РЕЗЕРВ.

- Аннушка, родная, бежим! Там этот ирод опять Любу лупцует!..
Полина Михайловна отдышалась немного, ухватившись за покосившуюся калитку своей лучшей подружки и, по совместительству, бывшей невестки, а потом заторопилась, заковыляла, дальше по улице, потому, что одной Аннушки для укрощения строптивого Борьки-бабника было маловато. Она, конечно, по молодости была грозой для любого охламона, который мог позволить себе лишнего, но годы-то уже не те!..
У следующей калитки Полина Михайловна останавливаться не стала. Аккуратный свежевыкрашенный штакетник, окружавший двор ее бывшего мужа, защитой мог послужить разве что от Аннушкиных вездесущих коз.
- Петрович! Старый ты хрыч! Где ты есть?! Как не нужен – так не выгонишь! Торчит, как пенек на болоте, под окнами! А как понадобился – так ищи его!.. Петрович!..
- Что ты, сердешная, вопишь, как на пожаре? – спокойный и такой знакомый голос раздался за спиной и Полина Михайловна подпрыгнула от неожиданности, как молоденькая.
- Тьфу, ты! Чуть до греха не довел! Да чтоб тебя, разлюбезный! Ходи за мной!..
- Случилось что? – Сергей Петрович нахмурился.
- Борька опять набедокурил!..
Повторного приглашения не понадобилось. Сергей Петрович, кивнул, метнулся в дом так быстро, как только смог, и, свистнув на всякий случай Полкана, потопал за спешащей дальше по улице Полиной...
...То, что жена у него - барышня неугомонная, Сергей знал давно. С самого первого дня знакомства.
Маленькая девчонка-первоклашка со смешными тоненькими косичками смирно сидела рядом с ним за партой после торжественной линейки. Слушала учительницу с приоткрытым от удивления и осознания серьезности момента ртом, и делала вид, что не замечает, как сосед по парте поглядывает на нее. А после окончания урока так отходила его новеньким портфелем, что у Сергея не осталось никаких сомнений – с соседкой по парте ему повезло и лучше девчонки просто быть не может!
Они дружили, пока учились в школе, ревностно оберегая то странно-теплое и нежное, что тихо зрело между ними. А сразу по окончании школы, еще до того, как Сергея призвали в армию, расписались, уломав родителей, и доказав всему поселку, что их чувства были чем-то большим, чем детская влюбленность.
А потом были дети и был дом… И была хорошая, пусть и не простая, жизнь. Ровно до того момента, как Сергею не исполнилось пятьдесят, и какой-то противный мелкий бес не поглумился над ним, подсунув встречу с молодой, но дурноватой Манькой-веселушкой.
Маня была тридцатилетней разбитной бабенкой, которая приехала в поселок на постоянное место жительства. Прибыла, вышла из автобуса, самостоятельно сгрузив два чемодана с нажитым за свою непутевую жизнь нехитрым имуществом. Одернула коротковатую курточку на своем единственном сыне:
- Что, Борька? Укачало? Ничего! Пройдет!..
А потом уперла руки в бока и оглядела маявшихся на остановке, в ожидании отправки автобуса, женщин.
- Здорово, бабоньки! Мужики-то у вас тут есть? Или перевелись все?
- А ты кто такая будешь? – бойкая Аннушка не упустила момента поймать за хвост новую сплетню.
- Я-то? А самый страшный ваш кошмар! Прячьте любезных, милые! Я замуж хочу!
Заявление это было встречено дружным смехом. Никто не понял тогда, что Маня вовсе не шутила. Все женщины в поселке были уверены – мужик существо независимое, но требующее заботы и тепла. И если получает эти постоянные в должном количестве и нужного качества, то никуда не денется.
Как же они ошибались!
Маня на мелочи размениваться не стала. Обжилась немного, огляделась по сторонам хорошенько, да и выбрала Сергея.
А что? Мужик умный, рукастый, дети - вон какие красивые! В самый раз!
Вот только Сергей внимания на Маню совершенно не обращал, как она ни старалась.
Полный ноль! Без вариантов!
Но Маня была бы не Маня, если бы сдавалась после первой неудачи, и отступалась от своих желаний так легко. Она притихла ненадолго, выжидая нужного момента, а потом ударила так, что ахнул весь поселок, а Полина поняла, что даже долгая семейная идиллия, в которой не могло, казалось, быть места предательству и лжи, может закончиться в один миг, оставив после себя только руины от когда-то теплого домашнего очага.
А началось все с того, что Полина приболела. Почти сразу после веселого двойного юбилея - ведь с мужем у них даты рождения почти совпадали, - она заметила, что что-то не так. Странный кашель донимал день и ночь, тянуло левую руку, а перед глазами иногда плавали противные черные мушки, и голова кружилась так, что приходилось искать место, где можно было бы присесть и отдышаться.
Поначалу Полина списала это на усталость. А ну-ка! Сколько времени и сил было потрачено на организацию праздника?! Весь поселок гудел два дня, отмечая их с Сергеем юбилей. Поздравления, подарки, пожелания долгих и счастливых лет жизни… Хорошо!
Только готовила Полина этот праздник вместе с дочерью и соседками почти неделю, чтобы накрыть хороший стол и не ударить в грязь лицом. Иначе, какая же из нее хозяйка?!
И как же тут не устать?
Но недомогание не проходило. Становилось только хуже. И Полина решила заняться этим вопросом.
А как же?! Второй внук на подходе, а Сергей еще одну теплицу поставил. Детям помогать надо! Хозяйство, огород, то, се… Некогда хандрить!
Дети Полины, давно уже живущие в городе, мигом организовали матери лучшие условия для того, чтобы понять, что же не так со здоровьем. А Сергей остался дома присматривать за хозяйством.
Вот тут-то Маня свою партию и разыграла. Раз-другой попросила соседа пособить по хозяйству, а потом подгадала так, чтобы, приехавшая из города Полина, застала ее вместе с Сергеем.
Что уж эта искательница приключений подсыпала в стакан Сергея, так и осталось загадкой. Знала, видать, что и как сработает. А только Полина, вернувшись из города, застала такую картину маслом, что вылетела из дома без оглядки и больше уже не переступала порога того жилища, которое на протяжении многих лет строила вместе с мужем своими руками.
Спасло Полину то, что в поселок ее привез в этот день сын, а не рейсовый автобус. Он, видя состояние матери, даже в дом заходить не стал. Сгреб задыхающуюся Полину в охапку, затолкал в машину, и рванул в город, молясь только об одном – успеть!
Успел… Обошлось…
После случившегося, Полина больше года жила у дочери, дыша внуками и пытаясь привести душу свою в порядок.
Сергей же, который даже не сразу понял, что произошло, решение о разводе, которое Полина приняла единолично, обсуждать отказался наотрез.
- Чего удумала?! Не будет этого!
- Сама решу. Эх, Сережа! За что же мне такой позор…
Плакать Полина не стала. Ушла в детскую, к внукам, прикрыла за собой дверь, и замолчала на долгие полгода, не желая даже с детьми обсуждать то, что случилось.
Только в детской она находила покой своей израненной душе. Обнимала внуков и дышала ими, понимая, что отбери кто-нибудь у нее это тепло детских ручонок и слюнявых поцелуев, и пиши-пропало.
В поселок она возвращаться не планировала.
Но жизнь – штука сложная.
И иногда заставляет танцевать такую кадриль, что остается только диву даваться. А единственно правильным решением остается подстроиться под музыку обстоятельств и убавить шаг, плавно вписавшись в танец. Очень осторожно. Так, чтобы не толкнуть тех, кто по прихоти затейницы судьбы, зашаркает рядом с тобой.
Почти сразу после того, как Полина получила документы о разводе, пришла новость, которая заставила ее очнуться и взять себя в руки.
Слегла мать Полины. А брат, который жил рядом с родителями и до этого хоть изредка, но помогал, несмотря на то, что любил принять за воротник и не раз выслушивал от родителей по этому поводу, наотрез отказался ухаживать за ней.
Пришлось Полине возвращаться в поселок и сменить Аннушку у постели матери.
С братом у Полины разница в возрасте была довольно большой, а отношения - сложными.
Никто уже и не чаял, что мечта Полининого отца о сыне станет реальностью, когда жена, пряча глаза от смущения, сообщила ему, что снова станет матерью. Полина, которой на тот момент было уже пятнадцать лет, не на шутку испугалась.
- Мам, а если…
- Никаких если, Полюшка! Все будет хорошо!
Бравада матери Полину не убедила. А потому она молча и решительно отстранила мать от плиты и взяла на себя все ее обязанности по дому.
- Поля, я же здорова! Все в порядке со мной! Что ты так тревожишься?
- Мам, пойди отдохни, а? Береги себя! А тут я сама как-нибудь. Чай, не маленькая!
Брат Полины, Иван, появился на свет здоровым и в срок. Отец нарадоваться не мог на сына, а мать не уставала хвалить Полину.
- Девочка моя! Благодаря тебе этот мальчишка свет увидел! Помощница моя золотая!
Полина от всех похвал в свой адрес только отмахивалась и не спускала глаз с братца, который, встав на ножки куда раньше, чем было положено, куда-то все торопился, умудряясь раз за разом набивать себе шишки даже на самом ровном месте.
Где и когда родители, нещадно балующие мальчишку, умудрились упустить его, Полина не понимала. Ведь ее любили не меньше и наказывали точно так же, несмотря на то, что девочка. Но то, что у нее при таком воспитании превратилось в желание стать лучше и соответствовать чаяниям родителей, у брата трансформировалось в какое-то уродливое подобие известного лозунга: «сильнее, выше, быстрее». Причем, последнее слово этого девиза – «вместе», братец Полины забывал напрочь, считая семью просто придатком к своему желанию прожить жизнь так, как хотелось.
И если Полина все это видела и понимала, то родители, до поры до времени, списывали капризы младшенького на сложный характер и, как это ни странно, на пол.
- Поля, ты же девочка! А он – парень! Ему положено быть упрямым и себе на уме! Мужик растет!
- Мам, что-то мне подсказывает, что мужиком быть – это не рогами в ворота упираться.
- Ой, да много ты понимаешь! Время покажет!
И оно показало…
Брат женился, стал отцом, а потом пустился во все тяжкие, сваливая вину за свое поведение на кого угодно, кроме себя. Виноватыми оказались родители, которые «не воспитали, как положено», Полина, которая «не нашла времени, чтобы поговорить по-человечески», и Аннушка, которая ни разу даже слова плохого мужу не сказала, терпя все его выходки и мечтая о том, что он одумается.
Аннушка, несмотря на всю свою любовь, растоптанную и изничтоженную под корень тумаками и незаслуженными оскорблениями, ушла от мужа сразу после того, как он в пьяном бреду заявил, что его сын ему вовсе и не сын. Похож, мол, на соседа, и мало ли с кем Анюта время проводила, пока муж на заимке вкалывал.
Вынести такого оскорбления материнское сердце Аннушки, конечно, не могло. И она вернулась в родительский дом, решив, что так для ребенка будет лучше. Чем слушать пьяные бредни родного отца, лучше вовсе никакого не иметь.
Родители Полины приходили с разговором, просили примириться с непутевым своим отпрыском, но Аннушка стояла твердо – ребенок и его будущее важнее, чем ее любовь. А, значит, никакого примирения не будет. Ведь для того, чтобы мириться, нужны двое. И сколько бы она не трясла своим мизинцем перед мужем, если с его стороны такого желания нет, то и жизни никакой не будет.
Аргументы невестки были, по мнению матери Полины, несостоятельными, но принять их все-таки пришлось. И Аннушка воспитывала ребенка одна, так как папаша, кричавший на каждом углу о своих правах, ни разу даже не подумал вспомнить о своих обязанностях.
Помогали родители Полины и сама Поля, которая племянника любила не меньше своих собственных детей. Семья приобрела странные формы, но продолжала оставаться одним целым, как бы странно это ни звучало. И сын Аннушки, который совершенно не знал своего папу, лишь изредка встречаясь с ним на улицах поселка, прекрасно понимал – у него есть две бабушки, дед, тетка и двоюродные брат с сестрой, которые всегда будут рядом, что бы ни случилось.
Аннушка проводила сначала свою мать, за которой ухаживала почти десять лет, мечтая, что та все-таки встанет и оправится от затянувшегося недуга. Потом помогла досмотреть бывшего свекра, которого так и называла все годы, прошедшие с первого дня знакомства, отцом. И готова была досмотреть и свекровь, но Полина решила, что это будет уже чересчур, а потому, приняла решение вернуться в родной поселок, несмотря на то, что Сергей так и продолжал жить там и регулярно передавал через детей просьбу к жене одуматься, и вернуться в родной дом.
- С Сережей-то сойдетесь, Полюшка? – Аннушка, встретив, обняла бывшую золовку и посторонилась, пропуская ее в небольшую родительскую спальню.
- Нет, Анюта. Не хочу. Да и не ко времени этот вопрос. Потом поговорим. Привет, мамочка… - Полина зашлась, увидев мать, но тут же взяла себя в руки.
Не дело! Маме и так тяжело, а тут еще она со своими слезами да проблемами! Не пойдет так!
Вместо года, отмеренного матери, Полина просидела у ее кровати целых три. Заставляла есть, пить, вставать и потихоньку водила ее за руку. А еще пела колыбельные по ночам, когда иссякало у мамы всякое терпение и глухой стон все-таки прорывался, выворачивая душу Полине, что ловила каждый вздох, каждое слово, и мечтала лишь об одном – чтобы происходящее оказалось страшным сном, не имеющим с реальностью ничего общего.
Брат Полины не появился в родительском доме ни разу. Он не пришел даже в тот день, когда две женщины, ухаживающие за его матерью, переглянулись после оборвавшегося на половине тихого вздоха, и приняли то, что случилось со слезами и благодарностью:
- Отмучилась…
О том, что брат уехал из поселка, Полина узнала лишь через неделю, когда Аннушка пришла к ней, села рядом, поправляя черную повязку на льняных волосах, в которых затерялось уже немало седины, и спросила тихонько, боясь потревожить золовку неуместным вопросом:
- Как жить, Полюшка? Как не упустить своего ребенка? Ведь у меня тоже сын… А ну, как скажется отцов характер? Что тогда?
Полина, которая плакала день и ночь, понимая, что осиротела окончательно, вздохнула, и обняла Аннушку, забыв на минуту о своих печалях и гоня чужие:
- У твоего сына помимо отцова наследства, еще и твоя часть есть. И нечего тебе бояться! Светлый у тебя мальчишечка растет! В мать. Такой же добрый, как и ты! Я же вижу!
- Как удержать его, Поля? Родители твои ведь тоже сына своего любили…
- Знаю. Только ты родительскую любовь куда лучше, чем они понимаешь. Знаешь, что не только волю нужно давать, но и укорот, когда придется. И сын твой все понимает. Начудил – ответ держать будешь! А человеком хочешь стать – так отвечай за себя! И за слово свое, и за поступки! А мой братец этой науки не знал. Думал, что ему все дозволено. Потому и ведет себя так.
Аннушка вздохнула, принимая утешение:
- Бог ему судья! Пусть живет, как знает. А мы по-своему попробуем…
Ступала по своему пути Аннушка осторожно, но твердо. И, спустя время, поняла, что стыдиться ей за сына своего не придется.
Племянник Полины вырос, выучился, и уехал служить на Дальний Восток. Да там и остался после службы. Завел семью, детей и все звал к себе мать. Но та отказывалась уезжать из родного поселка, с радостью принимая у себя внуков на все лето, и даря поддержку Полине, которая так и жила одна в родительском доме, раз за разом отвечая отказом на требование Сергея перестать дурить и вернуться к нему.
А время шло…
Сменялись зимы и весны. Пустел постепенно поселок. И оставшиеся в нем старики качали головой вслед уезжающей молодежи, понимая, куда ее несет, но отказываясь принимать то, что она покидала родные места.
Из молодых на весь поселок остались только Борис с женой, да пара семей, которые по каким-то своим причинам переехали из города, удивив и порадовав печалившихся стариков.
- Авось, да не сгинет наш поселок! А то, вон, все грозятся автобус отменить! Говорят, что не к кому тут его гонять! А мы, что? Не люди?! Оно и понятно, что молодые нужны… Но мы-то тоже ничего себе еще! Вон, Полину взять! Ни дать ни взять – байкер! Мотоцикл свой водит так, что только пыль из-под колес! Сын ей все предлагает машину купить, а она в отказ! Не желает! Или Аннушка… Таких роз, как у нее, днем с огнем не сыскать! Из города приезжают, чтобы такую-то красоту у себя рядом с домом посадить. А Анюта с каждым цветочком, как с ребенком разговаривает! Пошепчет, приголубит, а они и цветут потом всем на радость! Простой, вроде, секрет, а не всяк его понимает!
С приезжими Полина общалась поскольку постольку. Люди занятые, детные. Что попусту языки чесать? В помощи никогда не отказывала, но в компанию не набивалась.
А вот с женой Бориса, Любой, сошлась близко. А все потому, что та сама к ней пришла.
- Полина…
- Михайловна я, - помогла большеглазой девчушке, удивленная ее появлением, Полина.
Любаша мялась на пороге, не зная, как начать разговор, и сердце Полины не выдержало. Дите – дитем ведь!
- Проходи. Садись. Что хотела?