Я плавать очень плохо умел.

Отец меня не научил почему-то. Но мне хотелось вместе со взрослыми дружбанами на пруду играть в мяч. Плавая вокруг дамбы, пацаны небольшим резиновым мячом со всей силы кидали друг в друга и нужно было успеть нырнуть в воду.
Еле барахтаясь по-собачьи, я принимал участие в играх то и дело захлебываясь коричневой прудной водой. Уставший и довольный, через пару часов вылезаешь из пруда, с глазами красными как у окуня и толпой бежим за ёлки выжиматься, сверкая там белыми задницами, постоянно оборачиваясь, чтобы девчонки не увидели.
После купания аппетит зверский, а в пяти минутах от пруда замаскированный в елках находился солдатский свинарник. За какие такие провинности туда отправляли служить солдат местной части ВВ мы не знали, но вели себя эти солдаты борзо, как будто это была их личная ферма. Прихрамывая на бегу по камням и всяким веткам, мы, прибегая как саранча, толпились возле домика главного солдата - свинюшника.
Выходил такой толстый ефрейтор и деловым басом объявлял:
- ХЛЕБА НЕ ДАМ! САХАРА НЕ ДАМ! Если почистите картошку - пожарим с тушёнкой.
Как будто этой самой тушенки был у них безграничный безлимит. И вот сидим кружком и вокруг ведра с картошкой и чистим, главный закон чистить тонко, чтобы всем хватило!
На огромном жарочном листе толстый ефрейтор выкладывал нашу картошку, солил её и начинал обжаривать, а мы сидели вокруг, как банда местных гаврошей. Ближе к концу жарки, солдат доставал огромную банку тушенки с иероглифами и нарисованной Китайской стеной и вываливал, распределяя мясо по периметру медленно, со знанием дела, взрывая ароматом наши рецепторы. Постоянно снимая пробу и помешивая, в конце готовки он насыпал сверху крупным, будто лениво нарезанным луком.
Всё это вкусное сумасшествие бурлило и шипело прямо перед нашими глазами, заставляя нас переглядываться с улыбкой. И вот отважный повар выносит ложки и один большой кусок хлеба для себя. И мы принимались за обед, противень размером метр на метр нещадно выскребался, крупные куски тушёнки были нам не так ценны, как слой картошки, прилипший на самом дне квадратной посудины. Редко когда удавалось нам всё съесть до конца и, как правило, повар, перекладывал остатки местным Жучкам и Бобикам. После того как помогали всё помыть и убрать, мы медленно и не торопясь шли домой. А ещё, напоследок солдат часто говорил:
- Вы, пацаны, приходите, не бросайте тут нас в лесу... С вами хоть веселее.
Немножко жалко их было, этих лесных жителей. Кто же их знает, за что посылают служить в такие места?