ГЛАВНОЕ, ДЕРЖИ ЕГО ЗА РУКУ...

✍️ Анна Елизарова.
Мама поправила Лене воротник плаща, застегнула пуговицы, будто собиралась укутать её на всю дорогу, на всю разлуку. Рядом крутился трёхлетний братишка - весь полёт Лена должна была быть за него ответственной. Зевая по сторонам, брат цепко держался за юбку матери, чтобы не потеряться.
— Вас встретит папа, — говорила она в сотый раз, — он должен был получить телеграмму.
— Да я поняла уже, мама, — вздыхала Лена, ёжась от её прикосновений. - Ну хватит, не маленькая!
Она казалась себе слишком взрослой для такой заботы - десять лет уже! Люди вереницей поднимались по трапу в самолёт, Лена переживала, что они не успеют и нервничала.
— Ах, ты мой сладкий! - накинулась мама с поцелуями на Федю. Круглые щёки мальчика стойко приняли на себя заряд материнской любви. - Всегда, когда куда-то идёте, держи за руку братика. Никогда его не отпускай, поняла? Всю дорогу держи за руку!
— Ага, да, — кивала Лена рассеянно.
Вокруг толпились люди, торопились, переговаривались, тянули вперёд шеи, билась о ноги ручная кладь. Вылет был очень ранним, небо уже не было чёрным - посинело у горизонта за зданием аэропорта. У Лены без конца холодело под сердцем и неприятно крутило живот - она впервые летела одна. Да ещё и с Федей. Было страшно от такой ответственности, но она согласилась сама - уж очень хотелось увидеть папу, провести лето у бабушки, а не в городе.
Они поднялись на трап и мама с ошалевшим лицом потянулась к стюардессе, в её взгляде читалась мольба:
— А вы не могли бы показать им...
Стюардесса в голубой форме улыбнулась, будто читала её мысли:
— Не волнуйтесь, мама, мы всё устроим. Дети будут под присмотром. Полёт длится всего чуть больше часа, они даже опомниться не успеют.
Мама кивала, но глаза её блестели. Она прижала Лену к себе, потом наклонилась к Феде, прошептала что-то, от чего он засопел и уткнулся носом в её атласный шарфик.
— Ну, всё, — мама выпрямилась и сделала шаг назад, — счастливого полёта!
Лена взяла Федю за руку и увлекла его за собой в салон. Он шаркал ногами, оглядывался, но не плакал — пока.
В салоне было шумно и тесно. Лена усадила брата у окна, а сама пристроилась рядом. Через круглое оконце виднелась только бетонная полоса да крыло самолёта, да огни ночного Ульяновска прорезались сквозь чёрноту вдали.
— А где мама? — Федя вдруг заёрзал. Губы его выкатились, как у утёнка, глаза наполнились слезами. — Я к маме хочу!
Она схватила его за руку, затем подняла подбородок мальчика выше:
— Мама не с нами. Но мы летим к папе и бабушке. Хочешь к папе?
Федя наморщил лоб, нижняя губа выкатилась ещё сильнее.
— Хочу.
— Тогда не плачь. Папа что тебе говорил - парни не плачут. Ты парень или девочка?
— Я ещё мальчик...
— Ну и что? Всё равно будь мужиком. Даже я не реву. Лучше смотри в окно, мы скоро взлетим, как птицы!
— Или как Мэри Поппинс.
— Тоже вариант.
На самом деле Лене тоже было не по себе, но она держалась - весь полёт ей предстояло разыгрывать взрослую, не пристало распускать нюни. Через проход от них заняли свои места молодые супруги с грудным ребёнком - усевшись, женщина взглянула на встревоженную Лену и улыбнулась.
— Одни летите?
— Да...
— Наверное, на лице у Лены было написано что-то совсем уж испуганное, потому что женщина сказала:
— Не переживай, всё будет хорошо. Если что - обращайся по любому вопросу. Меня Таней зовут, а тебя?
Лена назвала своё имя, а потом женщину отвлёк захныкавший на руках у папы ребёнок.
Месяц назад отец Лены уехал в рейс, он был водителем большегруза - по сути дальнобойщик, но тогда, в семидесятых, такого понятия не было, как и не было ограничений по возрасту в перелётах, детей запросто сажали на самолёт без родителей, а развитая сеть авиасообщения была до того обширна и доступна, что полёт мог себе позволить любой гражданин.
Лена вспомнила, как папа, высокий, с загорелым лицом (особенно с одной, левой стороны) в потрёпанной кожаной куртке, наклонялся к ним перед отъездом: «Ребята, я через месяц вернусь — и сразу в отпуск к бабушке!». Но месяц прошёл, а вместо дома он папа решил сразу остаться у бабушки, чтобы не терять время в дороге.
«Огород нужно вскопать, баню подлатать», — писал он маме, - "Начнутся каникулы - отправляй детей сюда, встречу. Дату и время укажи в телеграмме".
Лена понимала — бабушке одной тяжело. Но почему он не приехал за ними? Разве это так трудно? Почему они теперь летят одни, будто забытые посылки?
— Лена, а папа будет в синей фуражке? — оживился Федя. — Как в прошлый раз?
— Может быть... — она натянуто улыбнулась.
Ещё усаживая брата у окна, Лена поймала себя на мысли: «А если он опоздает? А если забудет и не встретит нас?» На всякий случай она проверила на месте ли деньги, которые мама спрятала в пришитый за подкладку кофты карман.
— Вряд ли они вам понадобятся, но мало ли... - сказала мама, - без надобности их не доставай!
Засунув руку под плащик, Лена нащупала туго свёрнутые купюры. Это её успокоило и она продолжила думать о папе.
Он вечно где-то мчался по трассам, считал километры, спал в кабине. Даже в её день рождения папа звонил с дороги — на фоне гула проезжающих машин кричал: «Держись, дочка, я скоро! Что тебе привезти?»
Стюардессы приказали застегнуть ремни. Лена не справилась ни со своим ремнём, ни с Фединым, детским. Ей помогла соседка Таня. Со страшным рёвом они взмыли в небо...
— Смотри, облака! — Федя не дотягивался до окошка, поэтому изо всех сил тянул шею.
И где там облака? Темень! Выдумщик мелкий! Но Лена кивнула. Она видела не черноту за окном, а папины руки — большие, в царапинах и масляных пятнах. Такие руки умели чинить всё на свете: сломанные куклы, велосипеды, иногда даже мамино настроение.
«Но никак не могут починить семью», — горько подумала она.
Мама с папой ссорились во время его приездов: мужа никогда нет рядом, ей одной тяжело...
Федя вскоре захотел в туалет. Держать его крепко за руку... Хотя куда он может деться в небе, в салоне? Но так приказала мама. Потом он уснул до конца полёта, Лена окончательно разбудила его после посадки. Пока продолжался полёт, она пообщалась ещё немного с молодой мамочкой Таней: та переживала за детей, расспрашивала кто их встретит, куда летят, сколько лет брату... Она хвалила Лену за то, что та такая самостоятельная и смелая, а Лена скромно отвечала:
— Да ведь нас мама в самолёт усадила, а папа встретит - не велика заслуга...
Спустившись с трапа с заспанным и недовольным Федей, крепко держа его за руку, Лена переживала о двух вещах: как им получить багаж и где же их папа. Его не было. Ни около самолёта, ни чуть дальше - нигде. Люди шли ко входу в аэропорт, а Лена с братом продолжали стоять в растерянности около трапа и оглядываться по сторонам.
Толпа людей быстро редела. Последние пассажиры рассасывались. Таня с мужем задержались поодаль и наблюдали за ними, переговариваясь. Молодая женщина передала младенца мужу и вернулась за ними.
— Нет вашего папы, да? А ну не реветь! Реветь не надо! - приказала она мягко Лене и вытерла ей брызнувшие слёзы, - он, скорее всего, встречает вас в основном здании, может сюда и посторонних не пускают. Идёмте!
В небе уже вовсю разгорался рассвет, Лена взглянула на наручные часики - 4:15.
В здании аэропорта папы тоже не обнаружилось. Таня успокаивала детей и пообещала, что одних не оставит. Они стали ждать выдачу багажа. Лена беспокойно оглядывалась, пыталась отыскать в толпе по-утреннему помятых людей папу, у неё даже голова разболелась, паника подкатывала к горлу и сжимала виски. Нет его! Как же так! Федя что-то говорил, жаловался, что ножки устали, зудел, как комар... Лена не выпускала его руки - маленькой, пухлой и влажной.
***
Тем же утром бабушка детей - а звали её Машей, - встала ни свет, ни заря, чтобы подготовиться к приезду внуков. Незадолго до получения телеграммы её сына вызвали в срочный рейс и он вынужденно уехал. В телеграмме значилось следующее:
"Встречай девятого 0410 рейс 1106 люблю = Оля="
То ли от радости, то ли от волнения, баба Маша чётко поняла, что по времени прибывают дети в 11:06 на рейсе 0410... Так и записала она на клочке бумаги и побежала с ним к молодой соседке.
— Встреть, пожалуйста, Катюш, куда мне самой ехать? Я в том городе пару раз в жизни и была, ничего не понимаю! Куда уж мне в аэропорту разобраться! А Коля уехал как назло!
— Ох, далеко как... в аэропорт... - засомневалась Катя. - Туда ехать часа четыре, не меньше, а по городу как - я сама не знаю. На такси что ли?
—Я тебе денег дам! Всё дам! И за детками твоими присмотрю! Напеку с утра пышек на всех, развлеку их! Ну Христа ради, Катюш!
Кате не очень хотелось ехать, но раз так просят...
Девятого числа с первыми петухами баба Маша взялась за дело: растопила печь, замесила тесто на пышки.
"Господи, дай только встретить их благополучно", — шептала старушка, крестя угол с иконами.
За окном послышался скрип калитки. Бабушка выглянула — соседка Катя, аккуратная, в скромном ситцевом платье и кофте, в коричневых лакированных туфлях, придерживала косынку на голове от ветра.
— Катюша, голубушка, — заторопилась баба Маша, выходя на крыльцо, — ты уж их там не потеряй, родная... Автобус во сколько?
— В шесть тридцать утра, не переживайте, как раз успею, ещё и ждать буду. До Котельниково к сожалению только пешком в такое время, но может из колхозных мужиков кто будет ехать, подбросят.
— Дай-то Бог!
Утро было игривым из-за ветерка. Длинные тени преграждали дорогу, в вышине звенели жаворонки. Через полчаса, когда она уже чуть продрогла, Катю подобрал грузовик и довёз до Котельниково - туда как раз вела единственная дорога из хутора.
"Рейс 0410 — прибытие 11:06", — прочитала она ещё раз записку от бабы Маши. - "Всё правильно".
***
Уже и багаж был получен. Уже молодая мамочка Таня успела сменить ребёнку пару пелёнок. А папы Лены и Феди нет... Полтора часа ожидания. Муж Тани нервничал, предлагал обратиться к дежурному, чтобы детьми занялась милиция. На улице их ждал в машине родственник. Услышав слово "милиция" Лена ударилась в рёв.
— Куда вам ехать? Где ваша бабушка живёт? - спросила Таня.
— Нам в Котельниково, там хутор рядом, Захаров...
— Как вы до него добирались раньше?
— На автобусе с городского автовокзала, а потом пересаживались в ещё один автобус, уже там.
Посовещавшись с мужем, Таня решила посадить детей на автобус. Им самим нужно было ехать совсем в другую сторону, обратную от города, да и ребёнок беспрестанно плакал, заморился в пути... Но разве можно вот так бросить детей? Мало ли что у их родни случилось?
Волга пахла кожей и почему-то яблоками. Федя, устроившись между взрослыми, осторожно трогал пальцами полированную ручку двери.
Машина тронулась, оставляя за спинами аэропорт.
— И что же это за родители такие, — ворчливо заметил мужчина-водитель, — детей одних отправили, да ещё и не встретили...
Лену обдало жаром возмущения.
— Наш папа хороший, — вдруг сказала она, — может случилось что-то...
Она говорила это больше для себя, чтобы заглушить жуткую мысль, ползущую из самого тёмного уголка сознания: а вдруг что-то случилось? Вдруг он снова выехал в рейс и...
— Конечно, хороший, — мягко отозвалась Татьяна, поправляя платочек на голове малыша, — раз таких замечательных деток растит. Не переживай.