Бабка моя, Тихомирова Анна Петровна – из села Соличное.
В Гарях жили они в конце села, напротив дома Вахаевых. По рассказам моей мамы, дед в свое время купил баню на этом месте у Ширмакши и, вроде как, с этого все и началось. Так, досочка к досочке, гвоздик к гвоздику и получился домик. Даже не домик, а избенка. Потом пошли всякие пристрои, сени… До Ширмакши было метров сто, через небольшую болотину, с тропинкой из досок. За речкой – лес.
В избе помню печку, полати, скамьи вдоль стен и окна – не распашные, а с раздвижными створками, как двери у шкафа-купе. Помню рукомойник, чугунный, с двумя носиками, висевший в сенях и огромное, отполированное задницами, бревно возле избы, служившее всем скамьей.
Больше всего, малышом, я боялся, когда вечером гнали стадо – рев, мычание, лай собак, пылища и пастух, хлопающий кнутом, как из ружья.

Теперь про деда.
Работкин Михаил Алексеевич 1890 г.р.
Откуда он родом – не знаю. Ранее Гари принадлежали Макарьевскому уезду Костромской области, Ловыгинская волость.
Участник 1-й Мировой войны.
Рядовой 91-го Двинского пехотного полка.

На обороте надпись:
«На добрую память дорогой и премного уважаемой Нюше Тихомировой из села Соличное, от Михаила Алексеевича Работкина.
1916 г. 23 нояб (?). Город Ломжа.»
По документам, найденными мною, числился пропавшим без вести 4-го августа 1914 г. Оказывается, до службы в 91-м Двинском пехотном полку, он воевал в 107-м пехотном Троицком полку, где и пропал б/в 04.08.1914 в сражении при местечке Гёриттен в Восточной Пруссии.

Как он потом попал в 91-й полк – загадка. Может, после ранения и лазарета или просто отстал от своих.
Итак, Рядовой 91-го Двинского пехотного полка. Участник Брусиловского прорыва (4 Июня 1916 - 10 Августа 1916 года). Комиссован по ранению. Отдал здоровье за Веру, Царя и Отечество. В одном из боев, ему осколком перебило ногу. Она болталась на каком-то сухожилии и очень мешала ползти. Говорил потом - был бы нож, я бы ее отрезал совсем. Российские полки отступали и никто его в суматохе не брал. В конце концов, его подобрала полевая кухня. Уже в больнице, ампутировать ногу категорически отказался. Я, говорит, "Не для того столько на брюхе с одной ногой полз, чтобы резать вторую. Отрезать-то я и сам бы тогда смог". Сделали операцию. Собрали ногу и кость соединили, что называется "в стык". Но, он не вытерпел, начал вставать раньше, чем надо и кость срослась неправильно, сдвинулась, и нога стала на пять сантиметров короче. Сильно хромал и на Великую Отечественную оказался уже непригоден. Как единственный мужик, оставшийся в колхозе и опытный крестьянин-хлебопашец, всю войну работал на лошади и помогал молоденькой девушке-председателю.
Был отличным крестьянином. Знал землю. Бывало, возьмет в руки комочек, разомнет его, понюхает и уже знает, готова ли она к пахоте или к посадке. Мимо кучки навоза никогда не проходил – всегда брал с собой, на огород.
Был неплохим охотником. Имел несколько ружей и трех собак – лайку и двух гончих. Добывал волков, белок, куниц, бобров. Сдавал в заготконторы – платили там неплохо.
А еще ходил по деревням. Был хорошим жестянщиком – чинил самовары, ведра, кастрюли, чугунки. Реже – крыши. Мама говорила, что он ходил по деревням и кричал – кому лудить, паять, кастрюли-ведра чинить!!!
Из-за тяжкого ранения в 1-ю мировую, на Великую Отечественную уже не взяли – одна нога была короче на 5 см. Сильно хромал.
Кто-то настучал в ЧК, мол, Работкин слишком богато живет. Хотели раскулачивать. Заступилась председатель колхоза – без него, говорит, пропадем. Он на чекистов обиделся, взял ружье, четверть самогонки и ушел в лес, хотел застрелиться. А была зима. Четветь-то вылопал, да и свалился в лесу, чуть не замерз. Собаки нашли, легли на него, согрели, привели людей. Остался жив. Вот так.
Скончался 28 декабря 1959 ода и похоронен в своей деревне Гари, Сокольского р-на, Горьковской (Нижегородской) области. По старому русскому обычаю - возле церкви. Рядом со своим другом Проскуряковым Егором.