ИЗ ГЛУБИНЫ МОЕЙ ПАМЯТИ

Авторский рассказ  - "САМЫЙ ЛУЧШИЙ ВОЗРАСТ". (часть 1). Рассказ / История, Мемуар, Проза, События Детство. Самый лучший возраст...и не важно, где оно проходит. Теги: Дом родители север друзья школа

Трудно сказать, кто кого выбирает, судьба человека, или человек судьбу. Когда слышишь выражение: «Судьба у него, такая! (или у нее)». Но вот то, что человек, никак не может выбрать сам, где ему родиться, и где пройдет его детство, в этом я уверен полностью. Так было и у нас. А родились мы, на Колыме. (фото, примерно середины 1965г. часть прииска, где проходило наше детство.) Эта часть прииска, (никак не хочется писать находилАСЬ... на фотографии она находится. ) Находится, на левом берегу реки, Курун. И эта та часть прииска где я прожил до пятнадцати лет. Именно об этой части прииска мои первые воспоминания. Нашего дома на фотографии не видно... но если ориентироваться по фотографии, то он стоит в левой стороне фотографии... самый последний, на самом конце прииска... дальше домов уже не было. С одной стороны, от сопки были огороды, с другой, "марионовские отвалы", которые и отделяли нас от, протекающей, через весь прииск реки под названием Курун. Такое расположение домов, отвалов, сопки, долгое время создавало какой-то уютный маленький детский мир, где мы росли, учились, играли. Дом, в котором мы жили, (как я позже узнал...), отец построил сам, сначала дом стоял около почты, (старая почта). потом отец выбрал другое место, на краю прииска под другой сопкой. Чем ему понравилось это место, не знаю. Поэтому я помню уже это место. Улица была почти прямая, но это от дома, возле конного двора (конбаза), улица делала небольшой поворот вправо, и дальше шла между домами до котельной. А после котельной уже выходила на площадь... где стояли, контора, магазины и клуб, – это и был центр прииска. Позже, от конного двора, дорога приобрела раздвоение, вторая дорога к "центру", прошла по разволованному верху, – марионовского отвала. ("Марион"- это название носили американские экскаваторы. которые производили вскрышу "торфов" прямо на прииске, – выкладывая торфа в высокие отвалы. ). (Таким я помню прииск. Под снегом возвышаются "марионовские отвалы". В правом углу фото, виден наш дом. Он самый последний... на краю прииска, – дальше был пустырь). Мои воспоминания, о моем раннем детстве..., наверное, как и у всех, – обрывочные... что-то помнится... что-то нет. Первые воспоминания о самом себе такие... ***** Хорошо помню момент... я сижу у отца на левой руке... они с матерью занимаются на кухне... отец одной рукой держит меня, другой крутит мясорубку, – (наверно я, или не спал, или капризничал... почему и оказался у него на руках), – продолжая капризничать, я тянулся к мясорубке и хотел очевидно, "участвовать" в этом процессе... почему мне отец и разрешил, помочь... Так мои пальцы, шнек и прихватил. Пальцам ничего не было... но крику было много. Это самый первый момент, когда я себя помню. Не знаю, сколько мне было лет. Каждый из нас имеет такие моменты воспоминаний о самом себе. А все мои дальнейшие воспоминания, когда я так же могу себя вспомнить в раннем детстве... связаны с такими моментами, когда меня, что-то, или настораживало, или было непонятно... или, наверное, даже пугало. ***** Второй такой момент запомнился так... Я нахожусь в доме, один. На кухне... и в квартире, сумрачно. Я подошёл к кухонному столу, на столе что-то стояло накрытое кухонным полотенцем. А рядом в банке стоял ещё теплый чай. Я поднял полотенце... под ним оказалась тарелка с котлетами. Помню съел котлету, попил чай. Даже помню, что на мне было одето, что-то теплое. что то вроде вельветовой куртки, темного цвета. Запомнилось, что я подставлял табуретку к замёрзшему окну и пальцем во льду пытался проделать отверстие до стекла. И это очевидно удалось, наверное, окно не сильно было замёрзшим, потому, что запомнилось что я смотрел в это отверстие и видел улицу. Потом ещё ел котлеты и пил чай. А вот где были все, и почему я был один... так я и не знаю. ***** Следующее мое воспоминание себя в таком возрасте, удивило даже родителей. Думаю, в любой семье, люди, нет-нет, да в кругу семьи, с родителями, устраивают вечер воспоминаний. Так, наверное, было и в тот раз у нас дома, когда начали что-то вспоминать из детства. Я уже был подростком. И я отцу говорю, – Я помню, что мы с тобой были на самой верхушке, марионовского отвала... ты сидел на корточках... внизу был обрыв к реке... я стоял на земле у тебя между ног... а ты, держал меня руками, обхватив за пояс, и сказал мне... «Смотри... видишь, вооон... далеко идут люди... вон там и мама наша идёт». Конечно родители не сразу поняли, о чем это я им рассказал. Когда все разложили по полочкам, оказалось, - что такое, действительно было, люди, которые шли далеко... это люди, которые шли на кладбище... а хоронили женщину врача, которая погибла в машине, сорвавшейся в обрыв около Бурустаховского моста. Когда все вспомнили, отец спросил, –Как ты это можешь помнить, ты хоть знаешь сколько тебе было лет, – и добавил, – тебе было чуть больше трёх лет... и пожал плечами. ***** Запомнился и такой случай... Зима, Ночь. Мы дома... слышится сильный стук в дверь тамбура... От этого мы, наверное, и проснулись. Дома кроме меня и матери две старшие сестры. (почему-то во всех моих воспоминаниях, не помню, что в это время делали сестры... ), Стук то сильнее, то тише. Мать нас успокаивает и отправляет все время в дальнюю комнату. Потом звонит по телефону... (значит дома уже был телефон), через какое-то время звонит ещё раз... Помню даже разговор: «... ну что... ну когда ты приедешь... стучат ещё сильней, так и дверь выломают». Потом нам говорит: «Сейчас папа приедет» ... (оказалось, что он в то время работал механиком гаража, в то время был в гараже и ночной механик...). Помню ожидание его приезда показалось очень долгим... потом послышался гул машины... потом рядом с домом скрип снега, под колесами машины. На севере, на морозе, очень отчётливо, и четко, слышится скрип снега в доме, от подъезжающей машины. Машина остановилась. Дома не было слышно с улицы ничего, ни шума, ни разговоров... просто стук в двери прекратился и все. Прошло очень мало времени, от того, как подъехала машина, до того, как снова послышался скрип снега под колесами, и гул удаляющейся машины. Мы посидели тихо... после чего нас уложили спать. Отец домой так и не зашёл. Надо сказать, что в то время, окна в домах ещё закрывали на ночь ставнями, а что бы ставни никто не мог открыть с улицы, их наискось, закрывали металлической планкой с болтом на конце планки. Болт проходил сквозь стену в дом, где на болт одевали большую шайбу, и накручивали большую гайку. Открывали ставни только утром. ***** А один раз, я спал под самым окном... почему не знаю... Разбудил меня стук в окно... я проснулся, лежу... опять стучат. Через шторы вижу, что на улице не очень темно... я привстал и отодвинул штору... а к стеклу дядька какой-то бородатый придвинулся и говорит, – Ну-у... открывай... Я как дал... в другую комнату где мать спала… разбудил ее и говорю, – Мама, там дядька бородатый в окно стучит... говорит, чтобы я открыл двери... Мать тихонечко подошла к окну, и посмотрела в щёлку... и заулыбалась... отодвинула штору, и мне говорит, – Коля, да это же папа. Оказалось, отец под утро с Магадана вернулся. ***** Сейчас не вспомню уже какой случай был раньше, но запомнились оба. Как-то под осень отец решил заготовить на зиму сухих дров. В выходной день, он взял в гараже машину, взял всех нас, и поехали мы в сторону Нючи. (Нюча, это участок, в соседнем распадке. но ехать надо через небольшой перевал. ) Причем помню, что об этом мать сказала мне вечером, и я ждал, когда настанет утро. Утром действительно поехали рано. Выехали на перевал, немного проехали и свернули с дороги на сопку. Ехали прямо по сопке... между пней, стланика, и кустов березки (веника), пока не стали попадаться большие сухие деревья... вот за ними то мы очевидно и приехали. Отец с матерью их подпиливали... потом он один из валил... на земле ещё пилили... отец один из грузил в кузов. Потом обедали... опять грузили... и когда машина была уже полная, все сели в машину и собрались уезжать. Назад ехали опять по сопке... отец увидел хорошее дерево и подъехал к нему, сказал, – Ну вот это ещё загрузим и поедем. Дерево повалили... распилили... (хорошо помню, как он его грузил), загрузил... мы опять сели в машину... и.... машина начала буксовать... он начал пробовать выезжать, ничего не получалось... одна сторона задних колес продавила мох и там была глина. Чем больше машина буксовала, тем глубже проваливались колеса. Глядя на мать, отец произнес, – Ну что, разгружать придется... Потом, наверное, прикинул, сколько на это уйдет времени, решил, – Ладно, пошли домой, завтра утром возьмём машину, приедем вытащим. До дому было километров шесть, семь. Но уже вечерело, было это, наверное, в августе. Пока дошли по плато до основной дороги, уже начало темнеть. Я был в сандалиях, идти было не удобно, и я все время спрашивал, – Ну что, далеко ещё?... Мать мне говорила, что нет, уже не далеко... что по дороги мы пойдем быстрее. А мне уже, наверное, было всё равно, что по дороге, что по лесу, – очевидно за целый день вымотался хорошо. Отец ушел вперёд, и в темноте его не было уже видно. Я шел всегда рядом с матерью. На самом подходе к столбикам, – (место, с которого хорошо виден прииск)..я просто сел уже на сопку и сказал... – Все!... я уже не могу... Мать начала мне объяснять... что мы уже пришли... сейчас за этим поворотом мы увидим Победу... и увидим наш дом. Я тоже что-то ей говорил... а потом сказал, – Я хочу уже кушать Она мне ответила, что у нас ничего не осталось все скушали... надо потерпеть до дому... Я ее спросил, – Что и хлеба нет? Она говорит, – Хлеб есть, но он на воздухе уже превратился в корку. Свой ответ я запомнил на всю жизнь... тогда я ещё не выговаривал букву "Р"... Поэтому произнес, – Ну давай хоть коЙку... И запомнилось как я сидел в кромешной темноте... ел эту сухую корку... а на дороге в темноте стояла мать и ждала меня. Когда я и поел, и отдохнул пошли дальше. Действительно совсем скоро я заметил, что где-то впереди пробивается свет... и чем ближе мы подходили, тем света становилось больше. Потом впереди я увидел на свету силуэт человека... чем ближе мы подходили, тем ясней был виден силуэт. Мать говорит, – Ну все пришли, на столбики... вон и папа нас ждёт. Мы подошли к отцу. Это был первый раз, когда я увидел ночную Победу в огнях фонарей. Это было красиво... Откуда-то появились силы идти дальше. На следующий день, перед обедом, отец подъехал к дому на машине груженой дровами.

***** Вообще, это было прекрасное время, хоть и проходило детство среди галечных отвалов и среди сопок. Холодные, длинные, северные зимы, к ним, наверное, привыкали, а короткое северное лето, все равно приносило нам, детям, какую-то радость. Летом, мы все, выглядели, наверное, одинаково, имею ввиду нашу летнюю одежду. Если к примеру, на прииск завозили пром. товары, то наследующий день все ходили в новых, но одинаковых шароварах... сандалиях и носках. За лето покупалось несколько шаровар... одной пары на лето, лазить по галечным отвалам, очевидно не хватало. Вот в таком виде, весь с иголочки, в новых шароварах, в новых сандалиях и красивых, (почему-то запомнились цветные носки), я и стоял одним летним утром, во дворе нашего дома... и получал от мамы наставления... что можно делать, а чего делать, не нужно. Сказано – сделано, и ровно через пару часов, может чуть больше, может чуть меньше... я стоял в этом же дворе... только уже в другом виде. Новые шаровары были мокрые по колени... сандалии были надеты на босые ноги, и тоже мокрые, а из одного кармана, почему-то выглядывал цветной носок. Вот в таком виде, стоя перед мамой, я объяснял ей, где мы были и что произошло, и что нас пригласили на уху... поэтому мне надо одеть что-то сухое. Думаю, что она не сразу все поняла, поэтому заставила меня все снять и переодеться. А для нас, мальчишек, наверное, все было вроде и нормально. Выйдя со двора, я встретил, своего друга Мишу. Вот с ним то мы и отправились гулять вдоль отвалов вниз по Куруну, (это речка, протекающая через наш прииск). Воды в реке было мало, и она была чистая. Через воду было видно камни на дне реки. И все было нормально, пока мы не увидели в воде рыбу. Мы начали ее рассматривать, она уплывала... мы бежали по берегу и снова догоняли ее. Потом мы увидели ещё одну, такую же рыбу. Это были усачи. Вот тогда-то и возникла идея наловить рыбу. Тут уже не до новых шаровар, сандалий и носков. Мы носились по реке, загоняли рыбу на мелкую воду и ловили ее руками. Думаю, это и была у нас с Мишей, наша первая рыбалка в жизни. Потом появился мальчик старше нас... все его звали Коряк, (оказалось, что это от фамилии... Корякин ). Вот все втроем мы и бегали, загоняли и ловили рыбу. В какой-то момент, поняли, что мы все мокрые... поэтому поснимали с себя сандалии, носки... закатали шаровары и продолжили рыбалку. Когда мы поняли, что больше мы ничего уже не поймаем, потому, что рыба больше нам не попадалась, решили закончить рыбалку. Мы все были мокрые, я ходил по берегу искал носки... и почему-то нашел только один... потом долго искал второй, но так и не нашел его. На Миши тоже все было мокрое. И только Коряк, стоял и считал, сколько мы поймали рыбы. А мы тогда вообще ещё не считали. Потом Коряк нам предложил, – У нас у каждого мало рыбы... а если сложить вместе, то хватит на уху. Давайте я ее возьму, мать дома сварит из нее уху... а вы приедете ко мне на обед. И потом, долго нам объяснял, где он живет. Мы почему-то не стали спорить с ним и быстро согласились. Он взял рыбу и быстро побежал домой. А мы, все мокрые, без рыбы, тоже пошли по домам. По дороге, почему-то завели разговор, о том, что все он нам наврал, никакой ухи нам не будет, да и вообще зря мы ему рыбу отдали. Вот так и закончилась наша рыбалка. Когда дома я все переодел сухое, и что-то делал во дворе, неожиданно открылась во двор калитка и я увидел Мишу и Корякина. Миша улыбался, а Корякин увидев мою мать, произнес, -– Тётя Шура, мы с ребятами наловили рыбу... а мама сварила уху... можно ребята у нас пообедают? И мы все втроем отправились на обед к Корякиным. Правда шел я уже в старых, но сухих сандалиях, потому, что новые сушились. ***** И зимой и летом, "пустырь*, за нашим домом, – это, было местом наших игр, тут бегали, прыгали, и тут же, мимо наших домов шла дорога на Нючю. она проходила мимо имеющихся среди галечных отвалов, трех, небольших рукотворных "озер", как мы их называли. В одном из них, мы, дети, успевали даже летом "поплескаться", если вода прогревалась. Второе озерко, было прямо под сопкой за подстанцией... (засыпано при строительстве подстанции), было глубоким, холодным, и с чистой водой. На успевших уже зарасти ивняком отвалах, в начале лета, находили птичьи гнезда... – и это всегда!.. было нашим секретом. Из этого же ивняка делали свистки. В это озерко ни впадало ни ключа, ни ручейка, а оно всегда было полное воды. Считали, что вода в нем набирается из-под сопки. Помню, что оттуда, возили воду для населения на лошадке. А управляла этой лошадкой, одно время, тетя Аня Пикина. На телеге, была расположена, лёжа, бочка, у которой сзади был шланг для разлива воды... аккуратно изогнувшись, он цеплялся крючком, из алюминиевой проволоки, за вырезанное в бочке квадратное отверстие, для залива воды. Это отверстие, накрывалось куском закреплённого к бочке брезента. На другом торце бочки, на металлическом крючке, висело ведро, которым заливали бочку. (Это, наверное, какое-то время, в нашем краю была водовозка). Несколько раз в день можно было видеть, как эта лошадка проезжала мимо нашего дома. Иногда лошадка останавливалась около дома, и мать набирала с этой бочки воду. Бывало и так, что мать ходила с ведрами за водой на это озерцо. Как то, когда мы уже подросли, мать рассказала, что один раз, пошла за водой, и поймала там руками утку. Я поинтересовался, может утка была раненая, не могла лететь. Да нет, сказала мать, совершенно здоровая, мы ее потом отпустили. Третье озерцо, было рядом с дорогой, (потом оно стало просто болотом, и заросло осокой) ... перед подстанцией... его всегда считали грязным... маленькими детьми, ходили на него, просто покидать камни в воду. И такое занятие, нас, очевидно тоже радовало. ***** Запомнился и такой случай. Мы, все маленькие дети, находимся в кузове машины. Машина медленно спускается по дороге с Нючи. едем от столбиков вниз, к Куруну... уже последний, прямой отрезок дороги... машина ЗиЛ 164... я стою на ногах, ростом чуть выше борта, стою в углу кузова, с левой стороны, хорошо вижу кабину машины... подножку, крыло. С правой стороны машины сопка, с левой обрыв. Вдруг дверца кабины открылась, с кабины выскочил шофер, и начал собирать цветы на обочине дороги, при этом машина сама продолжала движение прямо и вниз по дороге, хотя и не быстро. Помню, что с нами в кузове, была взрослая женщина. Когда водитель нарвал цветов, он догнал машину и запрыгнул в кабину. Дома, когда я это рассказывал родителям... отец спрашивал, как выглядел шофер. Потом сказал матери, – Понял... я знаю, кто туда сегодня ездил, это, Аздаридзе. ***** Один раз гулял во дворе... Приходит женщина, соседка, с курицей под мышкой... и спрашивает мать. Я объяснил, что мамы дома нет. Она пожалела об этом, и говорит, – Жаль, хотела попросить ее курицу зарубить. (мы тоже держали кур... как наверно и многие другие люди на прииске... ). Я говорю, – А там стоит пенек и там же есть топор. Там рубили видимо и дрова, и кур тоже. Она начала говорить, что не сможет это сделать, а надо готовить обед. И я провел ее в то место двора... Обед у нее был. Однажды у Миши Николайченко, случайно, произвели выстрел, с карабина. Это было летом. Пуля " прожгла" штору, на двери, которая выходила на улицу. Пришла тётя Лиля... В доме пахло порохом... и в шторе сияла дыра. Деваться было некуда... Все следы на лицо. Недалеко от нас жили Шабановы. У Шабановых было два сына. Их отец мыл золото, рядом с прииском. Кто и когда решил идти к нему не знаю. Но я оказался в том числе. А работал он вверх по Куруну от прииска, напротив соседнего распадка. (Проходной). Вроде бы рядом. Но для меня это, показалось в том возрасте целым "путешествием". Мы шли по руслу реки Курун... лезли где-то через кусты... рядом в сопку била вода... я терял свои сандали, искал их... нес их в руках... А когда пришли, оказалось что их, отец работает на другом берегу. (Это когда выросли, стало ясно... что до Проходного рукой подать. ) ***** Однажды играя во дворе... ( в садик я не ходил... наверное потому, что в то время мать не работала... ), я услышал на сопке детские голоса, мальчика и девочки, мальчик кричал, – Давай руку... что я тебя всю дорогу тащить буду... А девочка ему отвечала, –Валера, ну подожди... я не успеваю... Сначала я не понял откуда эти голоса... искал глазами на сопке.. но слышно было хорошо... поэтому я быстро их увидел. Два маленьких человечка поднимались вверх по сопке, и разговаривали. Я стоял во дворе и смотрел на них... когда мимо проходила мама, я ей показал, где вижу на сопке детей, и спросил, – А зачем они туда полезли? – Они идут со школы домой... Это Валера и его сестра Света, Тесалкины,– ответила мать... ( запомнилось даже это). Я спросил, – А почему у них дом на сопке, они что на сопке живут? Вот тогда я и узнал, что это дети, которые живут на Нючи... а в школу ходят на Победе... потому, что у них на Нючи нет школы. Узнал, где находится Нюча, и что там делают люди. Мать рассказала, что дети поднимаются на сопку по тропинке, которая идёт по сопке... и что потом они выйдут на дорогу, и пойдут по дороге... и добавила, –Видишь, вооон там... на сопке, стоят столбики... там дорога, туда они и идут. Так я узнал, что за сопками есть поселок... называется Нюча, что там живут люди, и туда идёт дорога. А ещё узнал, что есть "столбики" и туда идёт тропинка. Конечно я обследовал и сам эти места, эту тропинку... (помню такой момент, наверное был уже постарше... ) смастерил себе самолёт из дранок... и бегал с ним по двору и по улице... мать говорит... – Так, все оставляй иди обедать... – Сейчас... только, ещё раз на столбики слетаю и приду. – Ну слетай, слетай... – ответила мать. Вот так и проходило наше детство... и скучно не было.

***** Сколько помню Нючю... столько там и добывали золото. Еще совсем детьми, наблюдали, как весной, по ещё лежащему вокруг прииска, но уже начавшему темнеть и оседать снегу, туда отправляются бульдозера. Многие, из которых, что-то за собой тащили. Но это, что-то было в детстве. Позже, это и для нас, оказалось понятным, это были и головки промприборов, и стакера, и колоды, и электростанции, все составляющие, для промывки золотоносных песков. Хорошо помню, как однажды осенью, после сезона, мать мне сказала, – Если хочешь увидеть, как трактора будут тащить приборы, то нигде не бегай, а то не увидишь. И добавила, – Они вот здесь будут тащить, мимо нашего дома. (Весной приборы тащили на полигоны, а осенью стаскивали на прииск, для ремонта). Был, скорее всего сентябрь, было тепло, но в тот день выпало очень много снега. Снег был свежим, белым... но "сырым" и тяжёлым. Я целый день крутился возле дома, то и дело, прислушивался к звукам, пытаясь услышать бульдозерный рокот, и не пропустить такой момент. Потом, со стороны, столбиков, где дорога делала поворот и проходила по самому краю сопки... до меня, начали доноситься звуки бульдозера. Эти звуки, то усиливались, то затихали… то вообще исчезали... потом, появлялись снова. Я не знал, что там был не один и не два бульдозера... там их было много... и двигались они вереницей... поэтому, те бульдозера, что проходили поворот на столбиках, оказывались на открытом месте, и звук от их дизелей было слышно на прииске... потом они скрывались за поворотом, и их не было слышно... когда на столбиках появлялся следующий бульдозер, снова было слышно. Потом вообще все затихло... Но спустя какое-то время, очень, сильный, и все нарастающий звук, работы множества дизелей начал приближаться к нашему дому. Я стоял рядом с дорогой, всматривался за невысокий галечный отвал, который скрывал часть дороги, на которой двигались бульдозера. Потом, я увидел, что-то двигающееся, выше "галечного отвала"... как будто, что-то плыло над отвалом, стоял жуткий, "натужный рев" дизелей... а самих бульдозеров не было видно. (плывущее над отвалом, оказалась... головка промприбора). Я, то приближался к дороге, то уходил он нее, ближе к своему двору. Звук все нарастал и нарастал... из-за отвала показался бульдозер... за ним, почти вплотную, двигался второй... они тащили, что-то огромное... тяжёлое и высокое... (так я все это воспринимал лет в пять...). Я уже видел и бульдозера и огромный прибор, который они тащили. Чем ближе они ко мне приближались, тем сильней становились звуки, и тем лучше я мог их рассмотреть. Два бульдозера, были сцеплены друг с другом, и на тросе они тащили огромный прибор. Казалось, что они упираются изо всех сил... стоял и рев дизелей, и скрежет саней о камни, на которых тащили промприбор. Иногда, из-под саней вместе со скрежетом выходил белый, не то дым, не то пар. Поравнявшись с нашим домом, промприбор сильно врезался в землю, – оба бульдозера, буксуя, то одной, то другой стороной гусениц... с пронзительным скрежетом сорвали прибор с места и потащили дальше. Я стоял и смотрел им в след, а из-за отвала, уже слышались новые, нарастающие звуки дизелей. Это приближалась вторая пара, бульдозеров. Прошла, ещё одна двойная сцепка. Потом одиночные бульдозера протащили, разные составляющие от приборов. Все было, на металлических санях. Когда все стихло... я вышел на дорогу, на которой уже не было чистого белого снега, а стояла каша, из снега, грязи и воды... а вместо дорожной колеи были глубокие следы от саней... заполные грязью и водой. Я огляделся, больше не было бульдозеров. Слышался только их удаляющийся звук, и скрежет металла о землю. Подойдя к дороге, опустил ногу в резиновом сапоге в колею, нащупал ногой землю... сделал несколько шагов в сторону уходящих бульдозеров, а потом побежал им в догонку. Через какое-то время я остановился, оглянулся и побежал назад, к дому.

***** Отец работал одно время на скрепере... возил пески, с распадка, из-за школы... (самой первой школы) ... пески вывозились на русло Куруна, и там "складировались"... работало несколько скреперов. Работа прямо на стане прииска, недалеко от дома. Иногда, я забирался на Марионовский отвал, и смотрел, как один за другим, подъезжали скрепера, разгружали на русле " золотоносные пески" и делая разворот уезжали, снова в распадок за грузом. Сверху, бульдозера мне казались немного меньше. Когда наступало время обеда, со двора слышался голос мамы, – Коля, где там папа... зови его на обед. –Хорошо мама, он уже подъезжает... сейчас позову, – кричал я в ответ с отвала, чувствуя, наверное, гордость за то, что принимаю в чем-то участие. Когда скрепер появлялся на русле я вставал, что-то кричал и махал руками... что бы меня заметил отец. Он глушил бульдозер и шел домой обедать. (тот самый "..Мартин", американский. ). (скрепер..). ***** Не могу сказать точно, когда я первый раз увидел этот "жёлтый" металл. На нашей улице, проходившей по берегу реки... жили люди, которые занимались, разрешённой на то время, самостоятельной добычей металла. В то время разрешалось, мыть золото "одиночкам" помню дядю Васю... (так его все звали), который жил рядом с конбазой, а работал на техскладе. Дядя Вася имел длинные, почти до плеч, закрывающие уши волосы. "Знатоки" сразу посвятили нас в то, что у него обрезаны уши, поэтому он и носит такие длинные волосы. А вот походка у него была особенная, при ходьбе, правая ступня, у него сильно была вывернута наружу. Но один раз, мы увидели дядю Васю, с короткой прической... и были немало удивлены, потому, что уши у него были на месте. Иногда, можно было видеть как дядя Вася, с лотком и скребком выходил из дома, (а жил он один), переходил дорогу, спускался в русло Куруна, выбирал место под берегом реки, скребком набирал грунт в лоток, переносил его к руслу, и начинал мыть золото. Мы же, немного погодя, спускались в русло и шли смотреть, сколько золота намыл дядя Вася. Обычно, недалеко от того места где он мыл, на широком, плоском камне, стояли два пузырька из-под пиницилина, (вот в них то, и собирал дядя Вася намытое золото). Когда мы подходили, то обычно, один из пузырьков был уже полный, или почти полный. Мы надолго не задерживались, посмотрели и побежали дальше. Дядя Вася, заканчивал свои дела, и мы видели, как он уходил домой. ***** Таким образом в русле Куруна мыл золото и дядя Митя. Но мыл он не лотком, а проходнушкой. Это небольшое приспособление для промывки песков. На небольшие маты насыпался грунт, (пески), их проливали водой, обычно из ведра, "буторили" пески, (перемешивали)... убирали постепенно "пустой" грунт, а золото также оседало на пару матов находившиеся в колоде проходнушки. Мы тоже, прибегали посмотреть, как мыть проходнушкой. Дядя Митя, довольно легко управлялся с нехитрым приспособлением. Высыпав грунт в лоток проходнушки, он тут же его проливал водой, буторил скрепком, и снова проливал, и снова буторил... пустую, промытую "породу", ловким движением руки сдвигал на край колоды, а потом и вовсе скидывал ее с проходнушки. Мы молча наблюдали со стороны, и все время пытались заглянуть на маты... в надежде увидеть намытое золото. Под слоем мелких, шлихов и камней, находящихся на матах, ничего рассмотреть не удавалось. Мы подвигались все ближе и ближе к проходнушки... и в какой то момент, когда дядя Митя вылил очередное ведро воды на пески, по колоде, вместе с водой, полетел небольшой камень жёлтого цвета, я, (очевидно боясь, что он может вылететь с водой в грунт ), быстрым движением руки поймал его прямо в проходнушке. – Что там? Услышал я голос дяди Мити. Я разжал руку... на руке лежал небольшой золотой самородок. Не отрываясь от дела, дядя Митя произнес, – Смотрите, и бросай назад. – Так он же уплывёт... – произнес я. – Не уплывёт... – произнес дядя Митя – и усмехнувшись, произнес... – Бросай. Брошенный в колоду самородок, быстро исчез под водой. #НиколайИванчатенко_опусыИрассказы