МИШКА

Мишку в деревне все кличут Найдёнышем. И то: пять лет назад, ещё в сорок пятом, пошла тётка Василиса на речку бельё полоскать, глядь - плывёт лодчёнка, а в ней трёхлетка вопит. Не долго думая, тётка Василиса схватила багор, валявшийся тут же, да и подтянула лодчёнку к берегу.
С тех пор Мишка у неё и прижился. Кроме него у тётки Василисы ещё трое, а муж на войне погиб, вот и пашет баба, света белого не видит. Но Мишку не обижает, относится, как к своим родным детям, только может чуть построже. Правда, когда однажды Мишка попытался её мамой назвать, она сурово брови сдвинула, да и сказала ему: "Какая я тебе мама? Тётка я тебе, так и зови!". С тех пор Мишка больше и не пытался. А так, она его не обижает - и кусок хлеба ему достаётся с миской каши, и рубашонку со штанами тётка Василиса сшить может из остатков старой мужниной одежды. Шьёт, а сама незаметно от детворы слезу пустит, понятно, скучает баба по мужику, по крепкому плечу в хозяйстве - одной-то тяжело воротить. Детвора и Мишка во всём стараются ей помочь, а в свободное время парнишка убегает на речку, туда, где тётка когда-то его нашла, и задумчиво сидит на берегу.
Потом ложится на спину, подложив руки под голову, и смотрит в синее небо. А иногда на спокойно бегущую воду. И тогда из глубин его сознания начинают появляться нечёткие, непонятно откуда берущиеся, воспоминания. Он видит себя мальцом на руках у молоденькой светловолосой и очень красивой женщины. Она куда-то бежит, средь деревьев, тревожно оглядываясь, то и дело спотыкаясь, словно боится кого-то. Он, Мишка, тоже боится, потому молчит, испуганно поглядывая за плечо женщины. Вот они добегают до воды, женщина торопливо обнимает его, крепко прижимая к себе, исступлённо целует, поглаживая по голове, откуда-то словно издалека раздаётся её голос: "Мишенька, сынок!", спускает его в лодку, отвязывает верёвку от сухого дерева и толкает её с сидящим мальчиком всё дальше от берега. Неподвижно застывший Мишка с расширенными от испуга глазёнками молча смотрит на женщину, смахивающую с глаз слёзы. Он видит, как из-за кустов появляются несколько человек в военной форме, берут женщину под руки и уводят её от реки. Глядя в спину удаляющимся, Мишка начинает громко плакать.
Эти непонятно откуда выплывающие воспоминания теребят Мишкину душу. Он поднимается, берёт прутик и начинает рисовать на плотном песке, тут же, на берегу. Рисует он необычайно хорошо - и откуда только взялся такой талант. И вот из-под прутика появляется лицо молодой женщины - красивое, большеглазое, с чётко очерченными скулами и полными губами. #опусы Это именно эти губы в последний раз шепчут ему: "Мишенька, сынок" и целуют его, словно в последний раз. Некоторое время Мишка смотрит на нарисованное им лицо, потом стирает свой шедевр и бежит играть к ребятам.
Когда Мишке исполнилось восемнадцать, он уехал учиться в город. С его талантом ему не составило труда поступить в художественное училище. Вернувшись в родную деревню в летние каникулы, он первый день провёл с тёткой и названными братьями-сёстрами, а на следующее утро, сославшись на то, что у него есть дела, оставил в доме свой небольшой чемоданчик, взял только сумку с ремешком через плечо и двинулся к реке. Он остановился на том месте, где часто сидел и смотрел на воду, рисуя прутиком то женский профиль, то лицо, которое когда-то появлялось перед его глазами и исчезало. Сейчас он пытался вызвать в себе эти воспоминания, но ничего не получается. Встряхнув головой, словно отгоняя эти так и не появившиеся образы, Мишка решительно пошёл вверх по реке.
Только к вечеру он добрался до небольшой деревушки. Он бы может даже прошёл мимо неё, если бы за плотными кустами ивы не услышал звонкие детские голоса. С ощущением того, что эти места ему почему-то знакомы, он решительно свернул к деревне, и вскоре попал на одну из улочек со старыми, но добротно сколоченными домами. На улице было тихо - летняя пора самая кипучая в деревне, все при деле, без работы никто не сидит. Но около одного из домов, щурясь на яркое летнее солнце, сидел старый, но крепковатый дед. Он опирался на палку и с удовольствием грелся на солнышке. Мишка решительно подошёл к нему и сказал:
-Здравствуй, дедушка!
-И тебе не хворать, милок - усмехнулся в прокуренные усы старик - с чем пожаловал?
-Человека одного ищу - сказал Мишка -ты, дедушка, в деревне этой давно живёшь?
-Да спокон веку и живу, как народился - хитро посмотрел на Мишку старик - и войну здесь жил, и победу встретил. Годов-то мне много уже...А кого же потерял, что ищешь?
Мишка решительно достал из сумки бережно свёрнутый рисунок и подал деду. Тот развернул его и ахнул - изображённое лицо женщины было настолько реалистичным - и тени под девичьими скулами, и живые, тревожные глаза, и волосы, словно бы развевающиеся от ветра. Он достаточно долго смотрел на рисунок , далеко отведя руку, хмурясь, шевелил губами, словно о чём-то вспоминая. Потом поднял на Мишку своё круглое лицо и сказал:
-Это ты, что ли, паря, такой талантливый? Гляди-ко, патрет-то как фотокарточка, даже ещё лучше.
-Да, это я рисовал - сознался Мишка и покраснел от удовольствия, что даже этот старый человек признал его талант.
-Да ты садись - опять усмехнулся дед - в ногах, оно известно, правды нет.
И помолчав, скрутил "козью ножку" и произнёс:
-Это, паря, в войну было, однакоть. Жила у нас тут одна, как же это её... - он опять нахмурился, вспоминая что-то, потом махнул рукой - я уже тогда стариком был, память, оно знамо - сёдня есть, завтра нет... Аришка, во! - вспомнил дед, подняв указательный палец вверх - да, точно, Аришка. Родители-то у неё помёрли рано - вдвоём в логу замёрзли, остался у ей токмо старый дед, ишшо меня старшее. Дак вот та Аришка в начале войны с немецким офицером любовь закрутила. Как того немца звали, не припомню, имена-то у их непонятные. Они у нас стояли в деревне несколько месяцев, какая-то там...особенная часть, что ли. Дак он у них командиром был, вроде как самым старшим.
Мишка внимательно слушал старика, стараясь увязать воедино женщину со своего рисунка, немца и свои видения.
-Мы сначала-то ничё не знали про их шашни, навроде как прятались они. А потом ктой-то из наших тёток в лесу их приметил, там уж осень была, холодрыга. Так он, ентот немец, очень порядок любил и как-то по-ихнему, по-супостацки, его даже называл. За ентот порядок и казнил партизан наших прям вон там, на площади, кол сельсовета. Там счас памятник стоит, казнённым-то этим. Она, Аришка-то, глупая ишшо, девчонка, вот и влюбилась в него, а как на казни-то той побывала, так жаром с неделю маялась, дед еле отходил. А в это время наши подоспели, да тока об ентом немце известно потом стало, что взяли его в плен. А чё дальше с ним было, я не знаю, милок...
Дед замолчал, словно устал говорить.
-А что с этой женщиной случилось, дедушка? - в нетерпении спросил Мишка.
-А, с Аришкой-то... - задумчиво протянул дед - наши бабы, как прознали, что у ей пузо, сразу поняли, что от того немчуры дитёнок-то. Собрались, мужиков с собой взяли, какие были в ту пору в деревне, вилы да палки в руки, да гнали её, до самого логу - убить, значит, хотели. Нечего, мол, фашистское дитя в пузе таскать... А там откель-то дед её появился, не смогли, значится, они её тронуть. Он не то вещун, не то колдун, хто их разберёт - затворниками всю жизнь жили... Потом-то попривыкли все, она, значится, дитя родила, пацана. Дед-то её умер скоро, но она тихонько так жила, сама парнишку-то ростила... В тую пору уже и наши в деревне остановились. Ну, кто-то им и стуканул, что та Аришка с немцем путалась. Они за ей гнались, да где-то около реки поймали, привели в деревню, но пацанчика-то с ней уже не было... То ли спасла она его как, куды спрятала, то ли своей рукой, чтоб, значит, горе он с ней не мыкал, но мы с тех пор его не видели и ничё про него не знаем... А её, говорят, в город увезли, чтобы судить, как енто - за связь с врагом, во! А потом куда - тоже не ведаем, так и сгинула она где-то, и в деревне у нас больше не объявлялась.
Дед вдруг оживился, встал с тёплой завалинки и произнёс:
-Ты пойдём, пойдём со мной. Счас я тебе покажу кое-что.
И двинулся вперёд. Мишка еле поспевал за расторопным дедом. А пока они шли, спросил:
-Дедушка, а не помнишь ты, как звали сына этой женщины?
-Погоди-ка - прищурился дед - у ей старика звали Михаил, вот сына она так же нарекла, Мишкой.
Услышав это, юноша побледнел, как полотно. Не заметив этого, дед продолжил путь, балагуря о том, о сём, в частности, о делах деревни, о том, какой у них председатель хороший, и какая наступила замечательная жизнь после войны. Мишка слушал деда вполуха, невпопад поддакивал, и всё больше молчал и думал. Значит, его видения были явью. Явью, которая отложилась где-то в глубине детской души, и так там и осталась. Они дошли до сельсовета, поднялись на крыльцо и оказались в душной комнате с открытыми окнами. Навстречу им из-за широкого стола поднялся высокий мужчина лет пятидесяти
-О, Михеич! - шумно приветствовал он деда - зачем пожаловал? Рад, рад тебя видеть!
-Да вот - произнёс старик, указывая на Мишку -интересуется он тут..
Старик взял из рук парня рисунок и протянул председателю. Тот раскрыл его, долго, хмурясь, всматривался в лицо, потом произнёс:
-Арина? А ты кто будешь ей?
Опережая Мишку, дед сказал:
-Ты покажи ему сначала.
Председатель открыл шкаф и извлёк оттуда большое полотно в деревянной рамке. С полотна на Мишку смотрели знакомые глаза. Поворот головы, развевающиеся, словно от ветерка волосы - всё точь-в-точь, как на неказистом Мишкином рисунке.
-Ентот немец её нарисовал - произнёс дед - рисователь он говорят, от Бога был. Вот и развлекался, покуда часть тут стояла.
Хитро посмотрев на бледного юношу, он сказал:
-Напоминает что-то, да? - и глазами показал на его рисунок.
-Я первый эту картину обнаружил - сказал председатель - с фронта вернулся и нашёл её в чулане со всяким хламом. Шибко уж хороша картина. Решил оставить - и протянул её Мишке - возьми, она твоя по праву.
Казалось, в этой тройке разновозрастных мужчин все всё поняли без особых слов.
-Спасибо - молодой человек повернулся к старику - где у вас кладбище? С дедом хочу повидаться.
Ему подробно объяснили, как пройти к могиле старика.
Мишка задумчиво смотрел на покосившийся от времени крест с деревянной табличкой. Над просевшей могилой рос пышный куст сирени, словно заслоняя её от посторонних взоров. Мишка сидел так, пока солнце не пошло за горизонт, потом встал и, не оглядываясь, двинулся прочь из деревни...
Даже спустя много лет Михаил Михайлович так и не нашёл последний приют своей матери - следы её терялись в городе, куда увезли её военные...
#опусыирассказы
Автор: Записки Безработной