ПРИКОСНОВЕНИЕ

АВТОРСКАЯ ПОВЕСТЬ 18+ Михаил Сборщик Глава 3

художник Елена Бегма, 3  Валерий Глебович отложил ежедневник в виде небольшого блокнота – брошюры и потянувшись за столом-бюро, прижал пальцы к вискам. Вот уже который день болит голова. По-хорошему нужно, несмотря на количество работы, сходить к врачу. На худой конец, выпить что-нибудь. Какую-то таблетку от головы. В последнее время их стало немереное количество, но жаль было желудок. Жена, конечно, грешила на вечную занятость, не вовремя принимал пищу, холодную из судочков, не желанию сходить в соседний ресторан или спуститься в столовую на первом этаже офиса. Грозилась, не буду собирать контейнеры, будешь знать. Он, конечно, отшучивался. Ты прекрасно готовишь, куда до тебя ресторанным поварам, тем более столовским. Но желудок все равно болел. И без таблеток. А сейчас к этому недугу добавилась мигрень. Откуда все берется. У него не может быть мигрени. Это он так думает. А, что? Молодой, крепкий, натренированный. Накаченная мышечная масса без всяких анаболиков. Фигура хорошо развита, как у голливудских актеров Сталлоне или Ван Дамма. Не хуже, чем у старого друга Максима, который сгинул где-то на просторах Афганистана. Да, не хуже. Двадцать два года, лицо чистое, без всяких пятен, прыщей. Конечно, юношеская угревая сыпь не прошла, так, не замеченная. Обычно она дает знать о себе мальчикам в двенадцать – четырнадцать лет, а Валерка пошел в армию с чистым лицом, совершенно не имея представления о такой напасти, как угри. И вот тебе, пожалуйста. На втором году службы они появились. Да, еще, как. Сыпь высыпала по всему лицу. Валерка, тогда перепугался, он думал, что сыпь появилась из-за фривольного отношения к противоположному полу, по одной очень деликатной причине, из-за болезни дам. Сказать по-честному, парень промучился целых два месяца, пока друзья не заставили сходить к местному лекарю, талантливому, кстати, хирургу, просто, отбывающему службу в армии. Тот, только взглянул на парня, произнес слова: «Интересный случай», и выписал хороший крем на базе эритромицина и тетрациклина, и взял слово, что пациент, конкретно Валерий Глебович, не будет увлекаться дембельскими посиделками с жирной пищей. И вообще выписал продукты с витамином «А», как будто в армии ты выбираешь, что надо есть. Ладно, Валерка служил на складе ГСМ, если кто не знает, эта аббревиатура горюче-смазочных материалов. В автопарке, поближе к кухне, прапорщику Скоробогатову и к гражданке. К гражданке, в смысле к воротам части, которые Валерке приходилось форсировать раз пять на дню. Причины были разные. От поиска командира, прапорщика, который жил в городке на станции в доме без телефона, и до банального бега в аптеку. Скоробогатов был товарищ болезненный, живущий на лекарстве, обезболивающем и на витаминах. Но во всем другом, это был отличный руководитель, и, вообще, мировой мужик. Но, самое главное, у него была дочь. Красивая, обворожительная и умная. Такое редкостное совмещение в одной девушке Валерка заметил еще во время службы. И не просто заметил, но и захотел эту девушку. Оказывается, путь к сердцу дивчины был не слишком долог. Наташке очень хотелось замуж, уйти от опеки отца с матерью, и она готова была пойти за первого встречного. Хорошо еще этот первый встречный оказался довольно симпатичным юношей, с правильными чертами милого лица. Высокий юноша, с холодными голубыми глазами, красивым греческим носом с едва заметной горбинкой, и упрямыми ниточками губами. Если ко всему этому добавить волевой подбородок и ёжик непослушных, когда-то волнистых волос, получится портрет Валерия Глебовича Орлова, генерального директора корпорации, уже корпорации, как звучит, автозаправочных станций в Москве. Конечно, без таланта директора здесь не обошлось, но надо брать во внимание, на заре введения частной собственности, предпринимательскую жилку прапорщика. Ведь, всё чем владел сейчас Валерка, были и вложения первичного капитала, и списывание отслуживших в армии автомобилей, а так же продажей их. Короче основную лепту для входа в бизнес сделал тесть. Отец Скоробогатовой раньше, а сейчас Орловой Натальи. Ну, и, без коммерческого таланта вашего покорного слуги ничего бы не получилось. Валерка служил в Москве. В богатой по прошлым годам части. Да богатой. Еще в то время, когда Валерка пришел служить, часть держалась на самоокупаемости, на старых идеях до перестроечного времени. Но вот пришла перестройка, она убила всё на чем держалось социалистическое общество, угробила заводы, фабрики, приватизировала всё, что можно прихватизировать, и множество Советских людей вышвырнуло на обочину жизни. Клан Скоробогатовых - Орловых остался на плаву. Конечно, в первую очередь благодаря заботам и деньгам прапорщика. И стараниями Валерки. За три года создать империю, это чего-то стоит. А корпорацию, пять магазинов запчастей и автомобилей в Москве и в Подмосковье, сеть автозаправок при двух строящихся, можно назвать империей. Вот только поддерживания нормальной жизни и работы с каждым годом становиться все труднее и труднее. И главное - не возможность купить запчасти или автомобили. С этим как раз проблем не было. Все работало, как старые надежные часы фирмы «Rolex». Поступление бесперебойно. Заказы рассчитаны на два года вперед. С бензином тоже проблем не предвиделось, Урал, откуда поступало главное сырье - девяносто пятый бензин, работал бесперебойно. Все крутилось, все работало, на сердце и на душе все было хорошо. Вот только одна беда не давала покоя. С конкурентами Валерка жил, если не сказать душа в душу, но без эксцессов. У каждого свои поставки, свои клиенты, свой план работы. Но завелась какая-то оса, почти овод, и жужжит, и жужжит, да нет – нет и укусит. А кусаться они могут больно. Буквально вчера произошел инцидент на заправке в Ховрино. Один козел, я не знаю, как его можно назвать, заправился и попытался уехать, не заплатив, точнее он заплатил, но заплатил фальшивой купюрой. Хорошо в заправщиках работает бывшая кассирша универмага «Магда», она быстро, почти моментально нашла обман, машину заблокировали силой одного охранника и после получасового пререкания, недостача была ликвидирована. Но неприятный осадок остался. Тем более, что водитель, а он был одинок пригрозил, мы еще приедем. Вам плохо будет. И вот теперь Валерка думает. Что делать? Снимать с другой заправки охранников, всех сосредоточить в Ховрино, но оголив другие места. Либо идти на поклон к Скоробогатову, пусть выделит взвод для охраны. В конце-то концов, его фамилия стоит в названии компании на первом месте. Вообще-то, это дань Наташке, ей и принадлежит контрольный пакет акций, пятьдесят один процент. Но все равно, это детище её отца, так будь добр защити его. Детище, конечно, не Валерку. Хоть Наташка и хорошая баба, и красота не увяла, просто не куда увядать, в двадцать лет-то, но она всего навсего женщина. Заботливая. До чертиков, до беспокойства. И любящая. Вообще Валерке повезло, что ему досталась такая жена. Многие провинциалы, приехавшие в Москву из Зауралья, из Сибири, женившись для того, чтобы закрепиться в столице, уже развелись, либо близки к этому. Валерка, сам красавец, пользовался вниманием у противоположного пола, да и сейчас не удерживается от интрижки с молодыми красавицами, был привержеником одного брака и старался не афишировать свои любовные приключения. И, хотя Наташка, знала, конечно, все из-за женской интуиции, и забавлялась сама любвеобильностью мужа, ревновала и бесилась, но у нее хватало мудрости не устраивать скандалов. Зная, что муж все равно вернется домой, перебесится, попробовав хоть раз запретный плод, у нее вставал вопрос, что делать с брошенными пассиями мужа. Решила просто. Пока это у нее получилось. Валерка не вспоминал исчезнувших из его жизни девушек, а те не приходили к нему, не требовали части бизнеса по одной причине. Их уже не было в Москве. Даже москвичек, тех дурех москвичек, что имели неосторожность связаться с Орловым. Они исчезали, не оставляя родным даже адреса, не писали и не звонили, вообще испаряясь с орбиты Валерия. Куда они девались, конечно, знали Высокий юноша, с холодными голубыми глазами, красивым греческим носом с едва заметной горбинкой, и упрямыми ниточками губами. Если ко всему этому добавить волевой подбородок и ёжик непослушных, когда-то волнистых волос, получится портрет Валерия Глебовича Орлова, генерального директора корпорации, уже корпорации, как звучит, автозаправочных станций в Москве. Конечно, без таланта директора здесь не обошлось, но надо брать во внимание, на заре введения частной собственности, предпринимательскую жилку. Знали сама Наталья и её телохранитель Осип Георгиевич, наверное, единственный верный товарищ. А ларчик просто открывался. У Осипа была подпольная студия кинопроизводства, где нужны были работницы, получающие хорошие деньги именно за сохранение тайны. Актрисы, смазливые и стройные, не обязательно с театральным образованием, это даже поощрялось, но без комплексов и стеснения. И, если ты, раз разделась перед одним, второй и последующие разы разоблачишься перед аудиторией. Конечно, за содержание и сокрытие актрис нужно платить, для этого и существовал богатый денежный мешок в лице Орлова. Естественно, без его ведома. На глазах мужа, и тем более отца, Наталья была светской львицей, публичным человеком, тратившей деньги направо и налево, не считая и не думая о последствиях. Но при всех своих недостатках она любила Валерку и делала всё, чтобы ему было комфортно. А Валерка ценил это. Все активы бизнеса были оформлены на жену, да и доход оседал на её счетах. Орлов встал с кресла и подошел к встроенному в стену бару. Наверное, самое лучшее лекарство от головы, это плеснуть на донышко бокала сто грамм виски или водки. Помогает, уже проверенно. Голову излечивает, особенно мигрень. Хоть мигрень болезнь стариков, а Валерке только двадцать с небольшим хвостиком. Откуда мигрень? Но чего только не увидишь в этом сумасшедшем мире. Боль прошила виски. Боль сильная. Валерка не застонал, армия приучила терпеть, он просто поморщился. Подошел к бару. Налил, громко сказано, нет, только плеснул в бокал виски и выпил. Отпустило. Голова прояснилась, умные мысли начали появляться в мозгу. Самая мудрая из них, это сколачивание собственной команды, своей службы безопасности. Причем такую службу, чтобы подчинялась только ему. Возможности. Есть, конечно же. У Валерки на примете были крепкие ребята. Их подучить, обстрелять и можно доверить разборки с нападающими рэкетирами. Вообще Валерка что-то захирел в последнее время. Желудок, больной с детства, еще с шестнадцати лет, когда ребята проходили медицинскую комиссию на призывном пункте. Он хотел вместе с ребятами из родного города призываться в Афганистан. Но желудок не дал, он был против войны, против любых тревожащих слизистую оболочку командировок. Максим согласился, но совсем не идти в армию, шагать по жизни с волчьим билетом, он так же не хотел. Любая служба, даже, как когда-то отдал долг его брат, в штабе, писарем, где-то в Вологде. Правда брат был с высшим образованием. А тут появился отличный вариант. Конечно, не штабным писарем, и, далеко не в штабе. Но и не в Вологде, а в Москве. Начальником, даже не начальником, а просто, дежурным по ГСМ, но зато, - вечным дежурным. А, если, учесть, что хозяин склада, прапорщик Скоробогатов, оставил ему всю документацию, а сам появлялся изредка, только тогда, когда сам дежурный прибежит к нему домой. В первое же появление у прапорщика дома, Валерка приметил девчонку, дочку хозяина - Наташку. Правда, это было скромное знакомство. Впереди был год службы, сонм податливых, неразборчивых в связях девчат и высыпавшая на лице угревая сыпь. Валерка тогда забыл на время о девчонках, и проводил пуританскую, спартанскую жизнь. А теперь еще и голова заболела. Что-то стал болезненным в последнее время. Наверное, нужно поменять климат. Может, действительно, домой в отпуск съездить? А, что? Вот, прямо сейчас, соберусь и поеду на Казанский вокзал. Узнаю, когда поезд едет. Наташку предупреждать пока не буду. Сказано – сделано! Через десять минут Валерка подъезжал к площади трех вокзалов. Оставив машину на стоянке, он бегло осмотрел выходящих из здания вокзала на улицу поток приезжих. Вон те, муж с женой с двумя огромными чемоданами, местные, деловые люди, сразу прошли на площадку такси. Они не будут торговаться с извозчиками, сразу же, взяв быка за рога, назначат скромную цену. И, ведь, поедешь, никуда не денешься. Это москвичи – их сразу видно. Валерка вспомнил, как они в детстве с друзьями проводили время на вокзале. Придумывали приезжим профессию, занятия по жизни, чем жили, чем болели и где работали. Это было так давно, в провинциальном городке, где, в принципе, почти все знали друг друга. Да это не Москва. Здесь с каждого поезда сходило столько пассажиров, хватило бы на маленький провинциальный городок, такой как наш Петропавловск. Профессиональным, изучающим взглядом Валера окинул приезжих, кстати, отметив, что поезд пришел со стороны Урала. А откуда еще, раз он стоит на Казанском вокзале, сюда и приходят поезда с востока. Валерий еще раз с интересом окинул привокзальную площадь и, людей спешивших окунуться в московскую суетную жизнь. Никогда не понимал этих людишек из провинции, столько преодолеть километров только для того, чтобы сходить в Третьяковку. Не понимал этих фанатов московских хоккейных клубов, чтобы мотаться по всей стране за своей любимой командой. Как вон те болельщики, машинально определил он. Фанаты «Трактора» из Челябинска, человек восемь, одеты в спортивные костюмы а-ля Трактор. А это гости столицы, святая троица. Отец, мать и маленькое чадо, лет двенадцати девчушка. Девочка все норовила куда-то сбежать, исчезнуть, испариться. Глупая, невдомек ей, Москва не прощает беспечных людишек. Приехала с родителями, так держись их, пока их поток вообще не разлучил. Мать девочки понимала это, она вцепилась мертвой хваткой в дочь, и, пока отец разбирался с водителем такси, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. А отец семейства, видно было, что не первый раз в Москве, разговаривал с водителями о цене поездки. Валерка подумал, повезет кому-нибудь, хорошая ездка может получиться, можно сразу в два конца деньги взять, клиент богатый, да и дамы уже устали с дороги. Такие клиенты долго не артачатся. А вот прошли истые москвичи. Парень высокий, с длинным волосом, таким что был у Валерки до армии, собранная по-московски в хвостик на затылке, острая бородка клинышком, какие носят, и лелеют их, местные художники. Девушка тонкая тростиночка, немного отстающая от парня по росту, в розовых брючках и салопе, или пальто – кейп с разлетающимися полами по ветру. Причем у обоих пальто – салоп были из черного бархата. Тоже веяние времени. Может с легкой руки, или языка, Бори Моисеева. Наверное, помните его популярную в последнее время песенку. «Черный бархат от дождя промок, но бродягам помогает бог». Может эта песнь и родила традицию российских художников, шить новое пальто. И украшать его черным бархатом, кстати, давно уже вышедшим из моды. Девушка тоже художница, в руках мольберт и сумка с красками. Видно, ездили на этюды. Привлекла внимание еще одна пара. Целеустремленный и не сдерживающий свои порывы, юноша, примерно одного возраста с Валеркой, с чем-то знакомым в фигуре и в лице, наверное, точно, сибиряк. Он спокойно, без спешки подошел на стоянку, выбирая такси по круче, побогаче. Девушка, семенящая следом, растерянная и страшно молодая, шла – бежала, потерявшись и дурманясь от московского воздуха. Да, он такой, подумал Валерка о воздухе Москвы. И вдруг, словно зимним, холодным ветерком с глаз сдуло покрывало москвича, – парень увидел девушку, провинциалку, молодую, удивительно красивую даму. Причем она шла прямо на него. Словно, солнце, неяркое, блеклое, зимнее московское солнце, воссияло новыми красками, проснулось посреди декабря и послало на землю майские жаркие лучи. С Валеркой такого давно не было. Горло, словно, перехватил спазм, по телу пробежал внезапный холодок. Это от красоты девчушки, подумал парень. Вообще-то интрижкой пока не пахло, но старый волк, знаток женских сердец уже сделал стойку. Ему девушка понравилась, а как её добиться – дело десятое. Повезет значит она будет его. -- Извините, - голосок тихий, нежный и неиспорченный столицей. Ох, люблю я провинциалок. – Подскажите, как проехать на Новый Арбат. Новый Арбат или Калининский проспект. Ну пожалуйста. Я первый раз в Москве, но знаю там тетя живет. -- О, это совсем просто. Спускайтесь на вокзале на метро. Едите до Арбатской станции, там по Воздвиженке до Арбата рукой подать. А вообще-то, я скоро поеду в ту сторону, могу подвезти. --Ой, не надо. Зачем утруждать себя. Я на метро. Сказала девушка, словно отрезала. Повернувшись назад, она легко подхватила чемодан и скрылась, снова в здании вокзала. Валерка с завистью посмотрел вслед и отвернулся. Конечно, раз приехал узнать, когда идет поезд домой так узнай. Не надо отвлекаться на всякие игры. А ты со своими амбициями потерял такую куколку. Подумаешь, ему ехать нужно. Завтра это нельзя сделать? Завтра? Валерка поежился, у него уже пропало желание куда-то ехать, где-то лечиться, и вообще, болеть. Какая болезнь, может быть, какие недуги. Ведь он молодой и здоровый мужик, готовый любить, зарыться с головой в любовь. Жена? Да, причем здесь жена? В – первых она, просто, может ничего не узнать, а во – вторых, она давно не мешает ему и я, думаю, тактику менять не собирается. Эх, Валерка, Валерка, знал бы ты, что ожидает твоих любовниц. Но, пока, он ничего не знает. Валерий, вздохнув и прислушиваясь к организму, прошел к кассам вокзала с целью узнать, когда же пойдет поезд домой. -- Ну, ничего себе! – услышал он не дойдя до цели пути. Валерий резко обернулся. Перед ним стоял старый друг бурной юности. Друг, с которым были связаны многие приключения молодости, скорее отрочества, предармейские происшествия. --Не зря говорят – Москва маленький город. Вот не знал, что только сойду с поезда, сразу увижу знакомого. Привет, Валерка! Он подошел к Орлову, похлопал того по плечам, а потом серьезно, по-дружески обнял. Валерка обрадовался встрече, он знал, что Максим служил в Афгане, был разведчиком, имеет ордена. Он, так же, как и Макс был удивлен встрече на вокзале. Но в меньшей степени. Он ожидал чего-то подобного. Это

  художник Aldo Baiding ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------- судьба. Сначала промелькнула на горизонте девушка его мечты, потом появление друга детства. Лучшего друга. Военного, специалиста в той области, которая была ему нужна. Это не просто – судьба. Рок! Фатум! В древнеримской философии существ, решающих за человека всю его судьбу, называли - фатум. И, хотя, в настоящее время под фатумом чаще всего подразумевается неотвратимая злая судьба, Валерка верил трактатам древнеримской философии, он не считал слова рок, и фатум злыми, неотвратимыми. Для него все, что случилось, имело одно название – судьба. -- Макс! У меня есть к тебе предложение, - сразу решив брать быка за рога, вместо приветствия, как будто они расстались вчера, а не четыре года назад. -- Ты согласен возглавить мою службу безопасности? Зарплата достойная, ну и все другие дела. Расскажи, как там дома, ты же оттуда? Как твоя Ирка? Надеюсь, приедет, когда ты позовешь? А, может она уже здесь? Или ты с другой женщиной приехал? Но, я все равно жду рассказов. -- О, сколько вопросов сразу. Ты дай мне слово сказать. Подумать надо. Ладно, сегодня мне некогда, устраиваться нужно, а потом. Дай мне адрес фирмы. Я завтра буду. Может, поедем, куда-нибудь – поедим. - И Макс, положив в нагрудный карман бумажку с адресом, ушел и потерялся в хитросплетениях Московского Метрополитена, оставив Валерку одного на лестнице, ведущей из кассового зала к стоянке транспорта. Валерий забыл уже, что он хотел уехать, зачем пришел на вокзал. Дашка вышла из метро на Арбатской станции. Вот уж не даром говорят: «Ах, Арбат, мой Арбат!» Это, по-моему, слова Булата Окуджавы. На ум приходят иные слова, - слова Окуджавы. Эту песню когда-то спела Ирина Поноровская: «Арбатского романса старинное шитье, к прогулкам в одиночестве пристрастие. Из чашки запотевшей счастливое питье, и женщины, рассеянное: «Здрасьте»… …Вы начали прогулку с Арбатского двора, к нему-то, все, как видно, и вернется». Какие слова? Только человек влюбленный в свою Родину, в свою улицу, может написать такое, так восхвалить Арбат. Конечно, можно провести параллель с другим автором, с человеком, которому претит Советская действительность, с человеком, который перевернул все достижения Советской власти, на каждом шагу доказывающему, что Советский народ, это быдло, стадо баранов, шел за своим светочем безропотно, и только некоторые включились в народную борьбу и пострадали за это. Да – да, я говорю еще про одного жителя Арбата, Анатолия Рыбакова. Писателя, автора «Кортика» и «Бронзовой птицы». Ну, и конечно же автора трилогии «Дети Арбата». Его не сравнишь с Окуджавой. Этот человек любил и воспел Арбат в своих песнях. Вот его скульптура, возле сорок третьего дома, где когда-то жил Булат Окуджава. Человек, словно выходит из ворот на каменную мостовую, идет, засунув руки в глубокие карманы брюк, чуть горбясь, как будто устал от жизни, от неурядиц, и лишь, прогулка по Арбату спасает его. Вышел из ворот своего дома и, застыл изображенный в бронзе, с высоты своего роста поддерживая праздный, гуляющий по бульвару, народ. «Из конца в конец апреля путь держу я, Стали звезды и бледнея, и далее. Мама, мама, — это я дежурю… Я дежурный по апрелю…

художник Екатерина Хабарова (Погодейкина) А дом, рядом с Окуджавским, пятьдесят третий дом. Двухэтажное голубое строение с длинным, вычурным балконом, когда-то давным-давно здесь жил представитель древнейшего дворянского рода Хитрово. Зимой тысяча восемьсот тридцать первого года, здесь жил Александр Сергеевич Пушкин. Перед свадьбой с Натали он проводил шумный, известный всей Москве мальчишник, с пьянкой и битьем посуды, здесь, в этом доме. После этого, три счастливых месяца супружеской жизни он провел здесь же, в этом памятном доме. А, вот и знаменитая на весь мир стена. Памятник, появившийся здесь не так давно, сразу после гибели руководителя группы «Кино», Виктора Цоя. На стене дома номер тридцать семь, выходящей в Кривоарбатский переулок, впервые появилась надпись: «Цой, жив». С тех пор стену так и называют – стена Цоя. Здесь собираются люди разных поколений, играют на гитаре, поют рок хиты прошлых лет. Дашка вспомнила, лето этого года, когда по радио объявили жестокую весть. Виктор Цой не справился с управлением и на своей машине въехал в автобус «Икарус». Дашка помнила, что она сильно плакала, не могла поверить в смерть Виктора. Она до сих пор не верила, что смерть забирает лучших людей, оставляя гулять всяких подонков. И только, здесь, в Москве, на старом Арбате, увидев граффити и людей, которые уважали и преклонялись перед поэтом, смогла поверить в смерть. Девушка поверила, что смерть никого не щадит, а в первую очередь от нее когтей погибают самые достойные. Виктор Цой, Сергей Бодров – младший, Надя Курченко, – бортпроводница злополучного самолета, которая погибла в семидесятом году в возрасте девятнадцать лет. Да, мало ли их, молодых, погибших рано, можно назвать. А, ресторан «Прага», тоже очень популярный в литературных кругах, и хотя Даша не относила себя к богеме, но про ресторан «Прага» слышала. Даже не ресторан, а столовую, образцовую столовую «моссельпрома», на заре Советской власти, куда незабвенный Ипполит Матвеевич из «Двенадцати стульев» привез красотку Лизу обедать. А театр Евгения Вахтангова, величественное, новое здание, построенное на месте сгоревшего из-за попадания бомбы. И еще об одном доме хочу рассказать, точнее не о доме, а о дворике. Маленький московский дворик на Спасопесковском переулке. Переулок этот не обычный, он приводит нас на небольшую уютную площадку. В центре площадки сквер. А посреди сквера церковь Спаса Преображения. Так вот, эта церковь хорошо знакома каждому, она изображена на картине Василия Поленова «Московский дворик». Девушка остановилась и достала из нагрудного кармана блокнот. Записную книжку, куда она заносила свои мысли, выдержки, крылатые выражения знаменитостей, просто, дневник, который вели все девчонки Дашкиного возраста. Дневник был знаменит тем, что девочка писала здесь свои стихи. Её осенило, наверное, близость знаменитых поэтов стала причиной вдохновения. Девушка достала авторучку из кармана и стала писать: У старого рынка гитара негромко, Струила мелодию ввысь. И пелось в той песне - о юной девчонке, О том, что друзья собрались…. Гитарные струны надрывно звучали, Рассказывая не спеша, О том, как о море скучает ночами Седого матроса душа. О том, как однажды с родного порога Мать сыну шепнула: «Лети». О том, как нам важно не сбиться с дороги На трудном опасном пути…. А мимо! А мимо потоком беспечным Бурлила людская река, И, снова, монетку, движением вечным, Подкинула чья-то рука. И кто-то сказал: «Как время жестоко! И, вот музыкант не у дел. Зачем он у рынка поет одиноко?» И что ж? Он хотел, и он пел…. Он, просто, любил гитарные струны, Лаская их нежно рукой. Он думал, что песни кому-нибудь нужны, Кому-то сорвали покой. Сорвался аккорд… и умолкла гитара…. И, позабыв он ушел, Горстку монет на сыром тротуаре, И старый гитарный чехол…. …Лишь в воздухе свежем музыка звенела, Запутавшись в ветках берез…. И только немая монета блестела Укором не сказанных грез! Дашка прочитала стихотворение еще раз, написать без поправок, сразу, как говорится одним росчерком пера, это редко у неё получалось. Вроде бы стихотворение получилось. Она еще и еще раз прочитала свое произведение и, довольна собой захлопнула блокнот. Стоп! Дашка остановилась. Она поняла, что прошла Старый Арбат, шумную, никогда не пустующую улицу, насквозь, целиком. Даже не заметила. Она, когда-то читала про Арбат и вот воочию увидела уличных музыкантов, зарабатывающим деньги концертами на Арбате. Улица, где жили Збруев Александр, любимый актер Дашки, и Георгий Вицин, он жил где-то в переулках, на Староконюшенном. А если вспомнить, что здесь в разное время жили и Гоголь, и Андрей Белый, и Булгаков, в полуподвале, на одном из переулков, жил сам Мастер, и куда бегала на свидание Маргарита, живущая в особняке на Арбате. Сколько памятных мест, пусть по книгам, или по рассказам знакомых, но все равно – памятных, встретила Дашка, только лишь пройдясь по Арбату. Уличные художники, рисующие прямо тут твой портрет, зазывающие, приглашающие присесть на вычурные кресла, стоящие тут же. Кресла из дома великой княгини такой-то, стул на котором сидела известная личность. Конечно, Дашка не верила во все эти истории, но… на сказочном Арбате чего только не было…. Дашка по Новицкому бульвару прошла до Нового Арбата. Она почти дошла до дома, где жила тетя Клава, родная сестра матери, уехавшая в Москву в незапамятные времена. Сейчас, осталось пройти совсем немного. Повернуть на новый Арбат, пройти длинный дом с неимоверным количеством подъездов, как писала в письме тетя Клава, в следующем доме свернуть под арку и повернуть направо. Вот он дом. На новом Арбате. Дом тоже длинный, шестнадцатиэтажный, где-то там, в середине их окна, сейчас даже и гадать не стоит, где? Дашка знала только этаж. Знала номер квартиры, но, понятия не имела, в каком подъезде находятся искомые апартаменты. Подойдя, ближе прочитала номера квартир в подъезде, сделав в уме несложные расчеты, повернулась к нужной двери. Осталось пройти метров двадцать по заснеженному двору. Мимо, замедляясь проехал черный Джип, просигналил и остановился впереди в метрах шести от девушки. «Крутые ребята, какие-нибудь», подумала девушка. Её стремительный шаг замедлился, и, увидев вышедшего из кабины парня, Дашка остановилась. -- Как ты меня нашел? – только и смогла она спросить. -- Ты же не дала телефона. Мне пришлось вычислять тебя по навигатору.

картинка интернет -- Ой, прекрати. Тоже мне, навигатор. -- Да нет, конечно. Просто, ты спрашивала Арбат, я, подумал, дай проеду, может быть, встречу. Ну, как видишь, это судьба. --Ага, я так и поверила, - проговорила девушка и сделала шаг в сторону, с намерением уйти. Но, вдруг, передумала. Валерию показалось, что настроение девушки моментально поменялось. Только что она говорила с опаской, с недоверием, с желанием быстрее закончить разговор и исчезнуть за дверями одного из подъездов, сейчас же в нее словно вселился какой-то бесенок, взгляд потеплел, лицо, располагающее к беседе, стало как-то ближе и озорнее, тело, напряженное сначала, расслабилось. Словно девушка уже не ждала от парня подвоха. -- А, впрочем, что я тебя отталкиваю. Ты знаешь Москву? Так, чтобы не заблудиться в ней. -- Конечно. Знаю. А, что? Ты, что кого-то ищешь? -- Ой! Нет, - девушка чуть заметно смутилась, потом, буквально через секунду, взяла себя в руки. Лицо девчушки разрумянилось, покрылось заметной краской смущения, что Валерка понял, он угадал. Но девушка опять заговорила в голосе не осталось ни капли смущения. -- Нет – нет! Ты, что подумал? Нет! Просто я впервые в Москве, а, ты, я смотрю, крутой товарищ. На джипе ездишь, да и не маньяк какой-нибудь, как мама рассказывала. Потом одет элегантно. А то что за мной следил, наверное, просто понравилась. Девушка кокетливо поправила рукой волосы, заправив непослушную прядь за маленькое ушко идеальной формы. Валерка вздрогнул, он, действительно, в эту секунду, почувствовал себя, маньяком. Сколько было кокетства и вызова в этом, казалось бы, простом жесте. Девушка стояла перед ним без страха, более того с каким-то колдовским доверием, обнажив свою провинциальную душу. Не высокая, даже, можно сказать, маленькая, в простом стареньком, но ухоженном пальто, с беретом на голове, не скрывающем пышную прическу. Валерка помнил со школы девочек маленького роста, обычно их объединяло одно, комплекс неполноценности, фобия дюймовочки. У собеседницы этого ничего не было заметно. Она была маленькой, и гордилась этим. Правильный овал лица, не кукольный, как у жены, но, пожалуй, такой же красивый, может даже еще интереснее, вон как сердце застучало при встрече. Черты лица тоже маленькие, под стать росту, и носик, вздернутый вверх, что придавало девочке особую задорность, и маленькие, но пухлые губы, как будто, специально созданные для поцелуев, и круглый детский подбородок, без которого портрет девушки был бы не точен, не окончен. Но главное в её облике, — это глаза. Глубокие, пронзительные глазки, цвета весеннего безоблачного неба. Валерка еще подумал, что обладатель таких глаз не может быть плохим человеком. Вообще, Валерка думал о девочке только в сослагательном наклонении, он уже только восхищался ею. Он уже понял, что влюбился, что это не просто приключение, которых бывало много. Это, то романтическое чувство, после которого начинается конфетно – цветочный период. Он редко перерастает в более сложные отношения, в телесную эйфорию. Просто заканчивается ни к чему не обязывающими подарками, слезами ночью, когда тебя никто не видит, и кусанием собственных локтей после расставания. И хотя ты все понимаешь, а все-таки идешь на добровольную жертву. Понимаешь, а все равно любишь. А девушка тем временем рассказывала. -- Я приехала сегодня. Ты, сам видел. Я одна. Впервые, как я уже сказала в Москве. Тут так много интересного. Сама Москва…. Я сегодня прогулялась по Арбату. Как писал Окуджава Булат Шалвович. «Мама, я гуляю по апрелю»… Я столько увидела многого, сколько не ожидала увидеть на Арбате. Я и не заметила, как прошла его до конца. А впереди еще столько московских тайн, мне так интересно. Я, просто, подумала, ты мне не поможешь? Ты знаешь Москву, не понаслышке, я вижу, сам москвич. Нет, ты не пугайся. Я не настаиваю. Я хоть знаю Москву по книгам, по журналам, но могу и сама разобраться что к чему. У тебя же, наверное, и жена есть? Не люблю я этого. Потом ревность начнется. -- Не надо, девушка. Жена, конечно, есть. Я не из тех, которые увидев смазливую девчонку, сразу же забывают о жене. Говорят, нет не женаты. Да я женат. У меня есть дочурка. Маленькая. Чуть больше года. Еще, то - чудо. Я её очень люблю, И, если про жену я бы еще подумал, то дочку не брошу никогда. -- Спасибо! Хоть, честно. -- А я, между прочим, очень честный. Это, ты не подумай, не для красного словца. Ты бы видела мою дочурку, то бы согласилась со мной. А, вообще-то ты мне понравилась – я, наверное, поэтому и поехал за тобой. Не подумай, не соблазнять, нет. Просто, ты такая, там на вокзале, была беззащитной, одинокой. Мне, подумалось, надо защитить. Ты же, первая ко мне обратилась. -- Спасибо! У меня есть предложение. Я сейчас схожу к тете домой, поздороваюсь, чемодан брошу и выйду. Я, конечно, не долго, но, сам понимаешь, с тетей не виделась лет восемь. Она сразу не отпустит. Но я постараюсь вырваться. Лады? -- Лады! Я буду ждать сколько надо. Ты только приходи. -- Я, быстро! -- Погоди! -- Что? -- Ты мне так и не сказала? -- Что?!!! – лицо девушки удивленно вытянулось. Что это я должна была сказать, но не сказала. -- Ты не сказала, как тебя зовут? – Девушка, вдруг так искренне и заразительно рассмеялась, совершенно оголив перед парнем свою простецкую душу. Валерка еще раз удивился мгновенной перемене настроения девушки. Перемене от испуга, почти откровенного страха, до этого развеселого смеха. Девушка нисколько не стесняясь показала свои зубы. Хотя, зачем ей их стесняться. Идеальной формы, жемчужные зубки, только красили её красивый ротик и малиновые губы. Парень не удержался от комплимента, девушка немного смутилась, потупив глазки, как будто на весеннее небо налетела осенняя туча. -- Не надо так говорить. Пожалуйста! Я верю, что ты сражен моей красотой…, но не надо…. Иначе я буду думать, что ты хочешь меня завоевать, а мне этого не надо. Просто, мое сердце не свободно. Все. Больше об этом не слова. А зовут меня, Дарья. Лучше по-домашнему – Даша, – и девушка скрылась в ближайшем подъезде. Валерка понял эти слова девушки так, не привязывайся ко мне, если я почувствую симпатию к тебе, я сама тебе скажу. По крайней мере это так прозвучало. Так прочитал между строк старый ловелас. Ну, что ж, потом, так потом. Мы некуда не торопимся. Он уже забыл, что полчаса назад, хотел уехать в Сибирь. Поменять климат. Полечить голову, да и желудок тоже. Валерка посмеялся. Головная боль уже ушла, и возвращаться не собирается. Да и желудок ближайшие полчаса не давал о себе знать. При появлении этой чудо – девочки все недуги попрятались. Да – да, вот именно попрятались. Валерка был далеко не идиотом, он понимал, что недуги вернутся, как только выскочит свободная минута, но хотелось думать, что он встретил в лице девчушки лекаря, врачевателя. Какая поездка домой, какое лечение, когда жизнь предлагает такое приключение. Вообще-то, приключение приключением, но голова болела не ожиданием любви, если бы это было так просто – он давно бы загулял. И не остановила бы Наташка, да она бы и не узнала. Головную боль давала неясная ситуация с заправкой в Ховрино. Отсюда и желание натравить тестя на нападающих, или на собирающих напасть, натравить военных, а самому скрыться, убежать. Но, ведь, не отдавать же залетным воякам заправку. Аппетиты растут во время еды. Отсюда и желание уехать, смалодушничать, спрятаться. Но, нет, не зря он, Генеральный директор. Лучшего выхода никто бы не нашел. Он встретил старого друга, афганца, разведчика. И пусть согласия тот пока не дал, этот вопрос, можно считать решенным. Главное, друг в Москве, и я могу к нему обратиться в любой момент. У меня на примете есть еще парочка вояк, тоже афганцев. Может у Максима, тоже ребята здесь есть. Ведь, к кому-то он приехал, насколько помню, у него родственников в Москве не было. Валерка внешне даже повеселел, достал из джипа радиостанцию и связался с дежурным охранником на заправке в Ховрино. Все тихо, спокойно. Может я зря паникую? Но, вообще-то лучше перебдеть, чем недобдеть! Валерка сунул радиостанцию в бардачок и, удобно разместившись за рулем автомобиля, приготовился к долгому ожиданию девушки. Она придет, он был уверен, она придет. Это читалось в ее глазах, она тоже была не против веселого и жаркого приключения. Просто, она была очень молода, действительно молода, с ней не нужно так открыто, можно сказать нагло, кокетничать. Не нужно флиртовать. Все должно быть завуалировано. Робко. Первые шаги должны быть несмелыми. Это тот случай, про который говорят: тише едешь, дальше будешь. А вот тогда, когда она сама поверит в любовь, делай с ней, что хочешь. Ну, что ж, не зря за Валеркой, шел шлейф побед, сколько девчонок падали перед ним, сколько неприступных крепостей сбрасывали свои знамена, отдавались на волю победителю. «Ну, что ж, ты, Дашенька! Не ты первая, возможно, не ты последняя». Валерка завел двигатель, мотор тихо заурчал на малых оборотах. Мысли перескочили на дом, вспомнил маленькую дочурку, она уже что-то лопотала на своем языке, громко фыркала, если была недовольной, и смеялась, и тянула руки, когда папа приходил к ней. Жалко, конечно, что ему некогда, что он мало уделяет времени дочери, ведь, так и вырастит, не зная отца, его крепких рук, его ласкового голоса, Он, конечно, старается проводить больше времени с ней, но… работа. Парень горько усмехнулся. Да, работа. Даже сейчас, в ожидании приятных мгновений, а завоевание девчоночьего сердца, он всегда считал приятным моментом, директор был на посту. В любой момент с ним можно связаться, он был мобильным, машина на ходу, рация работает, как часы, на каждой заправке в охране стоящие ребята. Да и сам Валерка не хилый парнишка, навыки восточных единоборств не пропьешь. Шутка, конечно, Валерка не пил, не напивался до беспамятства, только иногда, чтобы снять стрессовые ситуации, разрешал себе плеснуть в бокал виски или водочки. Он не был любителем шампанского или кисло – сладких вин, ничего не пил, кроме нашей, «русской» водки, а также предпочитал виски. Виски по вкусу напоминало дорогую сердцу самогонку. Дашка, как пантера из детского мультика про Маугли, метнулась из подъезда к джипу. Хлопнула дверца, девушка, уже переодетая в удобные джинсы и кожаную желтую курточку, как у Сары Паркер, актрисы, что сыграла центральную роль в фильме «Перворожденный». На голове все тот же берет и та же пышная прическа. Девушка с трудом отдышалась. Было видно, что она бежала по лестнице, словно за ней кто-то гнался. Или убежала от разгневанных родственников, либо, просто, торопилась к юноше, чтобы он, не дай бог, не уехал. --А, вот и я! – отдышавшись, лукаво посмотрела на парня она. - Куда теперь едем? -- Я не знаю? Не думал! Но, если ты хочешь экскурсию по городу, поехали! -- Я не знаю, - девушка замялась, потом облокотившись на спинку сидения, пристально посмотрела на парня холодными глазами, улыбнулась и высказалась. – Прости! Я же Москвы не знаю. Мне все равно, куда ты меня повезешь? - и девушка обдала Валерку теплым светом согревшихся глаз. Парень почувствовал это тепло, как материальную субстанцию, не только каждой клеткой тела, внутри, по организму прошла волна, словно после хорошего коньяка. – Все равно. Ну,… я надеюсь, ты не маньяк. Не завезешь куда-нибудь, попользуешься, а потом выкинешь на мороз, мол, добирайся, как хочешь. -- Фу! Дашенька! Как ты можешь? -- Ну, а что? Я приехала сегодня. Первый день в Москве. Никто не знает меня, я никого не знаю. Где я, что я. К родственникам только забежала на минутку. Они, конечно, искать будут, но Москва – огромный город. -- Перестань, а то я уже чувствую себя насильником. У меня есть предложение прокатиться в Ховрино. Там у меня проблемная заправка. Просто съездим, и посмотрим Москву по пути. С комментариями, с картинками. Идет? -- Идет! И они поехали. По Знаменке до Моховой улицы, мимо Арбатских Ворот, так называется площадь. Здесь когда-то был деревянный Арбатский театр, который сгорел дотла при пожаре в тысяча восемьсот восемнадцатом году, когда Москва ждала Наполеона. Далее Александровский сад. Точнее только его нижняя часть. «Помнишь слова: Снова осень в багряный наряд одевает наш сад. Здесь рябинки пожаром горят, и дубы великаны стоят! Это поэт писал после посещения Александровского сада». Комментировал, как заправский гид, Валерка. Он взял на себя это право после того, как понял, что девушка впервые в Москве, и её интересовали не магазины: ГУМы, ЦУМы и другие, а именно интересные памятники старины, или недавнего времени. «Так вот я говорю про сад, Александровский Сад. Это интересное место отдыха под стенами кремля. Сам сад скрыт от нас памятником князя Владимира, и сквером, образованным вокруг памятника. Дальше, смотри, библиотека имени Ленина, место встречи умнейших и интеллигентных людей Москвы. За ним Манеж, центральный выставочный зал. Тоже, кстати, интересное место, на досуге сходи сюда, не пожалеешь». Так они проехали по Моховой до улицы Тверской. -- А улица Моховая знаешь, чем знаменита? Помнишь песню: «Сережка с Малой Бронной, а Витька с Моховой». Именно эта улица фигурирует в этой песне. Тут даже памятник стоит Сережки и Витьки. Но это там, дальше. Вот Никитский переулок. Здесь есть музей Анны Ахматовой. Тоже туда, вглубь. Но нам пока не туда. Дальше ехали молча. До Белорусского вокзала. Помнишь фильм такой. «Белорусский вокзал». Затем свернули на Лесную, и оттуда до Новослободской. Дашка ехала очарованная множеством крупных многоэтажных домов, широко раскрыв глаза, словно, то, что для Валерия было привычно и сглажено в памяти, было откровением для девочки, ново. Вот машина выехала на Дмитриевское шоссе, пролетела телевышка «Останкино», совсем рядом, как будто, нависшая над дорогой. Потом джип нырнул под мост развязку, как Валерка сказал над ними сейчас улица Руставели. Во время дождя здесь накапливается такое количество воды, что путь на троллейбусах перекрыт, из-за угрозы удара током. А такие машины, как у него, словно плывут, и берут этот участок вброд. Сказал не без гордости. Мол, посмотри на меня, какая у меня машина – джип. Далее, почти ничего интересного, кроме моста через речку Лихоборку не было. Речка Лихоборка, или ручей, до того река обмелела, но тут, около моста, собирались любители просто погулять на природе, покормить диких уток, совершенно не боявшихся людей, наоборот, прилетающих, либо приплывающих за подачками за чем-нибудь вкусным. По берегу, с обоих концов моста, по колени в воде, стояли рыбаки в ожидании какого-нибудь улова. Смотря на этих людей, не скажешь, что на улице двадцатый век, век урбанизации, но никак не пасторального пейзажа. Потом машина снова вырвалась на простор цивилизации, свернули на Коровинское шоссе и, мимо храма святых Бориса и Глеба, доехали до Парка Ангарские Пруды, и вот заправка в Ховрино у начала Ангарской улицы. Валерка доехал до заправки, лихо с разворотом остановился и вышел из машины, навстречу выскочившей из маленького домика женщине. Дашка услышала только её слова. -- Был. Он был сегодня один. Обещал приехать послезавтра. Разговаривать, мол, будем…. Больше Дашка ничего не слышала. Валерка, полуобняв девушку, скрылся в домике…. Девушка, вытащив свою заветную записную книжку, удобно расположившись на сидении джипа, начала начерчивать в блокноте очередной шедевр. «Где же ты? Что с тобой? Как я хочу быть рядом с тобой. Защитить тебя, отклонить от тебя беду, разметать тучи над головой. Ты знай, я тебе нужна. Я найду тебя». Строчки ложились на чистый лист, Дашка пустила ручку в свободное плавание, как это бывало и раньше, только изредка поправляя ход мысли… Я снова посетила тот же двор, Где укротило даже время бег, Где на стекле таинственный узор, Напоминает только о тебе. Здесь нет тебя! Проклятый дворик. Всё, как и было. Тот же ресторан…. Всё те же маски, клены, фонари…. Всё та же музыка и старенький орган…. Всё те же, как и прежде, в вальсе звучном, Танцуют пары, возле нашего стола. И, вновь, кого-то кто-то обнимает! Скучно! Пойми – мне скучно! Нет! Зачем же я пришла? Здесь нет тебя! Лишь я нахальна – Черемуха, березка, яблонь цвет. Пойми, ищу тебя! Как все банально. Элементарный, незатейливый сюжет…. Продолжение следует... #МихаилСборщик_опусыИрассказы