(Продолжение рассказа).

Этой же ночью, изрядно умаявшись за день, после пары очередных леденящих душу историй, мы постепенно один за другим провалились в сон. Не знаю, сколько времени я спал, но вдруг что-то заставило меня открыть глаза. Было ли это чувство необъяснимой тревоги, или просто ветер из приоткрытого окна, непонятно, но я сел на кровати и уставился в темноту. Лунный свет, перечёркнутый тенями высоких сосен, освещал спальню. Товарищи мои спали. Но далеко не все.
Я вдруг понял, что постели Золотарёва, Гриши, Коли Азарова и ещё нескольких ребят пусты. Сразу вспомнились слова Вовки о том, что окна нашего домика выходят на лес и расположены невысоко от земли. Значит, ребята зачем-то ушли из лагеря ночью. Если бы только Золотарёв, ладно. Но самое главное, в комнате не было Руслана. Сердце забилось сильнее. А что, если Вовка с компанией решили и ему как-то отомстить за то, что в первый день он не пошёл с ними? Что, если именно сейчас моему новому другу нужна помощь?
Я посмотрел на Митю. Он спал спокойно и крепко, и я не решился его будить. Поспешно натянул шорты, и тут под окнами раздались приглушённые голоса. Я нырнул под одеяло, делая вид, что сплю, и, прикрыв веки, наблюдал за ребятами. Когда над подоконником показалась светлая голова Руслана, вздохнул с облегчением, хотя внутри неприятно царапнула мысль о Митиной правоте. Кажется, наш третий друг нашёл себе другую компанию. Ну и пусть.
Я отвернулся и постарался заснуть, но сон не шёл. Ребята, повозившись, притихли, а я вдруг понял, что кровать Коли Азарова, находящаяся через одну слева от меня, так и осталась пустой. Все лагерные страшилки разом всплыли в голове, по спине пробежал неприятный липкий холодок, и я повернулся к Руслану, который старательно делал вид, что спит.
- Вы где были?
- Нигде. — Буркнул он и отвернулся. Но я успел уловить тонкий запах табака. Папа не курил, но наш сосед Игорь Дмитриевич был заядлым курильщиком, и я не раз наблюдал, как он дымит на лавочке во дворе. Запах всегда был похож, но однажды я уловил совсем другую ноту в табачном дыме, который, казалось, немного отдаёт орехом.
- Друг подарил. — Игорь Дмитриевич показал мне красно-белую пачку. — Из зарубежной поездки привёз. «Винстон» называются. Не то что у нас, правда, Юрок?
Я пожал плечами. Мальчишки иногда покуривали за школьным стадионом, но я относился к подобным развлечениям равнодушно, может быть, потому, что и отец никогда не проявлял интереса к табачным изделиям.
- Пачки не собираешь? - Продолжал сосед. - А то гляди, отдам.
- Не собираю. - Покачал головой я. - У меня марки. Три альбома уже. Серёжа Панов собирает из второго подъезда.
- Тогда Серёже отдам. - Согласился Игорь Дмитриевич.
Но Серёжа получил свою пачку не скоро. Сосед растягивал удовольствие и доставал ароматные сигареты изредка...
- Курили... - Догадался я. - Руслан, а Коля? Он где?
- Откуда я знаю. - Раздалось из-под одеяла.
- Как? Он ведь наверняка с вами был. Руслан...
Мне показалось, что Золотарёв зашевелился, и я ещё больше понизил голос, но попытался силой повернуть друга к себе. Он всё-таки повернулся.
- Тебе-то что? - Спросил сердито и, как мне показалось, испуганно.
- Как что? Коли ведь нет.
- Придёт. - Неуверенно промямлил Руслан.
- Откуда? Вы где были?
- Где-где... В заброшенном корпусе за забором. - С досадой произнёс он. - Там доски отодвигаются, можно пролезть, а потом по дороге прямо.
- А Коля? Вы почему без него вернулись?
- Он не захотел.
- Ты чего мямлишь, Руслан? - Мне вдруг стало страшно. - Идём за ним, покажешь, где это.
- Ага, чтобы потом родителям позвонили и из лагеря выгнали? - Руслан отбросил мою руку и снова отвернулся. - Я и так дурак, что пoпёрся.
- Уймись, Паршин. - Шикнул Вовка Золотарёв. - Спать не даёшь. Откуда мы знаем, где твой Азаров. Мы спали и ничего не видели.
- Как не видели? А заброшенный корпус?
- Трепло ты кудрявый. - Вовка скрипнул кроватью и замолчал.
- А ты докажи. - Прошептал Гриша Смирнов. - Все пацаны подтвердят, что мы спали. Никто тебя слушать не будет.
- Сам найду. - Я наспех обулся. - Гaды вы.
- Юра, я с тобой. - Проснувшийся Митька сонно моргал глазами, нащупывая на тумбочке очки.
- Не надо, Мить. - Попросил я. - Темно, а ты и так видишь плохо, и очки можно разбить. И потом, вдруг правда из лагеря выгонят. Мне же ещё и лучше, в деревню уеду, а твоя мама расстроится.
Конечно, я лукавил. Понимал, что если позвонят родителям, то нагоняя не избежать и мне. Но подставлять под удар ещё и Митьку было нечестно.
- Только скажи кому-нибудь. - В голосе Золотарёва мне послышались тревожные нотки. - Будешь гроб на колёсиках ждать.
- Я не предатель.
Я повис на окне и спрыгнул, ободрав ногу острым сучком. Поморщился и осторожно пошёл к забору. Несмотря на полную луну, найти лаз оказалось непросто, но я торопился и наконец справился с этим. Боялся? Конечно. Правда, в тот момент сам не понимал, чего именно. Того ли, что вокруг темно, а я совсем один, или того, что на самом деле за такое запросто могут с позором выгнать из лагеря, или, больше всего, того, что могло произойти с Колькой, того, о чём все мальчишки, включая Руслана, не хотели говорить.
Заброшенный корпус выглядел жутко. Но я торопливо приближался к нему, стараясь не думать о самом страшном. Внезапно за спиной раздался топот ног и тихий окрик.
- Юра, подожди!
Меня догонял наспех одетый и запыхавшийся Митька.
- Мить! - Сказать, что я обрадовался, значит, не сказать ничего. Пусть Митька не самый отчаянный смельчак в нашем отряде, да и силёнок у него меньше, чем у многих из нас, но, главное, теперь я был не один. - Митька! Как же ты лаз нашёл? Я сам еле-еле...
- Вот. Она под луной блеснула. - Митя разжал кулак. На ладони лежала моя пуговица. Наверное, вывалилась из кармана, когда я протискивался между досками. - Иначе бы, наверное, не нашёл.
- Спасибо. - Я сунул пуговицу обратно в карман. Надеюсь, Митя понял, что благодарил я его совсем не за неё. - Давай быстрее, а то если Ксения проверит спальню, то всё.
Мы остановились на пороге полуразрушенного здания. Лунный свет не попадал внутрь, и от этого становилось ещё больше не по себе.
- Коля! - Негромко окликнул я. - Коль, ты здесь?
Тишина.
- Наверное, его здесь нет. - Митя шагнул вперёд. - Коля! Ой. Юра, здесь дырка.
- Какая дырка, Митька? Дай посмотрю. Эх, жаль, фонарика нет.
- У меня есть. - Митя виновато вздохнул. - Только он в спальне остался под подушкой. Я не подумал. Недаром мама говорит, что я рассеянный.
- Да ладно.
Мы принялись осматривать край проёма. Скорее всего, раньше там был спуск в подвал, но сейчас ступеньки были разрушены. Мне вдруг показалось, что там, внизу, кто-то пошевелился.
- Коля! - Позвал я громче. - Ты там?
- Да. - Раздалось снизу. - Вовка, это ты?
Коля закашлялся надрывно и тяжело. Я подождал, пока он перестанет кашлять, и позвал снова.
- Коль, это мы. Ты можешь вылезти?
- Не знаю. Здесь темно.
- Попробуй. - Я наклонился над провалом. - На голос иди. Здесь остатки ступенек. Подтянись немного, а потом мы с Митей тебе поможем.
Коля попробовал подтянуться, но сорвался.
- Не получается. - Признался он. - А вы откуда здесь? Где ребята?
- Потом. - Мы с Митей переглянулись. - Пробуй ещё. Нам вернуться надо. А то всех троих выгонят.
После нескольких Колиных попыток, тянущихся, по моим ощущениям, бесконечно долго, мы с Митей наконец сумели вытащить Кольку. Я нещадно ободрал колено, а Митька локоть, но тогда мы оба не заметили этого. Когда Коля оказался наверху, мы все втроём какое-то время лежали на краю пролома, пытаясь восстановить силы.
- Идём. - Я встал первым, подал руку Мите.
Коля вставал медленно и неловко.
- Колька, ты как?
- Голова кружится. - Признался он. - И тошнит.
- Ударился?
Колька помотал головой и покачнулся. На первый взгляд никаких повреждений на нём видно не было, у нас с Митей вид был, пожалуй, похуже.
- Тогда идём. - Решил я.
Мы двинулись к лагерю, поддерживая Колю.
- Как ты там оказался? - Спросил Митя, чтобы не молчать. Хотя нам с ним и на самом деле было интересно, что приключилось с нашим товарищем.
- Сам не знаю. - Коля смотрел растерянно. - Мы сбежали посмотреть развалины, потом Вовка сигареты достал, он их у отца стащил, и сказал, чтобы курить на спор. Я начал и кашлять стал, голова закружилась. Потом уходить собрались, а дальше...
Он замолчал и протянул жалобно.
- Опять тошнит.
Мы с трудом дошли до забора. Около окна я подсадил Митю.
- Мить, помоги ему.
Вдвоём помогли подняться Азарову. Потом Митя протянул руку мне. В спальне было тихо, но мне показалось, что Золотарёв, Руслан и Гриша не спят. Колька упал на свою кровать и притих.
- Коль, хочешь. я позову вожатую? - Шепнул я. - Скажем, что тебе плохо.
- Нет. Я спать буду.
Он отвернулся. Я долго ворочался, прислушиваясь к его тяжёлому дыханию, но усталость взяла своё, и сон всё же сморил меня.
Утром Колька не встал вместе со всеми. Был какой-то вялый и невесёлый.
- Азаров, ты что, заболел? - Ксения Викторовна с тревогой положила руку на Колин лоб. - Давай-ка быстро в медпункт.
Кольку забрали сначала в изолятор, а потом за ним вдруг приехала мать.
- Ксения Викторовна, а с Колькой что? - Мы с Митей и Валей стояли перед вожатой, глядя на неё со смесью тревоги и надежды.
- Непонятно. - Она покачала головой. - У Коли ведь с сердцем проблемы. Но врачи сказали, в лагерь, как и всем, можно. А вот началось обострение. Он в больнице сейчас. Наверное, всё же для него слишком активной оказалась жизнь в лагере. Жаль, конечно, мальчика. Смена только началась.
- Он говорил, что футболом увлекается. - Удивился Митя. - Разве можно, если сердце?
- Он правда увлекается. - Заступился Валя. - Колька все футбольные матчи смотрел, всех игроков знает по именам, кто сколько голов забил. А сам он и не играл никогда.
Мы понуро поплелись прочь. Вечером того же дня я столкнулся с Русланом около стадиона. Я видел, что с той самой ночи он избегает меня, но сейчас вокруг нас не было других ребят, и мы остановились друг напротив друга, он потупившись, а я глядя на него сурово и испытующе.
- Руслан, что было в развалинах? - Спросил я прямо.
- Ничего. - Он попытался уйти, но я преградил ему путь.
- Говори. Иначе мы будем драться, а потом я расскажу всем, из-за чего. И пусть меня тоже ругают вместе со всеми, пусть даже выгонят...
- Зачем тебе это? - Он поднял на меня глаза. - Азаров всё равно уже уехал.
- А мы с Митей остались. - Тихо сказал я. - И Валька, и Женя... Если ты боишься Золотарёва, то зачем пошёл с ним?
- Никого я не боюсь! - Он выпрямился, пытаясь принять равнодушный и независимый вид. - И тебя тоже!
- Я думал, мы друзья. Но раз нет, то и ладно. Скажи только, почему Коля оказался в подвале. Вы его туда бросили?
- Ты дypак? - На лице Руслана было написано неподдельное изумление. - Чего болтаешь, если не знаешь. Меня Вовка разбудил, позвал с собой старый корпус смотреть. Сказал, если не с..кло, то пойду.
- И ты, конечно, пошёл.
- Пошёл. Мы залезли внутрь, потом Вовка сигареты достал. Его отец их из-за границы привёз. Мы затянулись по разу. Колька кашлять начал. Все засмеялись. Золотарёв сказал, что он вообще зря с нами пошёл, что слабак. И предложил остальным на спор курить. Но мы не успели даже. Колька сказал, что он первый будет. Мы смотрели. Он кашлял сначала, потом вроде перестал. А потом у него губы начали синеть. Гриша, они же вместе учатся, сказал, что хватит, надо в лагерь идти. Мы и пошли...
Он замолчал и снова опустил глаза. Я ждал молча, жалея глупого Кольку Азарова, и думал о том, как бы поступил сам. Вдруг тоже захотел бы доказать, что не слабак. Не Золотарёву, конечно, но если кому-то другому... Руслан всё ещё молчал, и я поторопил:
- Ну?
- Не нукай, не запряг. - Огрызнулся он. - Он сам туда упал, понял! Пошатнулся и упал. Мы позвали, а он молчал. Вовка сказал, что надо уходить оттуда, потому что... Никто не должен знать, что он с нами был.
- Вовка сказал? - Я стоял ошарашенный его рассказом. - И вы все ушли? Даже не попытались его вытащить?
- А если бы он, ну того? Всех бы в колонию? Так бы решили, что он сам туда пошёл... - Он запнулся и добавил. - Обошлось же. Даже если бы вы туда не пoпёрлись, его всё равно нашли бы днём.
- Ты никогда не будешь военным, Руслан. Тем более, военным лётчиком.
Я больше не хотел с ним разговаривать, развернулся и ушёл. Было горько. Я считал его таким смелым, хотел дружить с ним, а, получается, теперь у меня остался здесь только один друг - Митя. Зато самый настоящий. Теперь я точно знал, что мы с ним будем, как с Олегом. Стало немного грустно от того, что этим летом Олега я уже не увижу. Остаётся надеяться, что бабушка передаст ему письмо и, наверное, мой адрес. Хорошо, что с Митей мы живём в одном городе и всегда можем увидеть друг друга даже после лагеря. Шестнадцатая Митькина школа находится всего-то остановках в пяти от моей...
- Буду! - Крикнул мне вслед Руслан. - И это не твоё дело!
В этот же день он поменялся кроватями с Валей.
- Поссорились? - Спросил Валька, перетаскивая свой свёрнутый матрас на соседнюю со мной койку.
Я кивнул. Объяснять не хотелось, да и не нужно было, потому что тогда бы я тоже чувствовал себя невольным предателем, ведь о том, что произошло той ночью с Колей, знали очень и очень немногие. Мы все понимали, что Азарову тогда просто здорово повезло. Может быть, там, внизу, валялась какая-то ветошь, и он, оступившись, упал, не ударившись о кирпичные обломки. Эта история не прошла даром ни для кого. Наверняка каждый из её участников задумался о том, что могло бы быть, так же, как и я сам.
Вокруг нас с Митей постепенно формировался кружок из ребят, с которыми нам было интересно. Валя, Женя, Миша, Вася Потапов и ещё несколько ребят. Кроме того, мы часто бывали в шестом отряде, помогали с младшими не только Саше, но и Андрею Ивановичу. За Наташку я больше не волновался. Она быстро освоилась в лагере, и я видел, что сестре здесь намного веселее, чем в деревне, где почти не было её ровесников, а мы с Олегом, положа руку на сердце, всё же старались удрать от неё поскорее, оставив девочку на попечение бабушки. К тому же сестрёнка очень привязалась к своей вожатой Саше, и я постоянно слышал от неё об этой чудесной девушке.
Мою блестящую пуговицу к брюкам пришили. Маша Киселёва пришила, хоть и было неловко. Я всё же решился попросить у неё иголку, а она вдруг сказала, что у неё это получится лучше. Теперь вечерами танцевали не только Валя с Ритой, я тоже иногда неловко топтался рядом с Машей, виновато поглядывая на сидящего на лавочке Митю. Но Митька только улыбался, давая понять, что совсем не обижается на меня за такое «предательство».
После случившегося с Колей Вовка Золотарёв неожиданно оставил меня в покое: не задевал, не высмеивал перед другими ребятами, и я пару раз ловил его задумчивый, обращённый на меня взгляд. Мы по-прежнему оставались врагами. Но какими-то странными, скрытыми, что ли. Я до сих пор не мог простить Вовкиной компании историю с Азаровым, но понимал, что виноват в случившемся не только он один. Потому что каждый человек сам решает, как ему поступать. Митя тоже мог послушать меня и остаться в спальне, но он же не послушал...
А потом стало и вовсе не до Золотарёва, потому что Ксения Викторовна объявила, что в субботу в лагере состоится родительский день.