ЧУДИКИ

из серии «Детство как сказка» Публикация с разрешения автора

ИГОРЬ ШЛЯПКА

ПРЕДИСЛОВИЕ Детство – маленькая жизнь, в конце которой мы не умираем, а только становимся взрослыми. ГЛАВА I Проснувшись, первое, что сделала Алёна, – вспомнила о каникулах. Она радостно улыбнулась, откинула одеяло и бойко соскочила с постели. Но в тот же миг очень-очень об этом пожалела. Боль пронзила правую лодыжку, коленку и отдалась звонким щелчком где-то в макушке. – Ай-яй! – на глазах выступили слёзы, и сам собой вырвался возглас: – Ёшки- поварёшки! Пришлось повалиться обратно и долго лежать не шевелясь, пока боль не стихла. А после этого всё, что удалось сделать – это кое-как напялить футболку и джинсы. Вот тебе и каникулы. Приехали. Она крепко стянула резинкой копну густых соломенных волос, устроилась на боку и стала с тоской смотреть в открытое окно. Где-то там, за подоконником, притаилось лето. Настоящее, долгожданное, с речкой, горячим песком на берегу, качелями у сарая и пригорками, полными сладкой земляники. Жаль, его не было видно целиком, а в комнату заглядывал лишь прямоугольник голубого неба, на который и пришлось любоваться, наверное, битый час. Наконец, послышались шаги. Мама открыла дверь, подошла к кровати с мокрым полотенцем наперевес и бодрым голосом спросила: – Ну что, разбойница, проснулась? – Угу. Только никакая я не разбойница. Я пленница. – Как вам угодно, ваше величество. Лапка болит? – Сейчас нет. Не очень. Умывание заняло минуту. В голове у пленницы просветлело, грустные мысли отступили. – Ма, а что на завтрак? – Оладушки. Тебе с малиной или смородиной? – А сгущёнка есть? – Есть. Готовь слюнки. Она оглядела критическим взглядом повязку на ноге дочери и кивнула: – Ходить тебе, красавица моя, рановато. Так что завтрак будет подан. Через пять минут. – И чаю, ма. В моей кружке, ладно? – Ладно. – Представь, я с утра уже чуть не встала. – И как? – Не весело. Мама покачала головой, но улыбнулась и подмигнула: – Дело житейское! – и притворила дверь. Алёна поджала под себя раненую ногу, аккуратно потрогала плотно перевязанную лодыжку. Потом покосилась в окно и почувствовала, как на душе у неё становится всё тоскливее и тоскливее. Да… вот так бы оно и шло своим чередом, но на белом свете, оказывается, существуют не только вывихнутые лодыжки и скучные окна с голубым небом. Имеются ещё и счастливые случаи. Один из них как раз очутился поблизости. Он-то и сделал пленнице бесценный подарок – белую-белую тучку. Такую, знаете, кудрявую, словно барашек. Как только стал виден самый край, Алёна тут же её приметила. И уже не сводила глаз. Скоро тучка показалась наполовину, потом вся и, наконец, торжественно выплыла в середину оконного проёма. И там застыла. Уж поверьте, если разглядывать чистое небо битый час, с ума сойти можно. А белая туча – это настоящее спасение. Она такая аккуратная, милая, пушистая, а главное, вот-вот может стать кем угодно, хоть, к примеру, кроликом или котёнком. Щенком. Слонёнком. Ещё лучше – лошадкой. Запросто можно вытянуть руку и сделать вид, будто трогаешь её пальцем или толкаешь в бок. Красота! Но счастливый случай видимо был сегодня в каком-то особом расположении духа. Наверное, съел что-то вкусное. Поэтому он решил сделать Алёне ещё один подарок – светлую мечту. Если думаете, что случай раздаёт мечты налево и направо всем, кому попало, то сильно ошибаетесь. Он дарит их только тем, кто по-настоящему отчаялся. А вот Алёнка отчаялась. Ещё бы! Доктор сказал, что придётся до конца недели сидеть дома. Она, конечно, не плакала в подушку, не рвала на себе волосы и не размазывала слёзы по щекам. Так делают только слабаки. Но отчаялась. Это правда. Случай изменил всё. Теперь Алёна, мигом забыв про лодыжку, смотрела на тучку и мечтала: «Вот было бы здорово прокатиться на ней верхом. А что! Усесться поудобней, и – чик-чирик! – пролететь над деревней. Все будут смотреть и удивляться с открытыми ртами… Мысль не только по-настоящему светлая, но и озорная. Даже немного волшебная. Правда, до неба… высоковато. Да и нога... Эх, жаль. Но, как ни странно, Алёна уже не унывала. Она вытянула вверх указательный палец, помахала им и строго наказала: – Слышишь, тучка, никуда не уходи. И та в ответ... легонько кивнула. Ух, ты! Неужели показалось? Тучки, похожие на котят или слонят – такое бывает. А вот кивающие... Алёна хорошенько протёрла глаза и с любопытством уставилась... Отвлекла мама. И оладушки со сгущёнкой. Но дело, разумеется, не в оладушках. Даже не в сгущёнке. И если рассказывать, то по порядку. Вот как всё было. ГЛАВА II Началось, разумеется, с дяди Коли. Можно предположить, что началось ещё раньше, например, с понедельника, но это будет чистой воды демагогия. Поэтому – с дяди Коли. Ничего плохого он, дядя, в виду не имел, никакого подвоха не замышлял, а просто пришёл вчера утром на работу, сел в трактор и поехал копать канаву вдоль дорожного поворота. И тоже, знаете, не шутки ради, а только пользы для. Чтобы вода во время дождя стекала куда положено. Вот и всё. Приехал, сделал своё дело и уехал. А канава осталась. Естественно, к дядиколиным проделкам присоединился дождь. Ну, как дождь. Дождик. Мелкий. Послеобеденный. Первым про это важное событие, про канаву то есть, само собой, разведал Толик. Из двух братьев близнецов, которые вот уже семь лет делили между собой радости и горести счастливой жизни, он самый шустрый. Всё знает. Быть шустрым ему, кстати, легко. Он худой как щепка, с глазами как у совёнка, длинноносый и пронырливый. А вот его вторая половина – Антоха – вообще не такой. Наоборот, толще раза в три и очень-очень медленный. У него пуговицы на животе вечно полы рубахи держат как будто из последних сил. Поэтому между своими он – Тюха. Без обид. Но так или иначе, а братья, раздобыв новость, тут же заявились на поляну к старому сараю и предстали пред светлые очи своей закадычной подруги и предводительницы. Она качалась на качели, привязанной между огромными соснами, и беззаботно щёлкала семечки. – Алёна Ивановна! – закричал Толик ещё издалека. – Алёна Ивановна! Такое обращение семилетнего мальчишки к девчонке, пусть даже старше его на целый год, может показаться странным. На первый взгляд. Ничего, это с непривычки. Алёнка (под этим именем – только тс-с-с! – она известна исключительно маме с папой) была человеком уважаемым. Запросто могла и в глаз заехать. Ну, так считалось. Никому, разумеется, она в глаз не заезжала, и не думала об этом вовсе, а когда-то давно, ещё в детстве, первой посмотрела фильм про пиратов, у которых за главного была храбрая девица. Предложила ребятам эту игру и… получила право выбрать себе капитанское имя, какое захочется. И захотелось ей стать Алёной Ивановной. Вот захотелось и всё. А ведь имя, знаете, не штаны на лямке, его не снимешь, не переоденешь. Заполучила – носи. Так и повелось. – Алёна Ивановна, айда через канаву прыгать! – уже в третий раз выпалил Толик, подбегая вплотную к качелям. – Обалденная канава! – он показал большой палец и улыбнулся так восторженно, будто мороженку целиком проглотил. За ним подоспел (ну, как бы прибежал) запыхавшийся Тюха: – Во такая! – и подтвердил слова брата уверенным кивком головы. Алёна Ивановна крепко дёрнула за обе верёвки, сбила ритм и остановила качели. – Где? – Там, за домами у дороги, – махнул рукой Толик. От таких предложений, сами понимаете, не только деревенские ребятишки, даже настоящие пираты, наверное, не отказываются. – Айда! – скомандовала Алёна. Возражений не последовало. Братья во главе с предводительницей немедля кинулись навстречу приключениям. Через пару минут эти приключения начались – все трое стояли на краю. Канава выглядела замечательно. Отменно. Прыгай не хочу. – Расступись, народ! – крикнула Алёна Ивановна, отошла от края подальше, разбежалась, оттолкнулась и – оп-па! – приземлилась на другой стороне. Она радостно помахала рукой, ухмыляясь от уха до уха: – Класс! Кто следующий? – Я! – воскликнул Толик, потому что Тюха просто не успел. Шустрый брат разбежался и тоже – хоп! – лихо перелетел через канаву. Настал Тюхин черёд. Он как следует отошёл, выдохнул, побежал, толкнулся и… – шмяк! – чуть-чуть не долетел. Тюха влип в сырую глину целиком. Плашмя. Только руками успел ухватиться за край. Он медленно поднял перепачканное лицо и виновато улыбнулся. – Нога сорвалась. Случайно. – Тащи его! Алёна Ивановна и Толик ухватили Тюху за обе руки и потянули наверх. Тяжёлая работёнка. Они упирались изо всех сил минут пять, пока спасли бедолагу. Наконец, Тюха сел, вытер нос рукавом и с сожалением заметил: – Я кажется ботинок потерял. Вот в этот-то самый момент дядя Коля и доиграл до конца свою «злую» шутку. Ну, и дождь, его пособник, тоже. Алёна Ивановна наклонилась посмотреть, куда запропастился Тюхин ботинок, нога её соскользнула с края канавы, девочка взмахнула руками, а… Дальше вы знаете. Наутро она уже вовсю любовалась чистым голубым небом, тоскуя по лету, что скрылось за подоконником аж до конца недели. И если бы не счастливый случай… ГЛАВА III Лакомясь оладушками, сгущёнкой и прихлёбывая чай из любимой оранжевой кружки, затворница то и дело поглядывала в окно. Тучка, как обещала, никуда не уходила. Висела на том же самом месте. – Что там? – спросила мама. – Дует? Закрыть? – Не, не, не, – замотала головой Алёна. – На тучку смотрю. Красивая очень. – На эту? Хорошенькая. Совсем как барашек. – Ма, а скоро можно будет на улицу? – Скоро. Денька через три. – У-у-у! Да я ж помру от скуки. Лето давно. Каникулы. – Ничего с тобой не случиться. Выздоровеешь и будешь как новенькая. Оладьи понравились? – Ещё как! Оладушки – просто заеденье. – Вот и славно. Отдыхай. И на поправку! Мама потрепала дочь по голове, поцеловала в щёку и закрыла за собой дверь, унося поднос с посудой. Оказалось, что сытый желудок ничуть не мешает смотреть в оконный проём. Даже наоборот. Но что удивительно, тучка-барашек всё ещё не сдвинулась с места. Будто ждала. Интересно, чего? «Да ясно ж чего. Пока я дотумкаю, как на неё взобраться!» – Алёна Ивановна начала вспоминать, кто из знакомых когда-нибудь катался на тучах и чьим опытом можно воспользоваться. Барон Мюнхгаузен? Нет. Он просто вытянул себя из болота за косичку… Хотя, это, конечно, повторить можно. Даже с больной ногой. Алёна ухватилась за волосы и потянула вверх. Даже привстала наполовину. Не выходит. Высоко не поднять. Винни-Пух? Он сам хотел стать тучкой и за мёдом на воздушном шаре летал. Но где взять шар? Большой нужен. Может быть, Карлсон? Они с Малышом забирались на крышу. Но крыша – не облако. Дядя Коля? Так у него трактор. Вообще не летает ни капельки. Мысли о тракторе вернули Алёну в реальность. Канава, нога, лето… Тут раздался негромкий шорох и в окне появилась весёлая рожица Толика. – Привет! Ну, ты как? – Как соломенный пятак, – Алёна Ивановна улыбнулась в ответ. – Никак. – Всё болеешь? – Угу. Рядом с Толиком нарисовался толстощёкий Тюха. Он дожевал кусок булки, икнул и посочувствовал: – А грустно у тебя тут. Алёна Ивановна не ответила. Она подоткнула под спину подушку, села и показала пальцем на тучку: – Видали? Братья оглянулись и посмотрели на небо. – Туча? – спросил Толик. – К дождю, – заметил Тюха. – Сам ты к дождю, – огрызнулась Алёна. – Это же мечта! Представляете, приплыла с утра и висит вот уже часа два. Ни с места. И я вот думаю, а вдруг неспроста. Кто-нибудь из вас на облаке катался хоть раз? – Мы на козе катались! – вспомнил Толик. – Да ты и сама знаешь. Вместе же были. – А почему мечта-то? – поинтересовался Тюха. – Как почему! – глаза Алёны заблестели. – Что если забраться на неё да прокатиться как следует, а? Верхом. Так, чтоб все ахнули. – Ух, ты! Здорово. – хорошая идея мигом овладела Толиком. Он влез на подоконник, свесил ноги в комнату и стал ими болтать. – Вот так сесть и полететь. В-ж-ж… Я согласен! Тюха задал резонный вопрос: – А если грохнемся? – и тут же смущённо посмотрел на Алёну Ивановну. – Ну, это… высоко же. Алёна сделала ему большие глаза. – Да никто не грохнется. Это тебе не через канаву прыгать. Над деревней покружимся – эх! Только надо придумать как наверх забраться. – Забраться – это ещё куда ни шло, – хмыкнул Толик. – А ты ходить-то можешь? – Да я ведь не ходить, летать собираюсь. А ты что ли знаешь, как на тучу влезть? Толик с загадочным видом почесал затылок и спрыгнул с подоконника. Он на цыпочках подошёл к постели, присел на краешек и прошептал: – Надо... по лесенке попробовать. Я знаю где взять. За сараем. Такая длинная, что не только на тучу, на Луну забраться можно. У Тюхи отвисла челюсть. Эх, знал же про лестницу. Но не догадался. Жаль. Он перевалился животом на подоконник и попытался сесть, но не получилось, и пришлось устроиться на боку. Предводительница прищурила один глаз и бодро кивнула: – Тогда тащите её сюда. А я пока попробую встать. Она аккуратно села и прислушалась. – Мама на кухне. Думает, сплю. Сейчас самое время. Толик воскликнул: – Только чур, я первый лезу! – Почему это? – запротестовал Тюха, переворачиваясь на другой бок. – Я лестницу придумал, вот почему. – Да ладно! А я тучу заметила, – возразила Алёна. – И то молчу. – Ты мозг операции. Тебя беречь надо, – ухмыльнулся Толик и двинулся к окну, сталкивать Тюху с подоконника. – Мы скоро. Никуда не уходи. – Шутник нашёлся! – погрозила ему кулаком Алёна Ивановна и окликнула обоих: – Стой! Достаньте мне палку-копалку. Я костыль сделаю. – Я принесу. Я знаю где она, – Тюха захлюпал носом, как старый рукомойник. Он так смеялся. Но через подоконник перелезть не смог. – На тучу и с костылём? – кивнул Толик. – Как на абордаж! – Вот, держи, – он выудил из-под кровати берёзовую палку, которой они обычно копали ямки на поляне. Близнецы наконец оба вывалились из окна и их шаги стихли за оградой. Алёна Ивановна попробовала встать. Она осторожно опустила на пол сначала здоровую ногу, потом больную. Опёрлась на палку. Получилось. «Стук-стук» – допрыгала до комода. «Костыль» сработал. Потом «скок-скок» – обратно. Терпимо. Попрыгала ещё. Навалилась на подоконник и стала ждать. Близнецы заявились минут через десять. Они, кряхтя, тащили такую длинную лестницу, что, когда один, держа её спереди, уже был возле дома, второй ещё стоял в дальнем конце двора. – Готово! – Толик подмигнул Алёне. – Как тебе? – Что надо. Поднимайте! – скомандовала она. Вот тут братья пыхтели не меньше получаса, пока ставили лестницу как следует. Наконец и это было готово. Её верхний конец теперь торчал высоко в небе. Алёна, как могла, выглянула в окно и, задрав голову, объявила: – Ладно, Толян, так уж и быть, лезь первым. Тот победно ухмыльнулся и без разговоров полез. Алёна и Тюха смотрели, как он поднимается всё выше, выше, выше… пока не оказался на предпоследней перекладине. – Ну, как там? – Не очень, – слегка дрожащим голосом отозвался Толик. – Дотянешься? Тот помолчал, видимо сделал над собой усилие и осторожно-осторожно потянулся рукой к туче. – Не-е. Она далековато. Не достаю. Зрители разочарованно вздохнули. – Тогда слезай, пока мама не пришла. Толик спустился как-то уж очень быстро. Тоже вздохнул и виновато развёл руками: – Чуть-чуть мала лесенка. – Можно у дяди Коли другую стащить, – предложил Тюха, всё ещё задумчиво глядя вверх. – Не поможет, – отмахнулся Толик. – Слишком высоко. Если честно, ещё десяток таких надо. Не меньше. Алёна Ивановна расстроилась: – Луна. До Луны! Выдумщик. А точно знаешь, что десяток? – Точно. Я ж там был, – и Толик ткнул пальцем в небо. – Был да сплыл.

ГЛАВА IV Братья уставились на предводительницу и хором спросили: – Что теперь делать-то? Не знала она, что делать. Но объявлять об этом вслух не собиралась. Чтобы потянуть время, пришлось… делать вид, будто в голове зреет надёжный план. Алёна внимательно посмотрела вверх. Там всё ещё торчала бесполезная теперь лестница, а выше, в голубом-голубом небе, висела хорошенькая-прехорошенькая тучка, похожая на белого барашка. Как ни в чём не бывало. Катайся – не хочу! – Была мысль про воздушный шар. Но где его взять? – неуверенно начала она. – Шары только в кино бывают, – грустно заметил Толик. И снова оживился: – Может из ружья пальнуть? – С ума сошёл? – покрутил пальцем у виска Тюха. – Тогда верёвку бросить. – Не долетит. Ладно, лестницу надо положить, чтоб не заметил никто. А я придумаю сейчас что-нибудь. – Алёна Ивановна нахмурилась, доковыляла до кровати и села. Толик с Тюхой, кряхтя и хлюпая носами, аккуратно опустили лестницу. Потом забрались на подоконник. Точнее Толик забрался. А Тюха не смог. Он привстал на завалинку, упёрся локтями и положил на ладони свои огромные розовые щёки. Все трое долго молчали. – А что, если… – вдруг просветлел Тюха. – Что? – …подпрыгнуть? Алёна усмехнулась: – А ну, давай! Я с одной ногой и то выше тебя прыгну. Да что толку? – Не так. Не просто прыгнуть, а под-прыгнуть. С качелей. – С каких ещё качелей? – заинтересовался Толик. – Дашь конфету, скажу. – Нету у меня конфеты. – Тогда не скажу. Алёна грозно посмотрела на Тюху. – Если дело говоришь, я с тобой поделюсь, – она вытащила из-под подушки пряник. – Половина твоя. Выкладывай. Тюха намётанным глазом оценил размер угощения, втянул носом аромат и бодро кивнул. – Да пошутил я про конфету. А подпрыгнуть можно вот так: доску на палисадник положить; кто-то из нас на один конец встанет, а другой – на другой. Раскачаемся и… оп-па! Тюха и договорить не успел как Алёна сообразила: – Класс! Только надо не качаться, а сверху – «бац!» – чем-нибудь, и Толик «вжи-и-к!» – подлетит на тучку. Братья удивлённо переглянулись. – Ну, качаться же – это ерунда, – объяснила она. – Кладём доску. Ставим Толика на один конец. А… Тюха прыгает. На другой. С крыши! Чтоб он – «бац!» и… ты – «вжик!» – Стой, стой! – заговорил Толик. – А почему это именно я – «вжик»? – Ясно почему, ты худой и лёгкий. А Тюха толстый и тяжёлый. Я бы сама «вжик», да без ноги не могу. Алёна игриво повертела в руке пряник и протянула Тюхе: – Гений! Ешь весь. – А мне? – простонал Толян. – Нельзя, – отрезала Алёна Ивановна. – Ему вес нужен. А тебе до тучи лететь. Так что посидишь на этой… на диете. Она вытащила из-под подушки второй пряник, и подскакала на костыле к окну. – Держи, ешь. Довольный Тюха прихватил пряники и стал жевать. – Оставь половинку! – попросил Толик. – Да нельзя, говорю же! – остановила его Алёна. – Вот долетишь до тучи, тогда и лопай сколько хочешь. А пока – ни-ни. – А что, я один на туче кататься буду? Алёна почесала затылок. – Хороший вопрос. Не один! С верёвкой тебя запустим. Ты конец вниз скинешь, и мы – «раз-раз» – залезем. – Мне-то, наверно, не забраться же, – засомневался Тюха. – Я ведь тяжёлый. Алёна Ивановна пригвоздила его взглядом: – Ты на облаке покататься хочешь? Говори честно. – Конечно хочу. Спрашиваешь! – Значит, залезешь, как миленький. – Ладно, – Тюха покорно пожал плечами, засовывая в рот второй пряник. – Тащите доску. Бегом. Да подлиннее. А я за верёвкой. На кухне у мамы бельевой шнур есть. Сейчас принесу. Братья исчезли, а предводительница – «стук-стук» – понеслась на кухню. – Ма-ам! – Ты что тут делаешь? – Я за верёвкой. – Какая ещё верёвка с больной-то ногой? А ну, марш в постель. – Бельевая. Мне ску-у-учно. Я узелочки буду завязывать. Мама упёрла руки в боки, склонила голову и рассмеялась: – Узелочки! Чем бы дитя не… – она достала из шкафа моток бельевого шнура и протянула дочери. – Вот тебе верёвка. – Не-е. Мне вон тот, большой, длинный моток нужен. С ногой долго ещё валяться. А короткого мало. – Ух, егоза! На, держи длинный. Только осторожней на костыльке своём скачи. Не упади. – Ага, – Алёна засунула подмышку обе верёвки и – «скок-скок» – быстренько ретировалась в спальню. Там глянула в сторону окна – никого! – и завалилась в постель. «А узелки – идея хорошая, – решила, – легче будет карабкаться. Как по канату. И Тюха сможет». Она связала шнуры между собой и уже скручивала десятый узел, когда послышались приглушённые голоса братьев. – Да не дёргай ты! – Не дёргаю. – И не тяни так. – Не тяну я. – Вон туда просовывай, между штакетинами. – Ещё? – Да. Толкай! – Сильнее… Порядок. Алёна выглянула в окно и увидела, что «качели» готовы. Тюха придерживал один конец длиннючей доски, стоя на тропинке за палисадником, а его тощий брат повис на другом – возле дома. Сама доска – вниз-вверх – внушительно покачивалась на перекладине забора. – Вещь, а? – улыбался Толик, дрыгая ногами в воздухе. – Теперь хоть на Луну. Он помахал Тюхе, чтобы тот шёл сюда, и спросил: – Когда прыгаем? Алёна Ивановна показала моток верёвки: – Скоро. Осталось только узлов навязать, чтобы легче взбираться было. Все трое уселись на кровати и, передавая друг другу свободную часть шнура, принялись вязать узлы. В шесть рук управились быстро. – Теперь пора, – сказала Алёна. – А можно мне ещё один пряник, – вдруг попросил Тюха. – Для верности. – Вот обжорка! – возмутился Толик. – Я ж для дела. Алёна порылась под подушкой и достала последний. Отрицательно покачав головой на обиженный взгляд Толика, она протянула его толстому. Тот отложил рукоделие, отломил половину и отдал брату. – А вдруг не взлетит? – видя это, ехидно поинтересовалась Алёна. – Он то? Взлетит! – уверил её Тюха. – Я втрое тяжелее. Брат взял пряник и радостно кивнул: – Взлечу-взлечу! Мне тоже силы нужны – вас потом ещё наверх тянуть. Кстати, очки есть? – Тебе зачем? – удивилась Алёна Ивановна. – Видишь плохо? Мимо тучи боишься промахнуться? – Нет! Не боюсь. Но каждому лётчику полагаются очки. Это все знают. – Вон там, в комоде. Во втором ящике, кажется. Толик мигом отыскал старые очки Алёниной бабушки, надел и вытащил из кармана кусок липкой изоленты: – Антоха, прилепи-ка мне душки на затылке. Да покрепче. Тюха немного повозился, прилепил и хихикнул: – Так они же без стёкол. – Зато очки! – Теперь ты не лётчик, а космонавт. Вылитый. – Хорош болтать. Готовы? – строго спросила Алёна Ивановна. – А-ха. – Ладно. Тогда мне надо на улицу вылезть. Братья устроились под окном, крепко взялись за руки крест-накрест и помогли ей взобраться на подоконник. Потом таким же способом спустили на завалинку возле дома. – Тюха, – распорядилась она. – Дуй в чулан через заднюю дверь. Оттуда на чердак. Для веса прихвати ведро с картошкой – только не съешь по дороге! – и лезь на крышу. Да тихо, чтоб мама не заметила. А ты, лётчик, отправляйся на дальний конец доски. Тюха сладко облизнулся, зачем-то хлопнул себя по животу и ушёл. А Толик обмотал верёвку через плечо и приготовился – уселся на доску за забором. Он и вправду в очках походил на космонавта. Алёна Ивановна удовлетворённо и не спеша жевала травинку, по-хозяйски оглядывала приятеля и рассуждала про себя: «Точно космонавт. Правда мелкий. Зато решительный. Ничего, сойдёт. Мал, да удал. Долетит». Скоро сверху послышался шёпот Тюхи. – Эй, вы там? Я – тут. – Я готов! – объявил Толик, крепче поджал под себя ноги и уставился в небо. Алёна прищурилась, глянула на белую тучку, которая как вкопанная висела над домом, и помахала Тюхе рукой: – Скажу «три» – прыгай. Тот замахал в ответ: – Погоди. Что-то мне страшновато стало. Тут высоко. А вдруг… – Пряники съел? – перебила грозным голосом Алёна. – Ну. – Вот и не виляй. Скажу «три» – вперёд. Понял? – По-онял. Она подняла руку: – Раз! – Погоди-погоди, – опять затараторил Тюха, подтягивая к животу тяжеленное ведро с картошкой и спуская ноги с карниза. – Мне надышаться надо. – Не «надышаться», а «отдышаться» – поправил Толик с дальнего конца. – Надышался? Готов? – через минуту переспросила Алёна Ивановна. – Да, вроде, – отозвался Тюха. – Жаль только, у меня очков нет. – Ты ж не лётчик. – А кто? – Противовес! – успокоила его Алёна, ещё раз глянула на тучу и отсчитала: – Раз, два… три! «Противовес» с небольшим опозданием, но всё же выдавил из себя тихое: – Ура-а-а… И рухнул с крыши. ГЛАВА V Удар получился такой силы, что в оконной раме нервно звякнуло стекло, а соседская коза удивлённо подняла голову и спросила: «Бе-е-е?» Алёна Ивановна невольно открыла рот. Очки у Толика каким-то чудом оказались на лбу, но сам лётчик с места не двинулся. Даже не шелохнулся. Тюха промазал. Теперь он крепко-крепко сидел на земле, а картофелины попрыгали из ведра, словно кузнечики, и раскатились во все стороны. – Оп… – начал Толян. – Па! – закрыла рот Алёна. Противовес долго помалкивал. Затем что-то бурчал себе под нос. Потом потряс головой и подвёл неутешительный итог: – Мимо. Толик с Алёной уже были рядом и сочувственно хлопали его по плечам. – Встать можешь? – А ногами двигать? – Да могу, могу, – кивнул Тюха и попробовал подняться. Но тут же сел обратно. Снова попытался. Наконец, встал, крякнул и произнёс странные слова: – Прицел нужен. – Какой прицел? – Что за прицел? – Дайте мне верёвку, – настоял Тюха, ничего не объясняя. – Чего? – изумился Толик. – Ты, это, посиди вон на завалинке, отдохни, потом и… – Хочешь, я тебе компресс холодный сделаю, – хлопотала Алёна. – Давай тебя на кровать положим. Сможешь в окно влезть? Но Тюха поднял голову и показал на белую тучку-барашка: – Некогда прохлаждаться. Уплывёт. За дело! Толик с Алёной переглянулись и с уважением покачали головами. Прицел оказался куском верёвки с привязанным на конце здоровенным камнем. Тюха изготовил его сам, пока брат складывал картошку. Потом вежливо попросил всех приготовиться, забрал ведро и, хромая и потирая ушибленное место, исчез за углом. После удара настроен он был так серьёзно, что возражений, похоже, не терпел. – Что-то задумал, – кивнула ему вслед Алёна Ивановна. – Поглядим. И уковыляла на завалинку. Толик нырнул в щель забора и уселся на дальнем конце доски. В голове предводительницы роились смутные сомнения. Как-то всё получалось не совсем… Да и Тюху отпускать на крышу второй раз не очень хотелось. Но ребята, похоже, прониклись идеей. Отступать поздно. Толстый вновь показался на карнизе, на этот раз улыбаясь и всем своим видом вселяя уверенность в успехе дела. Тут стало ясно, зачем прицел. Он сначала аккуратно спустил камень на верёвке, чтобы тот оказался над краем доски. Потом сел точно туда, откуда свисала верёвка и кинул её брату. Толик быстренько освободился от камня, обмотался бельевым шнуром и помахал рукой. – Готов! Тогда опытный Противовес, свесив ноги, покрепче обнял ведро с картошкой, поёрзал и бодро крикнул в ответ: – И я! Толян, как долетишь, хватайся крепче. Алёна Ивановна, считай! И началось. – Один… – она сделала паузу на всякий случай, если Противовес вдруг заартачится, как в прошлый раз. Тишина. – Два… три! Теперь Тюха попал куда надо. И угодил точнёхонько в край доски. Да с такой силой, что согнул её аж до самой земли. Доске эта игра явно понравилась, и она тут же пружинисто, от всей души взмахнула вторым концом, на котором ютился Толик. – «Фыр-р-р!» – со свистом взмыл в голубое небо «вылитый космонавт». Задрав головы, Тюха с Алёной наблюдали, как, запущенный с неимоверной силой лётчик поднимается выше забора, выше карниза, выше крыши… – Вот это «вж-ж…»! – ахнул Тюха. – Две секунды – полёт нормальный – восторженно прошептала Алёна. – … по дуге пролетает над огородом, уже почти достигает тучи… – шёпотом комментировал Тюха. – Пять секунд – полёт норм… – Хватайся, ну же, хватайся… – Эх! – …начинает снижаться, пикирует и… Толик, растопырив во все стороны руки и ноги, беззвучно скрылся из виду. За домом. – Плечо. – Чего? – переспросил оторопевший Тюха. – Плечо подставь! – повторила Алёна Ивановна. – Побежали искать нашего лётчика. В обнимку, дружно прихрамывая и подпрыгивая на палке копалке, они бросились на поиски. – Вот жеж, – по дороге ругался Тюха. – фокус! То тут – не так, то там не эдак. Я ведь приметился как следует. Всё должно было получиться. Его огромные розовые щёки обиженно подпрыгивали в такт шагам. Алёна Ивановна чувствовала себя немножко виноватой и помалкивала, старательно ковыляя на здоровой ноге. Они обогнули дом, миновали огородные грядки и остановились у картофельного поля. Огляделись. Никаких признаков Толика видно не было. – Толян! – закричали оба. – Ты где? – Толян! Тишина. – Куда же он подевался? Заглянули в дождевую бочку. Там оказалась только лужица зелёной воды и комариные головастики. Обшарили кусты смородины и заросли крыжовника… – Толик! Толян! Нет его. Алёна Ивановна даже потыкала палкой ворох прошлогодних листьев. Ни звука. – Толян!.. – Да тут я, – послышался наконец откуда-то сверху знакомый голос. Спасатели разом обернулись. – Яблоня. На яблоне! Оба похромали-поскакали к дереву. Точно! Толик оказался на ветке. Падая, он зацепился лямками от штанов и теперь висел, смирно покачиваясь среди зелёной листвы. А вокруг него, словно новогодняя гирлянда из узелков, размотался бельевой шнур. Вид у «космонавта» был так себе. Не то чтобы слишком счастливый. Очки сползли на подбородок, волосы торчали, как у пугала, а на лбу виднелась свежая царапина. Но он уцелел, и Алёна Ивановна с облегчением выдохнула. – Вот молодец! – Висишь, красафчик? – подмигнул Тюха и весело забулькал. – Слезай уже! Толик недовольно поморщился: – Не могу, не видишь что ли? – Застрял, – Алёна толкнула Тюху в бок. – Надо залезть и стряхнуть его оттуда. Она уковыляла в сторону сарая. И вернулась с охапкой соломы под мышкой. Тюха тоже сбегал пару раз – под деревом насыпали мягкую подстилку. – Залезай, потряси ветку, – попросила Алёна, обращаясь к Тюхе, и добавила в сторону Толика: – Держись! Помощь близка. Тот слабо улыбнулся и жалобным голосом пропел: – А нельзя соломки побольше? Алёна принесла ещё, пока Тюха медленно, как ленивец, взбирался по стволу яблони. Не скоро, но он добрался до ветки, на которой висел брат, и хорошенько её тряхнул. – Эй, потише! – испугался «космонавт». Тут же высоко. – А солома на что? – приободрил его Толстый. – Охо-хо! – выдавил из себя Толян и крепко зажмурился. Наступило напряжённое молчание. Пока Тюха приноравливался к ветке, первыми не выдержали и нарушили тишину лямки на штанах. Они – хлоп! – лопнули, брызнув пуговицами, и бывший лётчик грохнулся в солому. Полёт на тучу завершился. А сама она, всё таким же белым барашком по-прежнему, как ни в чём не бывало красовалась в голубом небе. Будто приглашая прокатиться… ГЛАВА VI Трое мечтателей только-только забрались в Алёнину спальню, как открылась дверь и вошла мама. – Ой, да у нас гости! – воскликнула она. – Каши кто-нибудь бу… – Да! – молниеносно среагировал Тюха. – …дет? Я только что свари… – Да! – …ла. Вот и хорошо. Как себя чувствует наша хромоножка? Мама удивилась, что кивнули почему-то все трое. Одновременно. – Хорошо. Хорошо. Хорошо. – Вот и славно, – сказала она. – Братья, идёмте, поможете мне. Тут мама удивилась ещё больше, когда заметила, что близнецы поплелись за ней на кухню, отчаянно хромая. – Что это с вами? – Да, так, – уклончиво ответил Тюха. – Аппетит тяжеловат, – пошутил Толик, бережно придерживая штаны за лямки, – идти мешает. – Ясно, – недоверчиво кивнула мама: – Рисовая каша – лучшее средство от аппетита. Как рукой снимет. В ответной улыбке расплылся только толстый Тюха. Толян пыхтел и озабоченно отскребал свободной рукой изоленту на затылке. Тарелки с горячей наваристой кашей расставили на табуретки возле кровати. Тюха, облизываясь и выдыхая горячий пар, уже слопал половину, когда заметил, что остальные ещё и не притронулись к угощению. Алёна Ивановна задумчиво глядела в окно, потирая нос, а Толян усердно прикладывал холодную ложку к царапине на лбу. Оба молчали. – Вкусная… – робко начал Тюха. – Ешь, ешь, – кивнула Алёна. – Можешь и мою забрать. – А ты чего? – Не хочу. Тюха зачерпнул ещё каши, но до рта так и не донёс. – Да что вы унылые такие? – расстроился он, опуская ложку обратно в тарелку. – Не придумаем что ли, как на туче покататься! – Похоже, нет, – вздохнула Алёна Ивановна. – Или ты знаешь, как? Тюха опустил глаза в кашу. – Долететь-то я долетел… – вдруг заговорил Толик. – Долетел? – тут же переспросила Алёна. – Прям долетел? Честно? – Честно. Туча совсем рядом была. – А чего молчал? – Говорю же, долетел. Почти. – И?.. – Да попасть в неё трудно. Можно, конечно, но раза с пятого. Или с шестого. Не напрыгаешься. И верёвка, скорей всего, коротковата, чтоб вас туда поднять. Не буду же я один, как дурачок, на туче кататься. В общем – дело швах. Ничего не выйдет. – Да… – ещё больше скисла Алёна. Не выйдет. Это я виновата. Придумала мечту, а как её осуществить – не знаю. И вас втянула. – Ты чего? – встрепенулся Толик. – Мы ж с тобой. И сами хотим. – Сами, конечно, – нехотя вынимая ложку изо рта, закивал Тюха. – Мы же, эта… – Команда! Не дрейфь, хромоножка, что-нибудь придумаем. Лестницу подлиннее сколотим, в конце концов. – Ага, – слабо ухмыльнулась Алёна, – Пропеллер к ней приделаем? На воздушных шарах взлетим? – На вертолёте. – Где взять-то его? – Угоним! – рубанул Тюха. И все трое захохотали. Вдруг Алёна Ивановна перестала смеяться. Уставилась в окно, и глаза у неё сделались круглые. – Смотрите! Смотрите!.. Близнецы сначала полюбовались смешной физиономией подруги, потом повернули головы в ту сторону, куда она смотрела. – Что? – Что там? Алёна Ивановна показывала пальцем и медленно расплывалась в довольной улыбке. – Да что там такое? В небесную даль, которая теперь, к обеду, стала уже не просто голубая, а ярко-ярко-бирюзовая, потихоньку уплывала их тучка. Всё дальше и дальше… – Упустили, – промямлил Тюха, дожёвывая кашу. – А ты чему радуешься-то? – поинтересовался Толик, снова глянув на Алёну. Она, и правда, не говоря больше ни слова, улыбалась так широко, что уши чуть не залезли на самую макушку. – Чего ты? – недоверчиво повторил Толян. Тюхе тоже захотелось улыбнуться, да каша помешала. Алёна Ивановна отодвинула табуретку, сунула палку-копалку подмышку и – «стук-стук» – перебралась к подоконнику. – Скорей сюда, чудики! – позвала она. Братья устроились по обе стороны. Троица, подперев головы ладонями, любовалась на небо. – Красота! – Ну и…? – настаивал Толян. – А тучка на кашу похожа, – заметил Тюха, задрав голову. – Сам ты каша! – блаженно вздохнула Алёна. – Это же мечта наша плывёт… прямо в руки. Мечта-а-а. – Ивановна! – позвал Толик. – Ты что, того? – и покрутил пальцем у виска. – Ку-ку? В другой раз она бы с удовольствием треснула его по лбу, но не теперь… – Не-а. Не ку-ку. Совсем не ку-ку. Я придумала, как на тучу залезть. Тюха чуть не поперхнулся: – И как?! Как? Толян уж хотел было и второй палец к виску поднести, и другую руку поднял в изумлении, забыв, что держался за лямки… но штаны мигом спали до коленок. Он суетливо нагнулся, мигом поддёрнув их на место. – Как? Алёна Ивановна выдержала торжественную паузу. Отчасти, чтоб придать себе значительности, отчасти, чтоб самой поверить в то, что ей пришло на ум. Неужели сработает? А почему бы и нет! – Глядите лучше, куда плывёт наша туча? – Куда? – К горизонту, – растолковала она. – Но ведь там, у самого края, до неё ж будет рукой подать. Мы тут прыгали-прыгали, суетились как котята, а надо было всего-то… забраться на холм и ждать в нужном месте. Она ведь скоро сама к земле спустится. И верно. Тучка – белый барашек – летела, опускаясь всё ниже и ниже, всё ближе и ближе к земле. А скоро должна… – Ур-ра-а! – первым завопил Толян. – Здорово! – закричал Тюха. – Там-то мы на неё и заберёмся! Наша взяла. За дверью послышались шаги… Алёнка в долю секунды успела доскакать до кровати, схватить ложку и зачерпнуть каши. Братья оказались рядышком, сделали честные-пречестные глаза и надули щёки. То есть Толик надул, а Тюхе и не надо было. Заглянула мама. – Вы чего так кричите? Бабу-Ягу увидали? – Мы? Не-е-ет. Кашу едим. – Вкуснотища! – Спасибо! Дверь закрылась. Алёна тут же бросила ложку. – Слушайте сюда! Времени в обрез. Туча скоро у горизонта будет, – предводительница глянула в окно. – Точно. Надо как-то туда добраться. По-быстрому, – и, напрочь позабыв про больную ногу, спрыгнула с кровати... – А-а-а! – тут же взвыла она, приглушая крик плотно прижатой ко рту ладонью. И села обратно. Толик сокрушённо покачал головой. – Это тебе не в огород на одной ноге прискакать. Это – аж до горизонта. Подальше будет. – Хочешь, мы тебя на руках понесём, – сообразил Тюха. Алёна Ивановна со злостью растирала ноющую лодыжку. Потом поглядела на друзей, на уплывающую тучу и трезво оценила обстановку: – Ничего у нас не выйдет. Не успеем, – она горько махнула рукой. – Какое «понесём»! Вы, вон, и сами хромые наполовину. Наполовину без штанов. Куда уж! Вот я, дура, в канаву свалилась. Сейчас бы бегом – раз-два! – и готово. –Д-а-а! – Толик ткнул брата в бок. – Перепрыгнул бы, катались бы сейчас на туче. Ещё бы немного… – Бывают в жизни трудные дни, – неожиданно выдал Тюха. – Куда уж хуже! Алёна, человек взрослый, не даром на целый год старше обоих братьев, вдруг поняла, что тучки ей сегодня точно не видать. Ну никак. Вот это и есть настоящее невезение. И отчаяние. Обида горячей волной нахлынула, накатила, защемила в груди и предводительница не удержалась – резко отвернулась бухнулась в подушку и… затихла. – Девчонки, – понимающе пожал плечами Толик. – А ведь ещё не всё пропало, – гнул свои странные речи Тюха. – Да что ты заладил: «трудные дни», «пропало»! Тюха встал, гордо приосанился и произнёс какую-то чушь: – Не унывайте ж, други, у вас есть я. – Чего задумал? – насторожился брат. – Не тяни! Но Толстый, не говоря больше ни слова, бросился к подоконнику, тяжело перевалился через него на улицу и убежал. Ну, как убежал? Как мог. Алёна подняла голову и, украдкой вытирая слёзы, спросила: – Куда это он? – Сбрендил, похоже, – разочарованно промолвил близнец. – Или рехнулся. Кто-то же должен был сегодня. Но Тюха вовсе не собирался сходить с ума. Он хотел оправдать свой промах там, в канаве. Поэтому буквально через минуту из-за окна раздался громкий шёпот «сбрендившего»: – Карета подана! Би-бип. Эй вы, прыгайте сюда. Толян с Алёной выглянули в окно и… о, чудо! Перед ними стоял абсолютно счастливый Тюха, светился широченной улыбкой и гордо опирался на ручку… старой детской коляски. Ржавый кабриолет выглядел убого, потрёпано, почти без сиденья, но зато на четырёх ещё вполне себе круглых колёсах и с душкой от рамы, за которую мог ухватиться пассажир. – Ну, чего уставились? Погнали скорее. Пока восхищённая Алёна Ивановна со словами «Тюхочка-умничка! Тюшечка-душечка, противовес ты наш!» вываливалась из комнаты, Толик прихватил её подушку и выпал следом. Это был настоящий триумф. Счастливый случай и сообразительность выручили наших мечтателей. Заветная тучка, как миленькая, плыла к дальнему холму и должна была скоро оказаться совсем низко, а добраться туда теперь – как заявил Толик – дело техники. Предводительница устроилась не хуже королевы. На мягкой перине, с палкой-копалкой наперевес и с таким гордым видом, будто только что завоевала целый мир. Один брат пристегнул лямки штанов бельевой прищепкой, другой, наконец, дожевал кашу. Близнецы поплевали на ладони и приготовились толкать. – Вперёд! – гордо воскликнула Алёна Ивановна. И троица, повизгивая на ухабистой дороге кривыми колёсами, на полной скорости пронеслась через деревню, выскочила в поле, а там… сломя голову помчалась прямиком к горизонту.

#ИгорьШляпка_опусыИрассказы