ИЗБА.

- Что там? Дождь? - Лиля натянута одеяло на голову. - Мерзко и холодно. Я попозже встану, когда там всё наладится. Чегооо? Снег? Метель? Фу! Вообще не буду вставать! Кто опять включил снег, товарищи?! Совести у вас нет! Я туфли купила, приготовила, сегодня пойду… На нет, теперь не пойду, так и будут стоять «достатые»
в прихожей, и все о них пусть спотыкаются! Убрать? Нет, ребята, медведи в спячке ничего не убирают.
А я как раз в ней, в спячке, в глубокой берлоге, такой глубокой, что вы меня не откопаете! Нет, я не слышу будильник! Нет, я сказала, я ничего не слышуууу! Зачем я ору? Я ору, потому что ничего не слышу, а вы мне не верите. Перестаньте стаскивать с меня одеяло, это опасно! Чем? А вы не знаете, что будить медведя нельзя, а то он станет злым? Не знаете? Ну так сейчас узнаете! Хотя… Нет, я же не буду вставать. До лета… У меня пуховик в химчистке и туфли «достатые». Я не готова к вашей зиме. У вас тут вечно зима, а потом сразу лето, вы не изучали природоведение! У приличных людей задумано четыре времени года, они должны плавно сменять друг друга, не опережая и не запаздывая. К зиме это тоже относится! Нет, я не знаю, что такое «Марток — надевай двое порток!», бабушка! Я не ношу портки. Нет, это не мои рейтузы на стуле. И зачем вы так кричите, рейтузы — дело интимное! Я же не кричу, что вы поёте в душе частушки! Ну и всё! Отдайте рейтузы и идите, куда собирались. А я медведь. У меня берлога, лапа и сон, крепкий и здоровый. Да хватит топать! Мало ли, что вам на работу! Всем на работу, но никто не топает. Господи! Выключите радио, я же сплю! Что? Не радио? Начальник? Ну это же ваш начальник, зачем он звонит на мой телефон? Не ваш? А чей? Мой? «Игорь Петрович» написано? Ох… Алё… Алёёёё… — Лилька села так резко, что закружилась голова. — Я хриплю? Нет, Игорь Петрович, я совершенно не… Да что вы ругаетесь?! Что вы все сегодня на меня ругаетесь?! Вы не на меня?.. Ах, вы в «пробке»? Я где? — Лиля поморщилась, оглядела свою комнату. — Я в берл… То есть я тоже в «пробке»! Конечно! Машин — тьма! Да, и не говорите, Игорь Степанович! Прут и прут, как будто дороги резиновые! Я на какой улице? Ммммм… А вы на какой? Вы на Комсомольском? Да?! Зажали в левом ряду? А я… Я тоже на нём! Да, на проспекте! Какая машина? Красная конечно же, вы же знаете, у меня «Фордик», красный, папа подарил, да. Любит? Вы думаете? Ну я не знааааююю… Мой папа очень строгий. Почему я так глухо говорю? Так «пробка» же, меня тоже зажало, едва губами ворочаю. — Лиля отодвинула от лица хвост своей любимицы, кошки Милки. — «Форд» — машинка маленькая! Почему как будто подушка с гречкой у меня?! Никакая тут вам не подушка! Я же говорю, в «пробке» стою! Макет? Везу ли я макет? Что вы, я не зеваю, как можно?! Макет везу, да. Избу. Не избу надо? А что? Ну особняк. Одна ерунда. Нет, это я не про макет, Игорь Петрович, а про дорогу. Купят права, а потом по трассе гоняют, ага! Особняк со мной, рядом лежит, то есть сидит, то есть… Погодите, я перезвоню… Милка, Мила, ну что ты трешься, а? Ты не слышишь, что я с начальником разговариваю?! Милочка, детка, если он меня уволит, то на твой сухой корм денег не будет, поняла? Так что не мешай мне с ним разговаривать. Он думает, что я в машине. Хи–хи–хи! Мила, кошечка ты моя любимая! Да куда я поеду в такую метель! Потом… Всё потом… Кто–нибудь покормите кошку! Я? — услышала из коридора бабушкин голос Лиля, фыркнула. — Я заводила, мне и кормить? Прекрасно! Медведи не кормят кошек! Всё, я сплю. Зиму отключили? Нет? Ну вот и ладненько. Э–э–э–эх, такой сон перебили… А мне ведь что–то снилось… Снилось что–то так–о–о–о–о–е… Боже! Игорь Степанович? Почему вы в моей постели?! — Лилька окончательно проснулась, нахмурилась, подсунув сотовый себе под ухо. Держать его сил не было, руки болели. — Вы не в постели, а в «пробке»? Аааа… Я не сбросила звонок?.. Ну что вы так кричите, Игорь Петрович! Ну не надо! Я уже! Я уже бегу! Вот, встала и бегу! Мама! Мама, срочно кофе и круассан! Ладно, без круассана! И без кофе! Бабушка, ну хоть ты меня пожалей! Чего? Лентяйка? Я — лентяйка? Да я вон какую избу из фанеры соорудила! Особняк! Правильно, Игорь Петрович, это особняк! Бабуля, ну хоть корочку хлеба… Да, вот такую маленькую… Да… Ням, вкусно! Где моё пальто? Бабуля, где моё пальтишко?! Да кто поставил здесь эти замшевые туфли? Эти итальянские, за бешеные деньги купленные туфли? Я… Да… Это те самые, «достатые»… Что, Игорь Петрович? Мне уже не спешить? Уже не… А как же изба? Не нужна?.. А я всю ночь пилила, Игорь Петрович! Всю ночь! Вы же сами сказали, срочный проект, я деда из гаража выгнала, а сама фанерку пилила и делала… Что? Респект деду? Где он сейчас? Дед! Дед, иди сюда, с тобой Игорь Петрович хочет поговорить! Чего? Извините, Игорь Петрович, дедушка ушёл. Баба, куда он ушел? За круассаном? Шутка? Он ушел в метель, конкретней не знаю. Так я выезжаю, Игорь Петрович! Вы–ез–жа–ю!
Из подъезда выскочила Лилька в строгом синем костюме и черном пальто. Она наугад ставила ноги, потому что держала перед собой фанерный макет весьма миленького особнячка. Внутри у домика как будто горел свет и на окошке сидела приклеенная фигурка кошки. Этого не было в описании, но Лиля очень хотела, чтобы на окошке сидела именно такая кошечка, так уютней!
Девчонка поскользнулась, почти уже упала, но тут сзади её подхватила баба Маша. В сером пуховом платке, меховой безрукавке поверх домашнего платья, в валенках на босу ногу, она выглядела очень самобытно рядом с Лилькиной избой.
— Дай, помогу! — строго велела старушка. — Всю ж красоту растрясешь, поломаешь! Знаем мы таких! Ох, Лиля, Лиля! И кто из тебя вырастет?! Ну где там твоя карета? Скажи деду спасибо, что утром сходил, почистил! — ворчала Мария Фёдоровна, топая по тротуару вдоль небольшого палисадничка и оглядываясь по сторонам. Где твоя красная бестия? Догадался тоже Женька, отец твой, такую машину подарить! Тебе вообще ничего серьезного доверить нельзя! Только, вон, деревяшки пилить. Весь гараж в опилках, трухе, и откуда ты таскаешь эти фанеры свои проклятые?! Уж и в город тебя увезли, и образование дали, и на работу устроили, а ты всё с пилой и фрезами своими обнимаешься! Хоть бы кто замуж взял тебя, Лилька!
— Не берут меня, бабуля, замуж. Вот машина–то! Куда ты избушку потащила? Давай её в багажник. … Ну всё, бабуль, целуй, и я поехала.
Лилька выставила щёку, замерла.
— Да куда ты поедешь?! Я с тобой. И не возражай! Угробишь избенку, зря, получится, в сарае всю ночь бултыхалась! Я её, поделку твою, на коленях повезу. Детский сад, ей–богу! — Мария Фёдоровна чмокнула внучку в щеку и уселась на сидение.
— Вот так прямо и поедешь? В безрукавке и валенках? — невесело усмехнулась внучка.
Она никак не могла высвободиться от опеки «старших», никак! Уехать даже хотела «далеко–далеко», но бабушка сказала, чтоб не выдумывала, что прибудет следом. Так и живет Лилька с родней, и все считают её маленькой и глупой. И Игорь Петрович так считает, наверное. Но зато у Лили «золотые руки»! Она с деревом «дружит», чувствует его, как свою собственную кожу, всё что–то выпиливает, вытачивает, стучит и вжикает… Бабушке на юбилей шкатулку справила, с дедовой помощью, конечно, но узоры уже сама! Матери подвеску из орехового дерева, отцу — подставку под чашку, и вот теперь избу… Нет, особняк. Конечно, особняк! Как Носовы и заказывали. Им в гостиной надо поставить, «аля музЭй», как говорила жена Носова, Аргентина Аполлинариевна.
— …Мы, Игоряша, известные в своих кругах люди, хочется как–то удивить, понимаете? — говорила она, подкрадываясь своими пальчиками к ладони руководителя мастерской. — И вокруг особнячка кустики, деревца, скамеечки, машинки игрушечные. Одним словом, ландшафт. Так вы понимаете?
«Игоряша» кивал.
— Но вот сроки, Игорь Петрович… Нам надо уже завтра! — вдруг истерично, как будто от этого зависела его жизнь, вскричал сам Носов, вскочил, судорожно потряс в воздухе кулаками.
— Успокойся, Лёня, тебе нельзя волноваться. Игоряша всё сделает! Он же волшебник! — Аргентина кокетливо повела плечиками и подмигнула Игорю, как будто знала о нем что–то этакое или пила с ним на брудершафт. — Сделаете? Мы хорошо заплатим! Очень хорошо!
Игорь Петрович не любил ввязываться в авантюры, не любил спешку и дам вызывающего поведения, но он любил деньги. Даже не то, чтобы любил, но в них нуждался. Постоянно. Контора едва сводила концы с концами, ну кому массово нужны вот такие вот макеты, избушки и кустики?! Поэтому Игорю нужно было постоянно выкручиваться…
— Сделаем. Картинка есть? — спросил он. Говорить о чертежах, каких–то разработках или проектах с Аргентиной было явно излишне. Волшебникам не нужны эти мелочи, они творят «из ума», или вообще без него…
— Картинка? Ну да, конечно! Вот. Это какой–то дом из интернетика, мне понравился. И мы скажем, что строим такой же на исторической Лёнечкиной родине. Лёнечка, где у тебя историческая родина? — обернулась она к мужу. Тот опять судорожно дернулся.
— Я родился на Колыме, ты же знаешь! — вскричал он.
— Тогда мы скажем, что на моей. Я, слава Богу, рождена близ Владимира, в сарайчике… Моя мама, будучи уже крепко на сносях, — тут Аргентина хихикнула, посчитав эту информацию пикантной, — отправилась в путешествие, ну и… Словом, я — дитя природы. — Женщина томно вздохнула. — Ну, мы договорились, Игоряша? Домик нужен завтра.
Она чинно удалилась, подождала, пока Лёнечка откроет ей дверь.
А Игорь, как только Носовы уехали, собрал экстренное совещание, изложил суть проблемы, вспомнил о сроках. Никто за «такое» браться не хотел, хотя, по сути, дел тут было немного. Ну, стеночки, ну, крыша, ну, трубу водосточную и фонарики прикрепить… Но всех пугали эти самые сроки. В конторе работали настоящие художники, мастера своего дела, профессионалы. Такие люди не работают в жестких рамках, им следует осмыслить проблему, представить себе масштабы, вдохновиться. Кто–то вдохновлялся в барах, кто–то в компании дам, третьи просто смотрели в потолок и пили кофе…
А Лилька взяла и сделала. За одну ночь, как в сказке. Даже бабушке понравилось.
Внутреннее наполнение заказчиков — Носовых не особо интересовало, а если б дали они Лиле ещё недельку, то и столик она бы туда сделала, и стульчики, и кухоньку со шкафчиками, и спаленку… Ну ладно, пусть хоть кошка будет!
— Лиля! Не гони! Не гони, я тебе говорю! — шептала баба Маша. Она бы перекрестилась, но двумя руками держала избу…
— Не бойся, бабуля! Всё в рамочках! Таааак! Поворотик! Эх, бабуля, какой русский не любит быстрой езды! — пробасила Лиля. — Гляди, и метель выключили! Это потому, что ты едешь!
Мария Фёдоровна охнула, зажмурилась и дальше ехала так, не глядя…
К офису подкатили к десяти. Носовы должны были прибыть через час.
— Давай, Лилечка, давай, помоги мне! — шептала Мария, выкряхтываясь из салона «Форда» вместе с избой. — Угол подержи! Ну я прошу, угол! Лилька!
Кое–как они вытащили Лилину поделку — «ну детский сад, ей–богу!», понесли к дверям.
Охранник с любопытством осмотрел бабу Машу, проверил её металлоискателем.
— Милый! Да куды ж мне прятать–то металл твой? В валенки что ли? Лучше б помог! — огрызнулась Мария Фёдоровна.
— Не приставай, бабушка, у него работа такая! — виновато улыбнулась Лиля и вызвала лифт…
На третий этаж сначала вышла спиной Лиля, потом поплыла изба, дальше уже баба Маша в меховой безрукавке и валеночках.
— Карасёва! Приехали? Ну наконец–то! А я думал, вы до сих пор в берлоге! Всё–таки решили почтить нас своим присутствием? — ерничал Игорь Петрович. — Чудом успели… Да…
— А вы, молодой человек, не кипятились бы! — ответила Мария Фёдоровна, поджав губы. За Лилю она горой! — Ребенок всю ночь в холодном гараже работал, лег в пятом часу утра, ни евши сразу к вам! А вы что? Вы вообще кто?
— Бабушка! — залилась краской Лилька. — Это мой начальник…
— Батюшки святы! Начальники ходят в костюмах и галстуках, а этот в джинсах… — Баба Маша осуждающе поцокала языком.
— Ладно, некогда тут рассуждать. Носовы с минуту на минуту приедут, звонили уже! Давайте занесем макет в конференц–зал! Я помогу. Так… Так…
Они водрузили избу на овальный стол. Лилька засуетилась, притащила удлинитель, подключила какие–то проводки. Дом засветился изнутри теплым оранжевым светом, даже фонарики при входе и полукруглое окошко на чердаке.
Лиля завороженно склонилась над на своей поделкой, баба Маша пристроилась рядом и тоже глядела на неё. И Игорь Петрович стал глядеть.
— Кошка к месту пришлась! — наконец выдохнула старушка. — Уют же!
— Носовы кошек не заказывали, — покачал головой Игорь и вдруг добавил:
— А жаль…
Он теперь смотрел уже не на макет, а на склоненное над ним Лилино лицо. Оно, юное, румяное, с ямочками на щеках, было таким красивым, что и не описать. И как он раньше не замечал?..
— Кхе, кхе! — раздалось за их спинами.
В зал вплыла Аргентина. За ней, неся шубу, семенил Лёнечка.
— Я не побеспокоила? — осведомилась Носова.
— Нет, что вы! — вскинулся Игорь Петрович. — Мы как раз всё подготовили! Лилия Евгеньевна всё сделала и, как вы просили, срочно, но качественно.
Игорь отошел, освобождая место для Аргентины. Она сначала расплылась в довольной улыбке, тоже наклонилась, встретилась глазами с бабой Машей.
— А что здесь делает уборщица? — осведомилась заказчица. — Почему она смотрит на мой домик?
Это прозвучало как–то по–детски, но женщина не смутилась.
— Это не уборщица. Это наш… Наш… Наш консультант! — выкрутился Игорь.
— Без разницы. Пусть выйдет. От неё несет нафталином! — скривила губки Аргентина. — Лёня, пусть эта женщина выйдет!
Леонид бросил шубу на стул, вздохнул.
Игорь нахмурился, потом улыбнулся, решил «сгладить углы».
— А может быть по случаю окончания проекта выпьем шампанское? Я сейчас распоряжусь и… — расшаркался он. Уж очень не хотелось конфликта.
— Я жду, пока уйдет эта малохольная в жилетке! — капризно топнула ногой в сапожке Аргентина, сглаживать углы она не желала.
Баба Маша тоже топнула. Вышло глуховато.
Лилька покраснела. Но не так, как краснеют со стыда. Такой пунцовой она делалась только от злости. Лилия уже хотела излить своё возмущение и защитить бабушку, но тут Аргентина подошла прямо к ней.
— И кто же делал этот домик? Девушка, вы не слышали? Мы хотим шампанского, так чего же стоять? Забирайте бабулю, и бегом к бару, милая!
Аргентина была явно подшофе. Её пошатывало, глазки заволокло туманом.
— Извините, но это, собственно, и есть творец вашего заказа, Лилия Евгеньевна Карасёва. Именно она за ночь, как Золушка, сделала всю эту красоту! — пояснил Игорь. И на слове «красоту» он как–то двусмысленно вздохнул.
Заказчица внимательно посмотрела на него, вывернула наружу губы, хмыкнула. «Красота» её покоробила. Ну разве можно при ней, при Аргентине, женщине с ТАКИМ именем и бюстом, говорить о другой красоте?! Нахальство какое! Невозможное, непростительное!
И тут вдруг Носовой надоело любоваться домиком, он стал ей противен. И она выдала, ткнув в Лилю пальцем:
— Вот эта пигалица? Не смешите! Я–то думала, что у вас, Игоряша, более достойные мастера… Ну и у р о д с т в о же! Игорь Петрович, ну как же вы доверили наш с Лёнечкой заказ этой лягушке?! — Аргентина шептала Игорю на ухо, но так, чтобы слышали все, а особенно Лиля. Носова жарко дышала мужчине в щеку и опять томно вздыхала. Слишком много этого телесного томления разлилось в ней этой весной… — Это непозволительно, дорогой мой!
— Это чего тут вам непозволительно, гражданка? — Мария Федоровна выставила вперед один валенок, подбоченилась. — Не богам ваши избы ваять! У энтих богов есть дела поважнее. Не нравится? Не берете? Так проходите мимо! Лиля всю ночь в гараже мерзла, старалась, а вы тут нос воротите? В другом месте воротить извольте! Лиля, бери избу, и пойдем!
Она говорила так строго и двигалась так решительно, что Игорю показалось, будто даже мех на безрукавке распушился, затопорщился, того гляди, кинется на обидчицу!
— Нет, ну что вы! Вы всё не так поняли! Моя жена вовсе… — опять дал истерического петуха Леонид, но тут же сник, припечатанный тяжелым жинкиным взглядом.
— Всё вы так поняли. В общем, мне не нравится. И дом этот, и кошка на окне, и фонарики — всё не нравится! Я платить не стану. И вы, Игорь Петрович, ещё пожалеете, что так со мной поступили.
— Как так? Я заказ выполнил? Выполнил. Изделие получилось даже лучше вашего образца. А вот вам, Аргентина как–вас–там, следует поучиться хорошему тону. Я не позволю оскорблять моих работников и…и… гостей, (это было сказано в адрес Марии Федоровны). Если вас не устраивает, тогда дверь там, вы знаете.
Игорь Петрович махнул в сторону рукой, Аргентина Аполлинариевна немного дернулась, как будто её ударили током, заскребла коготками по сумочке.
— Лёня! Леонид! Мы уходим! Тебе зря порекомендовали этого проходимца! Он совершенно ничего не понимает в красоте, тем более женской! Дайте же пройти! — Она оттолкнула с дороги бабу Машу, поцокала прочь. Томление так и осталось неудовлетворенным.
Лёня, опять вздохнув, подхватил шубу, ринулся за женой. В дверях задержался, быстро обернулся и шепнул, виновато поджав плечи:
— Вы нас простите, у жены гормоны…
Но тут его решительно вытянули из кабинета…
— Гормоны у неё, скажите, пожалуйста! — завелась Мария Фёдоровна, стягивая со стола многострадальную избу. — Лилька, чего стоишь?! Потащили домой, хоть я на твою эту домину любоваться буду. Тока ставить некуда, ты бы хоть помельче что ли сваяла…
— Оставьте! Что вы! — убрал от фанерной избенки её руки Игорь. — Если Лилия Евгеньевна (Вот те на! Раньше всё Карасёвой звал, а теперь, глядите, по имени–отчеству!) решит, что макет нужно увезти к вам, я распоряжусь насчет машины. А пока всё же предлагаю отметить столь удачный… Удачный…
Он замялся. Удачный проект? Удачный день? Всё не то…
— Удачный прогресс! — подсказала баба Маша. — Вы же теперь Лилю повысите и выделите ей мастерскую, да? Игорь Петрович, я вас очень прошу! Выделите! Она весь гараж опилками и стружкой закидала, а ну как загорится?! Я каждый раз, как она там творит эти свои шедевры, переживаю. А у вас под присмотром будет, в тепле опять же! А что припозднились мы сегодня, так это от недосыпа, да–да! Лилечка всю ночь трудилась, устала…
— Бабушка! — не выдержала Лиля. — А ну перестань! Сейчас же замолчи!
— Не могу, Лиля! Не могу! Золотая рыбка ко мне приплыла, слушает. Я уж по—крупному попрошу, авось чего выгорит!
«Золотая рыбка» улыбнулась.
— А ни пойти ли нам в кафе? Я страшно проголодался, а вы? — предложил он.
Баба Маша не проголодалась, а вот Лильку поесть отправила. Знамо ли дело, девчонка с утра не евши–не пивши!
— А вы что же? — удивился Игорь.
— А я избенку постерегу, а то мало ли чего! — насупилась баба Маша…
«Избенку», а точнее особнячок, скоро продали той самой фирме, которая строила такие дома за городом, в натуральную величину, в качестве рекламного экспоната. Их шеф очень хвалил Лилю, даже звал к себе, но она отказалась. Ей некогда, у неё весна, задания, новая мастерская и… И Игорь. Просто Игорь, без «Петровича». Ну не будешь же своего жениха по отчеству звать!..