20 (07) декабря 1916 года

Критический парадокс.
— Что такое айва?
— Лимон видал?
— Знаю.
— Совсем не похож.
Старый кавказский анекдот.
Доктор русской истории г. Н. Чечулин, вдавшись в область литературной критики, предъявил изумленным Россиянам необыкновенное открытие: оказывается, что великую свою эпопею «Война и мир» граф Лев Николаевич Толстой, великий писатель земли Русской, позаимствовал... из романа английского сочинителя многотомных романов и журналиста Теккерея, «Ярмарка тщеславия», (Vanity fair) или, как заблагорассудилось переделать заглавие романа русскому переводчику: «Базар житейской суеты».
В самом деле это так и напечатано в последней книжке «Исторического Вестника», на 690 стр.: «Неужели еще может быть сомнение в том, что в основе общего плана «Война и мир» лежит план «Базара житейской суеты»? В самом деле, неужели может быть в этом сомнение? До сих пор все решительно критики утверждали, что в основе плана «Войны и мира» лежит только одно — русская жизнь, русская действительность, русская история, и все действующие лица эпопеи — просто живые русские люди и прямо списаны с природы. Оказывается, это ошибка. Всех действующих. лиц «Войны и мира» Лев Николаевич Толстой выписал из романа Теккерея. Все думали, что семья Ростовых есть просто русская семья графов Толстых и это подтверждалось тем простым фактом, что Толстой пользовался для романа семейным архивом, письмами и дневниками. Доктор русской истории г. Н. Чечулин это опровергает.
Ничего подобного! Семейство Ростовых есть просто семейство Седли из романа Теккерея — те же лица, те же характеры... Опять, все до сих пор были убеждены, что семья Болконских просто русская семья князей Волконских со стариком Волконским во главе. И имение их. И весь быт. И княжна Мари Болконская — все, как говорилось в старину, «личности», великолепные портреты, списанные огненной кистью великого художника-мастера прямо с действительности, с жизни.
Ошибка. Семьи, Болконских — семья весьма неинтересных англичан Осборнов из романа Теккерея, очень плохого, сказать кстати, романа, по крайней мере по мнению критиков континента, лицемерного, слащавого, растянутого, водянистого. Да и английские критики признают этот роман слабоватым. Княжна Мари Болконская, которую знала вся Москва, это не кто иная, как мисс Осборн, рисовавшая овечек на бристольской бумаге, и чистокровная Англичанка.
Все полагали, что Пьер Безухов— сын екатерининского вельможи Безбородко, смерть которого так разительно изображена Львом Толстым. Опять заблуждение! Пьер, которого мы все знаем, все любим, англичанин. Это деревянный манекен — майор Доббин из Теккерея!...
А графиня Наташа Толстая? Наташе, в которую мы все в юности были даже влюблены, когда читали в первый раз «Войну и мир»?.. Это не Наташа! Это - Амелия или просто Амалия... из Теккерея. Известно, что хотя в английских романах безнравственных персонажей не допускается, однако одного злодея или злодейку для контраста кристальной добродетельности английского общества романист может ввести. Такое лицо есть и в романе Теккерея. Это — Ребекка.
Толсто взял эту Ребекку и разрезать на две половинки: из одной сделал красавицу Элен Куракину (известную и Москве и Петрограду и даже императору, Александру Павловичу), а из другой... Ну кого бы? Как бы вы думали? Старую княгиню Анну Михайловну Трубецкую, одну из бесчисленных Трубецких Москвы, ибо там целые улицы были заселены — одни все Голицыными, другие все Волконскими, третьи — Трубецкими. И рожденная Куракина (Курагина) и княгиня Трубецкая (Друбецкая прозрачного псевдонима) это расколотая на две половины Ребекка из Теккерея!.... Что это такое однако? Критический парадокс? Критическая аберрация? Надо же как-нибудь ученым языком назвать бесцеремонное деяние г. Чечулина, который взял, да одним махом принизил мирового гения и великого русского писателя до пьедестала английского только талантливого, но донельзя скучного и растянутого романиста Теккерея. Но... почему именно у Теккерея взял Лев Толстой и план романа и действующих лиц? Роман Толстого — историческая эпопея русского народа. Роман Толстого не роман, не вымысел. Он iuv?, русская история. Почему же было Толстому иопиргяся «а сюжет» бледнаго романа Теккерея?
Как это могло случиться?
Г. Н. Чечулин изъясняет: «Повидимому в свое время Толстой прочел «Базар житейской суеты» - роман этот был напечатан в течение 1847-1848 гг. — и, прочитав, довольно скоро позабыл его (?), как целое (?); но общий план этого произведения, так сказать, отпечатался в мозгу Толстого, запечатлелся в нем (если отпечатался и запечатлелся в мозгу, то как же позабыл?), как канва, удобная для обширного произведения». Нет, этого не было и быть не могло. Ни «общим планом», ни «канвой» английский роман служить Толстому никак не мог, да он и не нуждался в этом.
И общий план, и всю канву эпопея Толстому начертала... рука Промысла. Ибо план «Войны и мира», именно, в отсутствии всякого выдуманного плана. План дал неудачный поход Наполеона до Москвы, пребывание в ней и обратное его шествие до Вильны. Вот и весь план.
И кто же не читал Теккерея? Но ни одному человеку и в голову не приходило искать сходство там, где его нет, и видеть копию с слабого чужого романа в великом, жизненном, творческом произведении, о котором такой тонкий критик, как Н. Н. Страхов говорит: «Какая громада и какая стройность! Ничего подобного не представляет нам ни одна литература... Ни одна фигура не заслоняет другой, ни одна сцена, ни одно впечатление не мешает другим сценам и впечатлениям, все на месте, все ясно, все раздельно и все гармонирует между собою и целым. Подобного чуда в искусстве, притом чуда, достигнутого самыми простыми средствами, еще не бывало на свете. Это простая и в то же время невообразимо искусная группировка не есть дело внешних соображений и прилаживаний; она могла быть только плодом гениального прозрения, которое одним взглядом, простым и ясным, объемлет и проникает все многообразное течение жизни. Все лица выдержаны, все стороны дела схвачены, и художник до последней сцены не отступил от своего безмерно-широкого плана».
Другой чрезвычайно тонкий и образованный критик, конечно, как и Страхов, знакомый и с английской литературой, и с Теккереем в подлиннике, Анненков говорит, о «Войне и мире»: «Мы имеем перед собою громадную композицию... читателю кажется, будто дух времени, открытие и определение которого стоит таких трудов исследователям исторических эпох, воплощается на страницах романа, как индийский Вишну, легко и свободно, бесчисленное число раз». Заметим, что, когда роман вышел, многие еще помнили героев его стариками, еще свежо было предание о всех лицах романа, и все поражались чудесной живости изображения!
А доктор русской истории г. Чечулин открыл, что просто Толстой прочел роман Теккерея, план, канва, все характеры и лица «отпечатались» в его мозгу, он как-то по ним и написал... Россию 1812 года!
Критический парадокс!
Николай Энгельгардт.