— Эта боевая?.. чего ей сделается?.. У нее, небось, и сердце-то каменное, не успеешь оглянуться, как нового жениха себе найдет, не впервой... Я прекрасно слышала, как судачили обо мне деревенские тетки, стоя у прилавка в магазине, но виду не подала. — Вкусные конфеты, Зоя? — спросила я женщину за кассой, разглядывая самую дорогую коробку конфет. — Возьми и расскажешь, — ухмыльнулась продавщица. — А, давай!.. С конфетами под мышкой и банкой кофе в руках, я прошла мимо односельчанок, улыбаясь, и гордо задрав вверх подбородок. А вот дома, когда в кружке плескалась черная жидкость, а рядом лежали пара фантиков от конфет, я и дала волю слезам. Тут я могу быть слабой, тут никто меня не видит, и я уже не боевая... Прошла всего неделя после похорон моего мужа Володи. Сердце мое разрывалось на части. Куда бы я ни бросила взгляд, все напоминало о нем. Его любимая кружка, тапочки возле дверей. Рыболовные снасти, разложенные по всему дому, инструменты, сапоги. Володя любил возиться в сарае, что-то пилил, строгал, колотил. А еще он любил рыбалку, и эта страсть его и сгубила. Володя утонул в той самой речке, что огибала наше село. Мужики вытащили его почти сразу, но спасти не удалось. В большинстве своем, односельчане мне сочувствовали, но никто из них не знал, каково мне было на самом деле. На людях я виду не подавала. Не умею я горевать напоказ. Но, оставшись наедине с собой, я скулила, словно щенок, уткнувшись в рубаху мужа, которую потом развешивала просушиться от моих же слез. И это продолжалось каждый вечер. Мама, когда приезжали с ее мужем Константином на похороны Володи, предлагали мне поехать с ними. Говорили, что места хватит, да и южный ветер слезы быстрее высушит. Но я пока не решалась покинуть родные края. Здесь все же прошла вся моя жизнь. Спустя две недели мой отпуск, милостиво предоставленный мне начальством по случаю потери супруга, закончился, и рано утром я по привычке, оседлав велосипед, отправилась на работу. Работала я в местном отделении сбербанка, банкиршей, как называли мою должность обычного кассира, односельчане. — Что, Наташка, отомстила тебе жизнь, за моего Саньку? — завидев меня, выбежала на дорогу тетя Люба. — Ваш Санька сам себе отомстил, я тут не причем, — парировала я, огибая злобную тетку. С ее сыном мы когда-то давным-давно планировали сыграть свадьбу. Платье белое уже было пошито, как в той песне. Ну и жених, как в той же песне, перед самой свадьбой повстречал другую. Смелую, красивую, из города, в общем. Возможно, я тогда немного перегнула палку, спалив их баню, но это был не умышленный поджог, так следствие определило. Я просто подожгла во дворе дома тетки Любы то самое белое свадебное платье. А огонь потом сам уже на баню перекинулся, когда тот же Санька зачем-то начал платьем размахивать. Жутко ему стало от вида горящего белого платья... Санька на новой невесте потом и женился, и в город довольный уехал. Да только что-то у них не заладилось, бросила его жена вскоре. Санька пить начал. Живет сейчас с какой-то прощелыгой в городе и деньги из родителей тянет. А тетка Люба меня в этом винит, не понятно почему. — Вы бы, теть Люб, чем шипеть, как змея, за гусями бы своими смотрели, а то они уже скоро до Иваново дотопают, — прокричала я на ходу, заметив, как гуси тети Любы выскочили из калитки вслед за ней и направились вдоль дороги. Как раз в сторону Иваново. Поселок наш, между прочим, располагается в Ивановской области, так что невестами мы тоже богаты. А я и в самом деле, после того, как мы с Санькой, сыном тети Любы, расстались, недолго в девках ходила. Повстречала Володю и все эти годы была очень счастлива. Муж мой был глухонемым, но от этого еще более любящим и любимым. Для чего, спрашивается, мужчине много говорить? Я тогда на что? Поговорить, а если нужно и громким басом, я и сама могу, а муж - он человек деловитый, ему болтать некогда. А то, что Володя слов ласковых мне никогда не говорил, так он на деле свою любовь доказывал. Настоящую любовь, её и так видно, нечего о ней разглагольствовать. Два года после смерти Володи пролетели незаметно. Я всего-то только три рубашки его до дыр заплакала. Ну, так я называла то, что заснуть, не обнявшись с рубашкой мужа, я не могла. Мама и Константин постоянно приглашали меня поехать к ним в гости на море, и вот в то лето я все же решилась. Взяла на работе нормальный человеческий отпуск, а не две недели, как обычно, собрала пару сумок и села в поезд. Путешествовать в поездах мне очень нравится. Наверное, потому что я не так часто это делаю. Я разложила свои вещи, любовно так, по всем полочкам в купе и, счастливо вздохнув, стала смотреть в окно. До отправления оставалось минуты три, когда к вагону подбежал запыхавшийся гражданин с огромным туристическим рюкзаком за плечами. И именно этот нечесаный и непунктуальный человек ввалился в мое купе, разом испортив мне настроение. — Вообще-то это мое место, — улыбнулся он во все сто тридцать два зуба. Я взглянула на таблички с номерами на стене и быстро сообразила, что он прав. — Не беспокойтесь, мне совершенно без разницы, где ехать. Мужчина, не дожидаясь моей реакции, уже засовывал свой рюкзак в багажное отделение напротив меня. — Спасибо, конечно! Но я лучше поеду на том месте, что указано в билете! Я быстро начала собирать свои вещи и перекладывать их на соседнее сиденье. А опоздавший гражданин, закатив глаза, вытащил обратно свой рюкзак и ждал, когда я справлюсь со всем своим скарбом. — Любите порядок во всем? — спросил он, как только мы оба закончили с вещами. — А вы, похоже, не очень? — язвительно ответила я. Не знаю, почему его вид вызвал внутри меня такое раздражение? Этакий стареющий хиппи, с торчащими во все стороны волосами и недельной щетиной. Мой муж, Володя, всегда ходил чисто выбритым и стригся он регулярно. И да, я люблю во всем порядок, разве это плохо?

— А я люблю свободу! Не замечали, как педантичное следование чему-либо сковывает движения? Так можно и задохнуться однажды. — А вы еще не почувствовали запах запустения? Если убрать из жизни порядок, то в мир придет хаос и тогда любители свободы первыми запросят вернуть утраченную систему. — Не фига себе вы загнули! Ну что же, я могу поспорить. Порядок в существующем мире лишь иллюзия. И эта химера призвана отнимать у человека последнюю свободу, не более того. — То есть, вы считаете, разложив по полкам вещи в правильном порядке, я рискую потерять свою свободу? — Вот именно! Вы узница своих вещей! — В моих вещах хотя бы есть расческа! И она, заметьте, всегда под рукой! — И этот факт обрекает вас на постоянные думы о своей прическе, а это уже зависимость от мнения окружающих. — Я причесываюсь не для окружающих, а для себя! Вам не страшно смотреть на себя в зеркало с вашим-то «свободным стилем»? — Да вы просто склочница какая-то! — А вы обычный самовлюбленный кретин! — Граждане пассажиры, что за крики? — в купе вошла проводник.. — Не успели тронуться, как уже кавардак. — А у нас в купе как раз едет любитель кавардака, так что нам с вами придется набраться терпения, пока он там не выйдет в районе бескрайних полей. — Причем тут какие-то поля? — влез в разговор мой попутчик. — Ну, вы же наверняка предпочитаете жить на улице, по вашему виду это вполне понятно. — Зато, таким как вы полезно бы иногда ночевать под открытым небом, чтобы хоть как-то умерить свой снобизм, прикрытый любовью к порядку. — Не тратьте свое красноречие и не питайте иллюзий на свой счет, ваше человеконенавистничество так и прет из-под ширмы, называемой свобода мнения. — Это я не люблю людей?! Да до встречи с вами, я считал всех вокруг фактически ангелами! — Это намек на то, что я не ангел? — О! Вы не просто не ангел, вы… — Тихо! — вскричала проводник. — Так надеялась на спокойный рейс, — вздохнула она, — пассажиры сплошь лапочки подобрались. Думаю, вот еще в Иваново доукомплектуемся парой немолодых безобидных граждан и ту-ту! А, тут вон оно что! У вас, что любовь с первого взгляда? — Что?! — завопили мы с небритым гражданином в один голос. — Ну, или ненависть. Не знаю, чего вы тут не поделили, но чтобы я не слышала больше из вашего купе повышенных тонов. Если будете нарушать порядок, мы вас высадим. Женщина вышла из купе, захлопнув за собой дверь. Я скрестила на груди руки и уставилась в окно. Пейзаж за окном больше не радовал. Отчего-то хотелось плакать. Но фиг ему, не дождется! Не зря меня в деревне прозвали боевой, что-что, а сдерживать слезы я умею. Мужчина тем временем выложил на стол свой паспорт и билет. И я успела заметить, что конечный пункт его поездки вовсе не какие-нибудь леса и поля, куда как я думала, судя по экипировке, он направляется. Нет, он следовал в тот же город, что и я! Я чуть не застонала, нам вместе ехать почти два дня! А потом мой взгляд случайно уперся в его фамилию, имя и отчество и я совершенно растерлась. Матвеев Никита Константинович. Нет, конечно, бывают совпадения, к тому же и фамилия не редкая, и отчество тоже. Не может же этот хам быть сыном милейшего Константина, мужа моей мамы? — Что, и имя у меня не порядочное? — проговорил попутчик, заметив мой взгляд. — Порядочное, — передразнила я и добавила, — если, конечно, вы не мните себя при этом Никитой Сергеевичем, а то с вашим самолюбованием… Я не договорила, мне почему-то еще больше захотелось плакать. Он тоже перестал со мной пререкаться, возможно, заметил мое состояние. Так мы с ним, не сговариваясь, легли спать, а утром мое настроение само собой как-то исправилось. Мне даже стало смешно, когда я вспомнила, из-за чего возник наш вчерашний спор, и я вслух хихикнула. — Веселитесь, вспоминая вчерашнее? — послышалось тут же с соседней полки. Я повернулась к нему и со смущенным лицом, спросила: — А вам не кажется смешным наш спор? — Если честно, сам об этом все утро думаю. Вообще-то, я человек миролюбивый и подобная стычка в поезде со мной произошла впервые. А еще я думал, как обрадовался бы мой отец, если бы нас с вами действительно ссадили с поезда. — Почему обрадовался? — Он бы посчитал такой инцидент, чем-то вроде наказания за то, что мы с ним давно не виделись. — Слушайте, — я села на постели, — со вчерашнего вечера мне не дает покоя одна мысль. Вашего отца случайно зовут не Матвеев Константин Аркадьевич? — Он самый. А вы с ним знакомы? Я застонала и откинулась на подушку. — Ужас, конечно! Наша вчерашняя ссора теперь выглядит куда хуже, ведь мы с вами фактически родственники. Я Наташа, дочь Анастасии Андреевны, жены вашего отца. — И, правда, кошмар! — только и вымолвил Никита, наверняка вспоминая, какими словами мы обменивались накануне. — Вот и я говорю!.. Через полчаса мы уже вместе пили чай и хохотали, как ненормальные. — Ну вот, теперь у них утреннее веселье! — в дверях показалась проводник. — С вами не соскучишься! Я, конечно, знала, что у Константина, мужа моей мамы, есть сын, но отчего-то даже имени его не помнила, видать, пропустила мимо ушей. Сейчас же мне было интересно все, что с ним связано. — Никита, а ты, значит, тоже живешь в Анапе? — Если верить прописке, то да, — рассмеялся мой собеседник. Но, я, знаешь ли, птица перелетная, сегодня здесь, завтра там. — А чем ты занимаешься? Никита внимательно посмотрел на меня. — У меня редкая профессия, я военный археолог. Теперь уже я во все глаза смотрела на него. Вот и объяснение его виду и экипировке. — Правда, что ли? Я силилась вспомнить, рассказывали ли мне об этом моя мама и Константин. Но на ум ничего не приходило. — А что ты делал в Иваново? — наконец, спросила я. — Ездил по одному адресу.. Он немного помолчал. — Понимаешь, иногда во время раскопок натыкаешься на такие вещи, которые просто необходимо вернуть потомкам их владельца. Вот я и увозил одну такую вещицу жительнице города Иваново. Ее дед, боец стрелковой дивизии, погиб на берегах Западной Двины в 1942 году. А раньше он считался без вести пропавшим. Видимо, на моем лице было написано такое изумление, что Никита широко улыбнулся и сменил тему. — А ты знала, что практически каждая гимнастерка для бойцов Советской Армии в годы войны была сшита из ивановских тканей? Я отрицательно покрутила головой. — Хотя нет, стой! Я где-то читала об этом. Мой мозг заработал в одном направлении. Я вспомнила эти строчки, и они были прочитаны мною в документальном очерке, автором которого был Никита Кобальт. — О нет! Не говори, что ты интересовалась моей писаниной?! Это немного специфичное чтиво, согласись, предназначено для узкого круга читателей. Я молчала, и он еще более внимательно вгляделся в мое лицо. — Я думал, девушки предпочитают читать романы, а не военную хронику. — Меня очень впечатлил тот очерк, я стала иначе относиться к войне, если хочешь знать. — Пожалуй, это была лучшая похвала в моей жизни, — с серьезным видом произнес Никита. Когда мы вместе сошли с поезда, наши родители были крайне удивлены этому факту. Они встречали именно меня, а Никита, как всегда, не удосужился сообщить о своем приезде. Родители стали интересоваться историей нашего знакомства, о чем мы оба предусмотрительно промолчали, лишь обменивались при этом многозначительными взглядами. Не могли же мы им рассказать о том, как чуть не подрались во время нашего знакомства? А вот нас самих еще долго веселила эта забавная наша первая встреча. Что я могу сказать? Жизнь иногда преподносит сюрпризы. И она точно не стоит на месте, работает в направлении — удиви своего, так сказать, хозяина. «Так сказать» это потому, что человек вовсе и не хозяин своей жизни. Это все самообман. Он даже со своими эмоциями зачастую справиться не может, как я тогда в поезде. А чего уж говорить обо всем остальном? Не, ну может быть есть такие личности, которые умеют управлять и своим настроением, и собой, и своей жизнью, но я не из них, выходит. Не могла я совладать с собой и не влюбиться в Никиту! Я влюбилась в него еще тогда, когда читала строчки из его статьи. Это я позже осознала. То, что Никита ответил мне взаимностью, меня еще долго удивляло и вызывало недоверие. Я думала, этакий орел поиграет со мной, как с мышкой, и бросит. Но вот один раз муж моей мамы Константин позвал меня прогуляться вдоль побережья и завел этот разговор. — Наташа, ты знаешь, я все никак не мог решиться и поговорить с тобой. Да и до сих пор считаю, что не имею права вмешиваться. Но, я только одно хотел спросить: как ты сама относишься к Никите? Для меня это важно и я поясню тебе почему. В молодые годы Никита очень тяжело перенес разрыв с одной девушкой. Возможно, он не производит такого впечатления, но сын довольно робок в отношениях с противоположным полом. Он живет своей работой, никогда не был женат и… — И вы переживаете, что я стану для него очередным разочарованием?.. Константин улыбнулся. — Что-то типа того. Родители никогда не перестают переживать за своих детей. Даже если ребенок - это почти сорокалетний дядька. — Я вам скажу, но только по секрету. Мы остановились и встали друг против друга. — Если ваш сын захотел бы быть со мной рядом, я бы его никогда больше не отпустила. Никогда в жизни со мной не было ничего подобного. Мне иногда кажется, я знаю, о чем он думает в определенный момент, чем озабочен, или как бы оценил ту или иную ситуацию. Ну, знаете, как это бывает с хорошо знакомыми людьми. Но ведь Никиту я знаю всего ничего. — На ум приходит родственная душа, да? Я неуверенно кивнула. — Как же я тебя понимаю! То же самое было со мной, когда я встретил твою маму. Константин немного помолчал. — Тогда, я скажу тебе Наташа, одно. Спасибо за то, что ты единственная, кто по-настоящему оценила моего сына. А на следующий день после этого разговора, во время завтрака, у меня страшно закружилась голова, и я свалилась в обморок. Прямо возле столика в кафе, где мы с Никитой пили кофе со свежими булочками. Врач приехавшей скорой выразил некоторую уверенность в том, что, якобы, у меня будет ребенок. С Володей у нас дети не получались. Хотя мы, конечно, никакие обследования не проходили, просто ждали, и все. Поэтому слова доктора вызвали мою снисходительную улыбку. Ранний климакс - может быть, а ребенок - не может быть. Так не бывает, чтобы так вот сразу... Никита о чем-то говорил с доктором, отведя его в сторону а, вернувшись, обратился ко мне: — Как ты сейчас себя чувствуешь? — Ты знаешь, просто отлично! Голодная до жути. — Тогда давай доедай свой завтрак, и мы кое-куда съездим. Заинтриговал дальше некуда. Мы подъехали к зданию загса и я, ничего не спрашивая, пошла следом за Никитой. Мало ли какие у него здесь дела?!.. Никита зашел в какой-то кабинет и через некоторое время покинул помещение с совершенно довольным лицом. Решил, стало быть, свои вопросы. Я направилась к выходу, но он остановил меня. — Не сюда. Мы идем в зал регистрации браков. — Зачем? У тебя кто-то женится? — Да. Мы. — Кто мы? — не поняла я. — Мы с тобой. — Как это?.. - В загсе работает моя бывшая учительница. Я был ее любимчиком, так что она обо всем договориться. Только тихо, это не вполне законно. Я все еще думала, что Никита так шутит, и продолжала идти рядом с ним по инерции. Но, когда мы действительно зашли в зал, где заключаются браки, я опешила. — Стой, Никита! Ты же ничего обо мне не знаешь! Это все из-за того, что сказал врач? Уверяю тебя, это ошибка. Я прожила в браке, до того как погиб мой муж, двенадцать лет, кое-что об этом знаю. И точно говорю: я не беременна, не нужно тебе жертвовать ради этого своей жизнью. — Это ты обо мне ничего не знала, а я все о тебе знал, Наташа. Я очень внимательно слушал и отца, и твою маму, когда они рассказывали о тебе. Я нарисовал твой образ еще у себя в голове, и ты оказалась именно такой. И если ты мне сейчас откажешь, я прыгну с Крымского моста, будь уверена. Я зашла в поселковый магазин, купить сметаны. Увидев нескольких местных сплетниц, я лукаво улыбнулась. — Зоя, сметана свежая? А то вот борща мужу с утра наварила, а сметаны нет. На моем пальце сверкало обручальное кольцо, но еще никто в поселке не знал о том, что вернулась я из отпуска не одна, а с новым мужем. И вернулась, только для того, чтобы продать дом. С недавних пор я полюбила свободу передвижений и мой дом теперь там, где мой муж. Работу я себе везде найду, а с милым и в палатке очень замечательно. Правда, Никита сказал, что в основном спит не в палатке, а снимает жилье в том городе, где ведутся его работы. Но я и на палатку согласна. Честно!.. — Ой, горе! Из ума Наташка выжила, мужу суп варит, будто он живой, — услышала я шепоток, позади себя и хихикнула. С гордо поднятой головой, я вышла из здания и, оседлав велосипед, помчалась домой. Никита реально скоро из города приедет, какие-то материалы там закупал, чтобы дом перед продажей обновить. А мужу не нравится то, что я на велике гоняю, переживает за нас с малышом. Хотя я даже статьи находила и ему показывала о пользе таких упражнений. — Наташка! Подожди! — окликнул меня чей-то хриплый голос, когда я проезжала рядом с домом тетки Любы. Я оглянулась и улицезрела крайне нелицеприятное зрелище. Привалившись к забору, стояла моя первая любовь, сын тети Любы Санька. Заросший, словно лесной дух и пахнущий соответственно, на пол округи распространялся его пьяный аромат. — Я к тебе приехал, Наташка! Слышал, что ты теперь одинокая. — Опоздал ты, Санька! Снова опоздал! — прокричала я, не переставая крутить педали. На ходу и показала ему палец, ну тот на котором сверкало кольцо, что надел мне Никита в загсе города Анапа.

Автор: Светлана Юферева.