История добровольческого движения в России

История добровольческого движения в России насчитывает не одно столетие. Добровольцы из России сражались в армиях и отрядах многих народов, идя по зову долга защищать то дело, которые они считали правым. Русские добровольцы воевали не только на Балканах или в Южной Африке — добровольцы, военные и гражданские, участвовали в войнах в Северной и Южной Америке, в Европе и Африке, в Китае и Индонезии. Безусловно, среди них были и авантюристы, шедшие на войну за приключениями и славой, но очевидно, что большинство добровольцев составляли люди, решившие идти на смерть во имя правого дела, за которое не жалко и умереть.
Для начала, нужно ответить на важный вопрос — что отличает добровольца от наёмника? Кем были российские добровольцы, отправившиеся за тридевять земель, чтобы участвовать в далеких от Отечества войнах, сражаясь на стороне неведомых многим жителям России народов? Наёмник, вроде Зигфрида Мюллера или Боба Денера, идёт на войну в целях наживы. Он берёт в руки оружие и убивает не во имя каких-либо идеалов или благих целей, но исходя из корыстных побуждений и, нередко, в силу привычки к войне и насилию. Доброволец же идёт на войну, исходя из своих взглядов и идеалов, желая сражаться за правое дело, а не во имя корыстных интересов.
Нужно, также, учитывать и отличие русских добровольцев от добровольцев из других стран. Для России XX век оказался настоящей катастрофой — революции одна за другой раскалывали общество, а советский эксперимент преобразил его до совершенно неожиданной и чуждой многим русским формы. Тем не менее, достойны рассмотрения и добровольцы Российской Империи, сражавшиеся за братьев-христиан, и добровольцы Советского Союза, выполнявшие свой интернациональный долг перед угнетаемыми народами. Эпоха Российской Империи и Советская эра крайне отличаются друг от друга. Различны и люди, участвовавшие добровольцами в войнах по всему миру. Русские добровольцы не стремились служить тому царьку, который пожалует им побольше золота, но многие из них, нёсшие в себе огонь христианской веры, желали сражаться на стороне тех, кто скажет о нём доброе слово перед царем небесным на страшном суде. Другие сражались исходя из собственных убеждений, всей душою желая помочь тем, кто сражался за правое дело.
Советские добровольцы, исполняющие интернациональный долг, безусловно, от них отличались. Нередко кажется, что их сложно назвать добровольцами — часто они были военными на действительной службе, их посылала коммунистическая власть, решившая помочь очередному африканскому или азиатскому диктатору, обещающему построить социализм. Однако, многие из них искренне желали помочь народам, считающимся угнетёнными и часто они брали на свои плечи куда большую ношу, нежели им предназначено было нести. Как бы ни отличались первые и вторые, но их всех объединяет качество, близкое всем добровольцам из непонятной для многих иностранцев страны на Северо-Востоке Евразии – самоотверженность. Русский доброволец, сражающийся за независимость Америки, самоотверженно готов пожертвовать всем, даже своей жизнью — но бить ружьем и штыком «красные мундиры» во имя благо дела освобождения угнетаемого народа, чьи страдания и чаяния он смог так глубоко прочувствовать. Советский военспец, чей ракетный комплекс стоит в долине Бекаа, самоотверженно остается в кабине, продолжая управлять боевым расчётом, когда на радаре точка израильского самолета неумолимо выходит на рубеж пуска ракет, а арабские операторы, не выдержав нервного напряжения, пытаются спасти свои жизни бегством.
И первых, и вторых, как бы ни отличались их войны, их идеалы и побуждения, объединяет одно качество — самоотверженность, историческая черта российского добровольца.