Пришлая знатка...

Дрожки тряхнуло на ухабе, и она остановилась возле деревни.
- Приехали, - бросил через плечо кучер.
Василиса легко соскочила на успевшую просохнуть после дождя землю.
- Спасибо, мил человек! - легко поклонилась она мужику и взяла из повозки свои пожитки.
Кучер кивнул в ответ и легким движением руки тронул дрогу, оставляя девушку одну. Деревня в сорок домов раскинулась по обе стороны от широкой центральной улицы. С какого-то двора доносился стук топора, где-то переругивались гуси, квохтали куры. Кричащая ватага мальчишек чуть не сбила с ног смеющуюся группку девиц с ведрами на коромыслах. Деревня жила своей жизнью, не обращая внимания на нового для нее человека.
- Чей-то я не припомню тебя, - раздался вопросительный голос.
Рядом с Василисой стояла женщина лет пятидесяти, с повязанным платком на голове
- Я не из ваших краев, - ответила девушка, но было видно, что такой ответ не удовлетворил женщину. – Только что прибыла, спасибо добрый человек подвез, - уточнила она.
- Ты, кто будешь? – слегка прищурившись, поинтересовалась незваная собеседница.
- Знатка, - спокойно ответила Василиса.
- Кто?
- Колдовка я.
Женщина поспешно перекрестилась и, сплюнув три раза через левое плечо, заспешила прочь от пришлой девицы. Вместо нее к Василисе подошел мужик, что стоял поодаль и слышал их разговор с Малушей.
- Так ты колдовка званная? – Ты-то нам и нужна. #опусы Пойдем, староста давно ждет тебя.
Девушка на пару секунду закрыла глаза, прислушиваясь к себе. Внутренний голос молчал, значит, этот человек не хочет ей зла. Она последовала за ним. Изба старосты располагалась в центре деревни. Это был небольшой, но добротный дом. Внутри было чисто, везде порядок, но Василиса не чувствовала здесь женской руки или девичьей заботы.
- Ты пока подожди, я Емельяна Федоровича приведу, - бросил провожатый и оставил девушку одну в доме.
Ждать пришлось недолго. В избу вошел мужчина среднего роста. Впалые щеки выдавали усталость, острый взгляд холодных глаз сразу оценил Василису.
- Присаживайся, - указал староста на лавку.
Колдовка отметила неестественно длинные пальцы старосты и его бледный вид. Мужчина стоял напротив и молчал, словно обдумывая с чего начать. Василиса не торопила.
Наконец, Емельян Федрович тяжело вздохнул:
- Чего тут сказывать – пропало несколько сельчан. Мы всей деревней их искали, но ни живых, ни мертвых не нашли. Если бы зверь дикий или люди лихие разбойничали – понятно было бы, а так… - он развел руками. - Даже не знаем, что и думать. Сбежать не могли - тут их дома и семьи…
Староста замолчал, не договорив. Было видно, что он взволнован, пальцы не находили себе места.
- Вы не все рассказали, - Василиса чувствовала это, она много, что чувствовала.
Емельян Федорович замялся и не сразу смог ответить:
- Есть у нас тут бабка одна – все про нечисть болотную сказывает. Мы-то люди здравые, предков чтим, но их верования лишь старики и помнят. Вот только… - староста отер ладонью лысину. - Порой пойдет человек в лес, да не вернется. А кто и возвращается, сказывает, что блуждает в лесу, аки котенок слепой, да все кругами, будто кто не дает выйти, а все глубже заводит в чащу.
- Провожатого бы мне, - выжидающе посмотрела Василиса на старосту.
Тот отрицательно покачал головой.
- Никто не рискнет пойти туда. Самой придется искать путь. Но старики говорят, что тропка в лесу есть малозаметная, которая выведет, куда надобно. С ответом до вечера не тороплю, - сразу предупредил староста. – Тихомир!
Дверь сразу же открылась, словно провожатый Василисы только и ждал, пока его позовут.
- Проводи нашу гостью к Глафире, - попросил Емельян Федерович. – Она хорошая: приютит, накормит, переночуешь, если вдруг с ответом не решишь.
Тихомир отступил, давая Василисе проход. Девушка вышла, и на нее вновь набросился шум и гамм деревни, с ее запахами. Дома в несколько рядов расположились вдоль широкой дороги, будто кто специально их так поставил, но провожатый повел Василису закоулками, будто специально пытаясь запутать или не хотел, чтобы их видели вместе.
- Отведи меня сперва к старице, что про нечисть рассказывает, - попросила девушка.
Мужик так резко остановился, что знатка чуть не влетела ему в спину. Ей показалось, что он откажется, но Тихомир только пожал плечами и двинулся вперед. Через пару минут они остановились возле небольшого, слегка покосившегося домика. Провожатый пару раз стукнул в дверь и отошел в сторону.
- Я подожду, - сказал он.
Дверь приглашающее открылась и Василиса вошла внутрь. Небольшая, уютная комната, простые занавески на окне, стол, две лавки да печь, от которой так и веет теплом, несмотря на то, что на улице вовсю играет лето и даже ночью жара почти не спадает.
- Мой покойный супруг делал, - приветливо улыбнулась старушка, что открыла дверь.
Василиса поклонилась хозяйке и рассказала, зачем пришла.
- Видать время пришло, раз тебя в нашу деревню привело, - тихо произнесла бабка. – Ты садись, да пирожков моих отведай, пока я расскажу.
Поставив перед знаткой миску с угощением, Бояна опустилась на лавку напротив.
- Я-то еще помню, а вот другие считают, что это сказки, да бабкины бредни и веры им нет, - начала старушка. – Емельян тут староста лет десть всего, а люди на болоте пропадают уже давно. Моя прабабка малой еще была, когда первый пропал. С тех пор много лет прошло, и за лесом тем нехорошая слава закрепилась, - тяжело вздохнула Бояна. – Но ходят туда, кто по дрова, кто охотой промышляет, а молодежь страх свой испытать, да девок впечатлить. Прадеды наши ведали, что есть иной мир, существа, что вредят людям – сила нечистая, враги рода человеческого. Селятся они по всей земле, в местах разных. В топях болотницы обитают, детишек к себе огоньками болотными манят, парней да девок голосами ласковыми зазывают, да топят потом на утеху себе. Нечисти души живые нужны, питаются они ими, но и от мяса свежего никто не откажется - нечисть - обитатели навьи. Бабка моя говорила, что в лесу-то нашем болотница и поселилась. Если кто забредет в чащу, начинает манить его голосом прекрасным, да так дивно поет, что забывает человек о мире окружающем, только и слышит ее. А потом предстает она перед ним в обличии чудном, голову кружит прелестями своими, да к себе тянет. Самое жуткое, что тот и рад, и не видит бедный, что воды болотные вокруг него смыкаются, да тянут на дно. Хоронит болотница его без гроба, без савана, без молитвы, в безмолвной тишине. И никто не знает, где могила его.
Бояна замолчала, опустила глаза. Василиса заметила на ее лице затаенную печаль, словно не сказку передавала, а сама все видела или пережила.
- Бежать бы душе христианской от страшного места, бежать без оглядки, если не хочет верной погибели. Но не все могут преодолеть колдовство нечисти болотной. А если кто и сможет, тут же вдруг видит истинный облик болотницы. И поднимается из глубины крик души его от тошнотворного ужаса, но сковывает тело параличом.
Тихомир терпеливо стоял возле двери. Когда Василиса вышла, он лишь молча кивнул и широким шагом повел девушку к другому дому. Деревенские жители посматривали на гостью, но в их глазах не было ни страха, ни дружелюбия. Хотя колдовка знала, что Малуша, с которой она недавно встретилась, успела многим рассказать о ней.
- Глафира, открывай, - громко постучал Тихомир в дверь. - Поговорить надо.
Дверь открыла полноватая женщина в синем платье. Из-под косынки выбивались темные волосы, в которых уже пробивалась легкая седина. Женщина пробежала глазами по Василисе и Тихомиру.
- Чего? – с легким недовольством спросила она.
- Прими путницу на постой, - попросил мужчина. - От Емельяна Федоровича просьба.
- Если староста просит, кто я такая чтобы отказать? - ровно ответила Глафира и отступила от двери.
Не прощаясь Тихомир ушел, а Василиса вошла в небольшую избу на две комнаты. В доме чисто, прибрано, в печи что-то греется, судя по запаху, наваристый суп. И все же колдовка сразу же почувствовала какой-то груз, висевший на плечах этой женщины: вон, как ее пригибает к земле, почти горб на спине образовался.
- Меня Василиса зовут, - представилась девушка. – Я тут ненадолго, надеюсь, что не помешаю вам.
- Добрым хозяевам – гость в радость, - пожала плечами Глафира. – Пойдем, вещи свои положишь.
Женщина направилась в комнату, девушка последовала за ней, но остановилась, заметив в углу на скамейке небольшую тень. Мальчишка лет восьми смотрел на гостью широко открытыми глазами.
Глафира дернула Василису за рукав.
- Не приставай к ребенку – больной он.
Так вот какая тяжесть в доме висит, поняла знатка. Она взглянула на ребенка иным взглядом, и даже в темноте угла заметила, что в горле у мальчишки застрял какой-то черный ком.
- Молчун он у вас, - кивнула девушка на сына Глафиры.
Женщина замерла на месте, а потом тяжело вздохнула и присела рядом с сыном.
- Уж год Митя ни слова вымолвить не может. Гулять ходил с ребятней, а к вечеру прибежал весь заплаканный и с таким страхом в глазах. Ребятишек тех не нашли, а он даже мычать не может.
Глафира погладила сына по голове. В голосе чувствовались слезы, но женщина сдержалась.
- Я могла бы помочь… - начала Василиса, но Глафира резко прервала ее.
- Нет! Пусть и староста тебя попросил приютить, но слышала я, что Малуша про тебя сказывает. Ты свое дело делай, а сына не трогай - не гоже души детей свои колдовством поганить.
Колдовка понятливо кивнула и вошла в комнату. Чуть погодя за ней последовала Глафира. Она показала, где можно оставить вещи, где привести себя в порядок с дороги. Дело шло к вечеру. Солнце понемногу закатывалось за лесную гряду. Знатка сидела на скамье за столом и раскладывала перед собой травы, лесные сборы, небольшие флакончики с прозрачной и цветной жидкостью. Она аккуратно положила небольшую потрепанную книжку, на темной обложке которой был нарисован православный крест. Староста ждал ответа к вечеру. А Василиса уже знала, какой даст ответ, но нужно время, чтобы подготовиться к встречи с нечистью. Бояна говорила, что болотница тут зверствует, а эти твари посерьезнее тех, с которыми ей уж не раз приходилось встречаться.
- Тетя Глаш! – раздался звонкий мальчишечий голос. - Тебя Емельян Федорович к себе кличет.
- Чаво орешь? – недовольно ответила Глафира. – Не глухие тут живут.
Послышалось недовольное ворчание, но, как поняла девушка, просьбы старосты тут выполнялись строго. Поэтому хозяйка дома заглянула к Василисе, быстро осмотрев ее занятие и наказав Митяю никуда не выходить и к гостье не подходить, удалилась.
Колдовка достала из сумки очередной флакон в котором находилась святая вода и зашептала над ним укрепляющее заклинание. Краем глаза она заметила, что из-за двери на нее с любопытством смотрят два широко распахнутых глаза. Василиса улыбнулась и поманила паренька пальцем.
- Не бойся. Хочешь, кое-что покажу?
Ребенок колебался, но детское любопытство победило. Он осторожно приблизился к девушке, крепко сжимая в руке деревянную игрушку. Василиса достала из сумки небольшую тряпичную куклу. В ней не было ничего не обычного, кроме ярко-голубых глаз-бусинок. Глаза ребенка заблестели, и он умоляюще посмотрел на знатку.
- Бери, - протянула она куклу, и, когда мальчик подошел ближе, положила ему ладонь на голову.
Пальцы утонули в светлых волосах. Василиса осторожно, боясь спугнуть Митьку, принялась успокаивающе гладить его. От нежных поглаживаний и ярко-голубых глаз куклы мальчонка разомлел и опустился на пол, сонно прикрывая глаза.
- Прости, я знаю, что тебе не хочется вспоминать о том дне, но только так я могу тебе помочь.
Василиса сжала Митькины волосы. Ее зрачки расширились, почти полностью занимая глаз. Так колдовка смотрела на мальчугана иным зрением, проникая в его воспоминания. «Пятеро мальчишек бежали в лес, к заброшенному дому. Был день, и ребята знали, что до вечера их никто не хватиться. Митька был среди них, он пытался не отстать от старших ребят. В лесу было так хорошо: погожий денек, деревья волшебно пахли прогретой корой. Воздух звенел от птичьего гомона и мелкой мошкары. Солнечные лучи рассыпались бликами по траве, и было так хорошо, пока ребята не выскочили на поляну, на краю которой высился старый покосившийся дом с распахнутыми окнами и дверьми. Глядя на темный дом Митьку охватило чувство тревоги. Он не хотел туда идти, а старшие ребята уже подначивали друг друга, пихаясь и подталкивая к пугающему зданию.
- Не надо, - хриплым голосом попросил Митяй, и его обозвали мелким трусом.
Трое ребят постарше неуверенно пошли к дому, постоянно оглядываясь.
- Пойдем? – посмотрел на ребенка двенадцатилетний парень.
Митя покачал головой и сделал шаг назад.
- Это же просто дом, - задиристо бросил парень, но голос его прозвучал неуверенно.
- Годимир, ну, ты идешь! Оставь малого, пусть в портки ссыкает. Или ты тоже хочешь напрудить? – тройка ребят засмеялась.
- Иду, - ответил подросток и, как-то странно, будто прощаясь, взглянул на Митьку.
Несколько минут ребята стояли возле распахнутой двери. Несмотря на яркое солнце, внутри дома было темно, от него пахло сыростью и чем-то противным, как пахнут тухлые яйца. Наконец кто-то решился вступить за порог, и вот уже дом поглотил четверку ребят, оставив семилетнего мальчугана одного на поляне. Вдруг стало тихо. Птичья трель замолкла, ветер не гладил высокую траву, будто, не решаясь ее потревожить.
- Ребят, - несмело позвал Митька друзей.
Ответом была тишина: звонкая и острая, как игла, от которой зазвенело в ушах.
- Ребят! – разнеслось над поляной. – Годимир! Мирослав! Тихон! Богдан!
И вновь тишина, будто Митя здесь один. Но, что делать: идти вслед за ребятами в страшный дом или убежать и навсегда прослыть трусом?
- Ребят! – плачущим голосом позвал мальчишка.
Вдруг перед мальцом возник страшный старик: высокий, волосатый, с крысиной мордой. В руке он держал детскую окровавленную ногу в лапте. Митька упал от ужаса и пополз от нечистого. Тот с легкой ухмылкой посмотрел на него и откусил от ноги кусок. Мальчишка закричал.
- Какой же ты шумный, - брезгливо поморщился старик. – Всю добычу отпугнешь. Заткнись!
Но паренек не мог уняться, он кричал так, будто пытался дозваться взрослых, что остались в деревне или проснуться, если это был кошмар.
- Заткнись! – рявкнул старик. – Значит, не хочешь!.. Ну, так я тебя заткну.
Он подошел к Мите, присел перед ним и острым когтем ткнул в шею. Мальчик почувствовал, как ком встал в горле, сначала раскалился, обжигая, а потом резко обдало холодом, лишая речи.
- Навек быть тебе немым. До самой смерти ни слова не скажешь. Лишь когда подыхать будешь, и я за тобой приду, вот тогда ты у меня заорешь, - захохотал он и отшвырнув обглоданную ногу…»
Глафира вошла в дом и сразу же услышала какое-то копошение в соседней комнате. Когда она заглянула туда, то увидела, что Василиса душит Митеньку, прижав худенькое тело к полу.
- Не тронь! – взвизгнула женщина и бросилась на колдовку.
- Стоять! – грозно крикнула та и вытянула в её сторону ладонь, призывая остановиться.
Испуганная Глафира замерла на месте. Абсолютно черные глаза Василисы обожгли женщину взглядом и вернулись к неподвижно лежащему мальчику.
- Если хочешь помочь ребенку – слушай меня, - холодным голосом произнесла знатка, а потом добавила мягче: - За Митеньку не волнуйся - не причиню ему зла.
Василиса разжала пальцы на горле и засунула их в рот мальцу, будто что-то искала там. Глафира стояла, закрыв свой рот ладонью, не в силах пошевелиться или произнести слово – она плакала.
- Вот ты где, - прошептала колдовка и вытащила из горла Мити черный комок мохнатой слизи.
Она бросила его в кружку со святой водой. Схватила со стола флакон с коричневатой жидкостью и дала попить ребенку. Митька застонал и повернулся набок.
- Выйди! – вновь черный взгляд скользнул по замершей женщине. – Надо один обряд провести.
Глафира отрицательно покачала головой. Василиса вскочила на ноги. Схватила женщину за руку и потащила к выходу из дома. Буквально вытолкнула на улицу.
- Пока не позову – не входи. Войдешь – сын навсегда немым останется, и на себя беду накличешь, - приказным тоном произнесла колдовка и захлопнула дверь…
Василиса вернулась к Митяю, положила его на скамью. Достала из сумки сушеную ветку зверобоя, зажгла от свечи и провела по ребенку, читая защитный заговор. Потом разложила по всей комнате пучки сухих трав и начала читать молитву.
- Богородица, заступись за Митеньку. Верни ему голос украденный. Спусти ангелов в ад, чтобы они наказали окаянного. Молись за Митяя Архангел Михаил, заступись за невинного ребёнка. Спустись в ад, чтобы вернуть украденное. По заступничеству твоему будет душа христианская Мити облагодетельствована. Дом содрогнулся, запахло гарью и перед Василисой появился высокий старик с крысиной мордой. Мелкие злобные глазки смотрели на девушку.
- Ты, что удумала – чужую добычу отнимать?
Он хотел было броситься на знатку, но сразу почувствовал, что не стоит этого делать – девушка была защищена какой-то сильной магией.
- Смотри, колдовка, оступиться, ой, как легко, - зло прошипел он. – И когда мы встретимся, я сам тебя задушу и поглумлюсь над мертвым телом твоим так, что!..
- Хватит болтать! - холодно отмахнулась рукой от нечистого Василиса. – Иди, откуда пришел.
Тот скорчил недовольную гримасу и исчез, так и не почуяв духа человеческого, что совсем рядом находился. Ворожба да заговоры защитили ребенка. Прочитав еще несколько раз молитву, Василиса устало опустилась на пол. Митька мирно посапывал на скамье, подложив под щеку кулачок. Девушка ласково потрепала ему волосы и, охнув, поднялась. Собрала пожитки в сумку и закрыла глаза, давая себе небольшую передышку, прежде чем… В дверь грозно постучали.
- Открывай! – раздался злой голос Тихомира.
Василиса спокойно выдохнула и пошла открывать дверь. На улице стояла испуганная Глафира, Тихомир и староста. Все встревожено посмотрели на колдовку.
- Все хорошо, - улыбнулась Василиса и обратилась к женщине: - Митя спит, не буди его – сам проснется.
Глафира оттолкнула ее и влетела в дом.
- Вы хотели получить от меня ответ, - начала знатка, прежде чем Емельян Федорович что-то произнес. – Я согласна на вашу работу. Куда мне идти?
Староста сначала непонимающе уставился на странную девушку, что только утром прибыла в его деревню, потом неоднозначно махнул рукой в сторону леса. Дойдя до лесной кромки, Василиса позволила себе опуститься на траву и, прислонившись к дереву, устало закрыть глаза. Все-таки вести борьбу с нечистью сложно, она уже давно этим занимается и все никак не привыкнет к тому, сколько сил это забирает. Сейчас бы прилечь, отдохнуть, да выспаться всласть хотя бы на этой траве, но…
- Нужно вставать, - приказала она себе и, покопавшись в сумке, достала маралий корень, забросила в рот.
Через пару минут Василиса почувствовала себя намного лучше. Корень горчил, но помогал быстро восстановить силы. Тем более солнце уже закатилось за горизонт, а до болотницы еще неизвестно сколько идти. В лесу темнеет быстрее, нежели в поле. Густой бор быстро укрывается темнотой, порой не оставляя даже кусочка неба над собой. Человеческий глаз плохо приспособлен видеть в темноте, но знатка смотрела на мир другим зрением, которой гораздо острее и более всевидящ, чем человеческое око. Там, где обычный человек шел бы осторожно, спотыкаясь о каждый корень, Василиса шла бодрым шагом, обходя ямы и перешагивая корни. Хотя никто так и не указал ей дорогу до мрачного болота, интуиция вела ее безошибочно. Уже через полчаса пути колдовка почувствовала в воздухе легкую примесь плесени и тухлой воды. И чем дальше она продвигалась в лес, тем острее становился запах, тем холоднее становился воздух вокруг. Корни деревьев все чаще попадали под ноги, словно пытались остановить или ухватить ночную гостью. Густые кусты стеной стояли на пути, но девушка упорно шла вперед, пока вдруг деревья и ветки не отступили, обнажая широкое болото. Еще на подходе Василиса слышала негромкое мелодичное пение. Оно звало к себе, находило в сердце отклик и неразумно влекло за собой. Этому пению хотелось подчиняться… но только не колдовке, которая знала, что и кто скрывается за этим песнопением. Первое что увидела Василиса – жуткую тварь, охватившую за шею какого-то мужика. Он почти по пояс стоял в болоте, неотвратимо погружаясь в него. Зеленокожая нечисть, впилась в человека небольшими, но острыми когтями и напевала ему на ухо.
- Сгинь! – ринулась на болотницу Василиса, замахав руками и пытаясь отогнать ее.
На девушку взглянули мутно-болотные глаза без зрачка, безгубый рот расползся в хищной зубастой улыбке. Голое скользкое тело то ли женщины, то ли рыбы плотнее прижалось к мужику, словно боясь его потерять. Василиса прочитала короткое заклинание, и порыв ветра откинул болотницу от человека.
- Держи! – знатка тянула руку к мужчине, но тот стоял далеко от берега, и она не могла дотянуться до него.
Зайти в мутную воду нельзя, там сила болотницы велика. Потому Василиса подскочила к дереву и застыла – она забыла нужное заклинание.
Несколько секунд она озадачено хлопала глазами, пока в голову не пришли нужные слова. Толстая ветка, словно отрезанная ножом упала перед девушкой. Она схватила ее и вновь бросилась к мужику. Тот стоял почти по грудь в болоте и с каждой секундой погружался все больше.
- Хватай!.. Ну, хватай же!.. Очнись!.. ОЧНИСЬ!
Но человек был глух, он уже ничего не видел в этом мире, погруженный в морок созданный болотницей. Когда плечи почти погрузились в болото, мужик как-то странно дернулся, будто приходя в себя. Но прежде чем Василиса что-то успела сделать, зеленокожая нечисть набросилась на свою жертву, полностью погружая ее в болото. Раздалось булькающее чавканье и… наступила тишина.
- Тварь, - негромко выругалась колдовка.
Тишину разрезал дикий смех болотной нечисти. Над водой показалась косматая голова без век, носа и губ. Словно издеваясь, болотница смачно облизала каждый свой палец на руке, будто только что откушала изысканное блюдо.
- Тварь, - повторила Василиса.
- Видать, грехи утянули ко мне душу тёмную. А ведь мог бы побороться, коль смог бы из наваждения выйти. Предупреждали его люди, чтобы начал жить по-другому. Но не прислушался и не воспользовался добрым советом. Зато и наказан, - с усмешкой произнесла болотница, наблюдая, как девушка что-то достает из сумки.
- Не тебе судьей быть над человеком! - отрезала колдовка.
- Среди людей всегда есть опасность грехопадения. Мы дети Нави и светлые боги не могут нас судить. Всегда есть выбор: если жертва сможет сбросить наваждение и собственными силами спасёт себя, что ж, так тому и быть, - наставительно произнесла болотница.
- Ах, ты!..
Но прежде чем знатка успела договорить, тварь оскалилась в жуткой улыбке и исчезла в болотной мути. Василиса быстро взяла себя в руки. Нельзя было медлить, непонятно, куда исчезла эта зеленокожая мерзавка: могла просто уплыть, а могла и за болотником ринуться. А с ним сражаться сложнее и опаснее, поэтому девушка достала из сумки травы и принялась сажать вокруг болота богородичную траву, читая при этом молитву. После нее была посажена крапива с сильным заговором: «Стань стеною для нечисти не проходимою. Не пропусти окаянных к живым. Обережный круг – нечисть местную запри! Ни мороком, ни голосом звучным, не напугать, не заманить, ни обвести путников. Слово моё крепко. Мать Богородица, ты по земле ходишь, людям помогаешь, так помоги здешним крестьянам от болотных окаянных. Поставь ангелов по кругу моему, дабы ни одна тварь не смогла сбежать и навредить людям. Защиту мою усиль на спасение душ человеческих». Только закончила Василиса последнее слово – содрогнулась земля. Болото пошло волнами. Визги, стоны, завывания, крики и ругань с проклятиями набросились на девушку. Взбурлило болота и взорвалось фонтаном многометровым, вымывая вверх всю нечисть и трупы, что обитали в нем. Потом все рухнуло вниз. Кто-то попытался напасть на колдовку, но невидимая стена остановила тварей болотных. Лишь злобные взгляды и клятвы убить на месте доносились до нее. В предрассветной темноте Василиса возвращалась в деревню. Проклятия болотной нечисти остались позади, сменившись привычными звуками леса – мир наполнялся звуками нового дня. Усталость. Колдовка чувствовала, что она навалилась горой на плечи, сковала желудок и набросила пудовые цепи на ноги. Маралий корень не помогал, только горчил на языке, заставляя Василису слегка кривиться. До деревни еще пара верст, лес потихоньку наполняется солнечным светом.
- Кто? – раздался сонный голос из-за двери.
- Я, - широко зевнула Василиса.
- Кто «я»? – уточнил голос.
- Колдовка. Емельян Федорович, открывайте, - попросила девушка, чувствуя, что еще немного, и свалиться от усталости прямо перед домом.
Дверь немного приоткрылась, обнажая помятое от сна лицо. Староста убедился, что перед ним именно Василиса и только тогда впустил ее.
- Все сделано, - ответила она на немой вопрос мужчины и добавила, скорей для себя: – Надо отдохнуть.
Василиса повалилась на лавку, вчерашний день и ночь вымотали её: нельзя столько колдовать зараз. Заснула она быстро и не слышала, как заорали деревенские петухи, пробуждая крещеный люд. Как деревня наполнилась делами, разговорами, ребячьим гомоном и разноголосьем домашней скотины. Знатка спала, ей надо набраться сил перед дорогой. Проснулась она ближе к вечеру. Открыла глаза, обвела взглядом комнату и наткнулась на заинтересованные лица старосты и Тихомира, что сидели за столом.
- Чаю? – предложил Емельян Федорович, указывая на самовар.
Василиса одобрительно кивнула и присела к мужчинам. Она неторопливо рассказала о болотнице, что видела, что сделала и уверила, что болотная тварь их больше не побеспокоит. Емельян Федорович положил перед девушкой широкий сверток.
- Тут травы, что просила ты в качестве оплаты, - пояснил он. – Тихомир тебе еще суму подготовил в дорогу.
- Спасибо, - кивнула знатка и поднялась из-за стола. – Мне бы вещи свои у Глафиры забрать, да с Бояной еще поговорить.
Староста бросил взгляд на своего помощника, тот сразу подошел к двери, взял стоящую там суму и вопросительно посмотрел на Василису. Та попрощалась с Емельяном Федоровичем и вышла на свежий воздух. Бояна встретила ее, словно родную, и тут же усадила за стол с пирогами, не принимая никаких отказов. Василиса кратко пересказала о болотнице, о страшной смерти мужика, которого она не смогла спасти.
- Может, страшные слова я скажу, но правда в них тоже есть, - осторожно начала старушка. – Болотная нечисть не только невинные души губила, но и тех, кто был достоин суда небесного. И если Господь не сподобился наказать таких людей, вместо него это делали темные силы. Судя по твоему описанию, болотница затянула Григория. Нехороший он был человек: от него мать слезами каждый день исходила. Жену довел так, что высохла она, как осинка хворая, а ведь была баба здоровая и ладная. Гришка все в деревню соседнюю бегал, да с мужиками там какие-то дела темные вершил, с девками чужими шашни водил. Мать с супружницей его одни на хозяйстве оставались, да ведь ему все равно – баба все стерпит. Его предупреждали, что плохо все для него кончится, а он только смеялся, да отмахивался. Вот и… - Бояна развела руками. - Досмеялся. Услыхали бесы проклятия людей в его адрес, да при удобном случае наказали. Жаль, конечно, душу человеческую, но мало, кто о нем будет горевать, может, мать только – кровинка все же родная.
В комнате повисла тишина. Не сразу решилась нарушить ее Василиса, но на улице все сильнее темнело, а ей надо дальше ехать. Она поблагодарила женщину за угощение и беседу, попрощалась с ней и вышла из дома.
- Дай Бог, чтобы усилия твои не были напрасными, - уже в спину произнесла Бояна и перекрестилась.
Выйдя на разбитую дорогу возле деревни, колдовка прочитала небольшое заклинание, которое скроет лесную тропу к болоту. Даже, если кто и решится вновь найти страшное болото, лес не позволит тому это сделать…
@Рада Рожкова