пришельцы", против которых у местных видов нет "иммунитета". За весь XX век в России появились лишь три "пришельца", а за 14 лет XXI века – уже 18. Местным древесным видам уже не устоять, а реликты имеют шансы выжить и расти в условиях изменения климата. Например, у моих гинкго билоба не обнаружено природных вредителей. А значит, ради уничтожения вредителей-"пришельцев" не придётся травить лес и лесную живность, травиться самим. Почему об этом не думают учёные и лесники? Полагаю, что в большинстве своём делать этого просто не могут. Думать наперёд вообще мало кто способен. Третий ключевой, параметр – ценность. Ценность лекарственная, ценность пищевая, ценность самой древесины. Четвёртое – растения должны быть включены в Красную книгу. Законы в нашей стране граждан не защищают, и если ты посадишь обычные деревья – вынужден будешь потом их спилить. А краснокнижные пилить нельзя – они твоя защита от дрязг в экономике и чиновников, мыслящих лишь в пределах одного сельхозсезона; они восстанавливают плодородие почвы и уничтоженные родники, позволяя экономить на налогах. Назову, пожалуй, ещё один фактор – приспособляемость растений к разным рельефам. Ландшафт ведь у нас разнообразный – равнины, склоны, овраги, холмы. То, что хорошо растёт в низине, с большой вероятностью не подойдёт для облесения южных склонов. Например, метасеквойя и птерокария – деревья, которые могут расти в наших болотах. И я нашёл их – именно нашёл и испытываю не один год, потому что никто другой этим не занимался. А болота нам нужно сохранять, потому что они необходимы для наших биомов, поскольку являются источниками родников. Конечно, самый лучший вариант – когда растение удовлетворяет сразу всем этим критериям.

– Какое из растений оказалось самым сложным для адаптации? Грецкий орех, на который Вы потратили 23 года? Грецкий орех был самым долгим, а самой сложной, с точки зрения вложенного труда, оказалась хурма. Для того чтобы получить всего два кустика, я потратил около 9 лет, посадил примерно 7 тысяч семян. Каждое зёрнышко, для лучшей всхожести, по периметру обработал пилочкой для ногтей. Все руки до крови изранил. И всё равно – взошла только одна треть. А из всего, что взошло, остались только два куста. Два куста, которые зацвели. Что ещё важно – я закончил подбор и испытание древесных видов под будущий лес, ведь лес – это сочетание не менее 6 видов деревьев. Теперь подбираю кустарниковые виды, тоже из орехоплодных и иных ценных видов.

– А насколько всё это дело может быть интересно с точки зрения бизнеса? Бизнес может начинаться прямо с питомника, через три-четыре месяца после сева. Но я его запустил лишь на третий год, поскольку я не могу отвечать за саженец, который не прозимовал у меня две зимы. На четырёх сотках у меня растёт полторы тысячи саженцев. Люди не верят – приезжают, пересчитывают. Если их все продать, то можно выручить примерно полтора миллиона рублей. Если же брать количество саженцев, которые можно вырастить за сезон, то на них можно заработать около миллиона. Если продать в Москве – получится в 4 раза больше. Ко мне из Москвы оптовые продавцы хотели приехать, но я им отказал, поскольку продаю оставшиеся от посадок на ПМЖ саженцы в основном только своим семинаристам – людям, которые мои семинары посещают и которые так же как и я на своей земле лес посадить хотят из редких, исчезающих, краснокнижных видов, которые будут расти при продолжающемся потеплении климата. За саженцами приезжают даже за 2 тысячи километров – никому не хочется болеть онкологией. Да и сахарный диабет никого не щадит. А там, где растут мои виды деревьев, воздух чист даже от золотистого стафилококка и кишечной палочки. Чувствуете? – здесь и комаров нет. Большая часть саженцев уходит на мои фермерские земли, где идёт уже естественная жёсткая селекция и отбор, где положительным результатом для новых видов является выживание и цветение порядка 5% от высаженного – так и получаю новый приспособленный сорт. – А если посмотреть с точки зрения фермера? Что, допустим, ему выгоднее посадить – пшеницу или Ваши деревья? Фермер – вольный человек, который согласно закону, своему образованию, интеллекту и менталитету, и даже индивидуальной необходимости в конкретной продукции или предпочтения сам может определять направление экономической деятельности. Также, согласно закону, он волен быть товаропроизводителем, или не быть им. В этом случае важен факт использования земли по целевому назначению. Тот, кто использует землю для получения сельхозпродукции для личного потребления, для семьи или выводит новый сорт ценного редкого древесного вида – тоже фермер. Так что сколько фермеров, столько и мнений. Есть такие фермеры, которые лишь её, пшеницу, и могут выращивать с выгодой для себя. И здесь не всё просто. В пшеницу надо вкладываться каждый год, и немало: трактора, комбайны, солярка, удобрения. И вкладываются, а это при сегодняшнем менталитете хлеборобов лишь "заработать побольше", ведёт к уничтожению почвенного плодородия и маловодью, иссушению территорий. Сегодня произошёл разрыв в понятиях "земледелец" и "хлебороб", исчез баланс соответствия. Хлебороб перестал быть земледельцем, но стал "хищником" для земли, почвенного плодородия и водности на территории, где выращивает уже лишь товар, который полноценным хлебом-то и называть нельзя. И этому способствует современная система Росреестра. Ранее эта служба называлась землеустроительной и основной функцией была охрана земли, и лишь затем – система земледелия, приносящая урожай. И раньше эта служба искала баланс между урожаем и сохранением плодородия, давала соответствующие рекомендации агрономам. Это видно из старых отчётов этой службы по результатам проведения почвенных исследований. Теперь же Минземимущество РТ и Росреестр по РТ таким образом дают задания на исследование почв, что стало невозможным увидеть факт порчи земли: уничтожения плодородия, роста оврагов и пр. А значит ни о каком балансе между уровнем урожайности и степенью порчи земли говорить нельзя. Отсюда и такие ужасающие цифры: только в Татарстане ежегодно уничтожается до 1000 га сельхозугодий, которые становятся нарушенными землями – оврагами. Основной функцией Росреестра стал учёт с целью получения максимальных налогов, а это заставляет аграриев вкладываться в максимальные урожаи, попутно безнаказанно уничтожая плодородие и землю. За вторую половину XX века, по данным почвенных обследований на территории региона, почвенное плодородие уничтожено на 50% и более. А виновных никого нет? За рубежом, например, таких выявляют. В Германии за тот же период почвенное плодородие возросло вдвое, т.е. необходимый баланс с помощью контроля был достигнут. А у нас целых 5 госструктур, обязанных контролировать и охранять земли и почвы. Главные – Минприроды РФ, Минэкологии РТ и Природоохранная Прокуратура. Чем они занимаются? Отчёты пишут и зарплату как госслужащие получают, а овраги растут, плодородие уничтожается. Или другой пример. Известен такой факт: в конце XIX века на международную выставку из России в Париж был привезён чернозём – единым массивом глубиной в полтора метра, который был принят как эталон русских чернозёмов. Сегодня в этом же месте толщина чернозёма только 50 сантиметров. Другими словами, в течение одного сезона сельхоздеятельность уменьшает толщину чернозёма на 1 см. А этот сантиметр чернозёма создавался природой в течение 100 лет. Охрана земли перестала быть приоритетом. И что дальше? Мой вывод – такой ценой выращивать и продавать хлеб за рубеж – вредительство от безумия. Это противоправно и даже подло по отношению к потомкам. Хлеб нужен, но выход у нас только один. Это надо понять и принять как неизбежное: посевные площади необходимо сократить до размера, требуемого для обеспечения собственной продовольственной безопасности. И забыть о продаже хлеба за рубеж. Освободившиеся территории необходимо облесить, начиная с водоразделов и водоохранных зон, обязательно вернув им как минимум прежние размеры, установленные в 1937 году. Не сократив пашню, мы добъём почвенное плодородие, доуничтожим родники, ручьи, малые реки, а после этого даже оставшиеся ещё леса начнут ускоренно погибать. И пока одни фермеры способны освоить только знакомые и распространённые рожь и пшеницу, другие должны заниматься более редкими, ценными, полезными культурами, которые сегодня завозятся в основном из-за рубежа. Кому-то выращивать такие культуры может быть просто необходимо, кто-то видит в них экологическую и экономическую целесообразность. А мне ещё и по возрасту заниматься ими гораздо удобнее. Допустим, посадил грецкий орех один раз, и ухаживаешь за ним равномерно в течение года, а через много лет его ещё и по наследству своим потомкам передаёшь. А он и почву, ранее "убитую" восстанавливает, и воздух очищает, и семью кормить начинает, а с увеличением возраста, а, значит, и урожайности – даёт ценную пищевую и иную продукцию для реализации. Что важно для семьи фермера, появляются условия (время и средства) на воспитание детей. Не говоря уже о том, что это экологически абсолютно чистое производство, тут и скотину держать можно. Чтобы полностью прокормить одну семью (из расчёта – двое взрослых и трое детей), в нашей зоне достаточно иметь 160 деревьев на площади около 5 гектар. Плодоносить орех, конечно, начинает не сразу, но лет через 15 уже даёт неплохой урожай. Так что это хорошее вложение в будущее – для тебя, твоих детей и внуков. А вот, допустим, груши уссурийской на одном гектаре можно вырастить до 1200 деревьев. Когда деревья посажены густо, ствол быстро освобождается от нижних веток и сучьев, и внутри ствола не формируются следы от ветки. Древесина хорошая: отрезок ствола в один метр от взрослого дерева стоит порядка 250 долларов. А его плоды устойчивы к гниению. Если обычные сорта груши, созрев, падают на землю, то уже через два дня они становятся чёрными. А груша уссурийская на земле может недели две-три пролежать, не испортившись. Т.е. спокойно, без фанатизма, можно весь урожай переработать в сок. Я из него делаю основу для своих лечебных препаратов – а это для меня (и других больных) важнее будущей древесины, до которой ещё дожить надо. Сажаем бархат амурский. Его второе название – пробковое дерево. Начиная с 20 лет, с него можно снимать кору: снял с четверти окружности дерева длиной под 2 метра снизу от земли – через пять лет всё опять заросло. Толщина коры достигает 7 сантиметров. 120 взрослых деревьев могут давать ежегодный доход до 70 тысяч долларов в сегодняшних ценах. И с каждым годом пробка становится всё более дефицитной. Сейчас даже дорогие вина идут с пластиком. При этом как и ореховые, бархат амурский буквально с первого года начинает восстанавливать уничтоженное почвенное плодородие, восстанавливает пересохшие родники, ручьи и малые реки.

На западе в выращивание леса, кстати, очень активно вкладываются банки. Есть, допустим, у тебя земельный участок на 100 гектаров, который ты засаживаешь дубом. Когда дуб вырастет до высоты в метр–полтора, значит он достаточно укрепился и уже не погибнет. И хотя древесиной он ещё не является, ты уже можешь продать его как древесину. Лесники знают, сколько древесины можно получить с дуба, когда ему будет 120 лет. Эта древесина имеет стоимость, которая с нуля наращивалась из года в год. И вот эти твои метровые деревья (не землю – она остается у хозяина) покупает какой-то банк. Каждый год дуб прибавляет в росте и объёме, и его цена, соответственно, растёт. И прирост этот происходит быстрее, чем банк может заработать на процентах по кредитам. Через 10-15 лет банк может перепродать лес другому инвестору по более высокой цене, получив за это свою маржу.

– Всё очень логично. Но тогда не совсем понятно, почему у нас частное лесоводство до сих пор не развито. Причин много. Прежде всего, у нас очень слабые преподаватели юридических, лесных и аграрных вузов. До сего дня они не заметили и не сообщили своим студентам о возможности, которая появилась в 1991 году, и за которую "уцепился" я. Это возможность на "убитых" землях создавать насаждения из ценных древесных видов и заниматься агролесоводством. А ведь сколько у нас леспромхозов разорились, сколько населения в лесных посёлках остались без дел и средств к существованию? Из этой проблемы вытекает и плохое законодательство, которое "сочиняют" бывшие студенты таких преподавателей, и неспособность работать, думая о будущем. Люди ведь в основном сегодняшним днём живут. Ну поставят в район какого-нибудь главу. Зачем ему лесом заниматься? Он не понимает что агролесоводство важно для населения вверенной ему территории и для людей на ней – преподаватели ему это не втолковали. Лес только через 40 лет вырастет, а на место главы через 10 лет уже кто-то другой придёт. Какой смысл ему напрягаться, что-то новое делать? А обычные люди вообще мало что в деревьях понимают, да их и не учит никто. Одна карельская берёза может как автомобиль стоить, а ей в некоторых деревнях печки топят. Сам видел. Просто не знают люди, что это такое, и всё. Продолжение (история третья): http://ok.ru/greensity/topic/64729279468874 Начало (история первая): http://ok.ru/greensity/topic/64729260660042