— Да, я вас поняла.

А по поводу кого обращаетесь, кем вам приходится Людмила Валерьевна?
— Мама... Ну, то есть, теща, — мужской голос немного дрожит, даже у меня комок к горлу подошел.
Мужские эмоции — это редкое явление, которое мне встречается чуть чаще, чем другим. Когда ты консультант паллиативной службы, через тебя проходят десятки историй, а вместе с ними — волны эмоций и чувств. Ты точно знаешь -— смерть уравнивает и обезоруживает практически всех.
Другой подопечный, Василий Владимирович, был очень немногословен, отвечал на сообщения редко, в звонках почти всегда мы говорили только о решении организационных вопросов. Знаю, что он много работал, под его опекой была жена — Раиса Львовна. Женщина миниатюрная, уверенная и сильная. Я узнала это когда они вместе приехали в офис за посылкой: Василий Владимирович провел ее к скамейке, усадил, проверил повязку на шее после процедуры, повернулся ко мне.
— Здравствуйте, мы ненадолго, у Раи болит.
Мне кажется, что все его существование было направлено на Раю: его совмещение работы и поездок за препаратами, короткие звонки мне, чтобы уточнить вопросы по уходу, его короткие взгляды на супругу, когда мы говорили и его спешка, когда они уходили из офиса. Внешне собранный и стойкий — внутри него бушуют ураганы — потому что он знает, что впереди, и старается справиться как может.
Теперь я знаю, что даже самая прочная броня, даже самое стойкое мужское сердце умеют любить. Умеют беречь, заботиться и плакать — по мамам, по тещам, по женам и дочерям.
Паллиативные сопровождения пронизаны любовью. Мне кажется, что любовь никогда не перестает, даже когда лечение невозможно, состояние с каждым днем все тяжелее, любовь — это единственное, что стойко перед всеми ураганами.
Я помню Геннадия Евгеньевича. Он болел саркомой, в первый наш разговор признался мне, что самое страшное для него — измучить собой супругу. Геннадий Евгеньевич рассказал так много об их жизни — поездках по Европе и Азии, первых впечатлениях об океане, описывал древнеегипетские фрески и картины в Лувре. А в конце разговора заключил со мной пакт о неразглашении: его состояние ухудшается, ноги почти не ходят, но супруге об этом нельзя говорить, пока она в командировке — не надо ей волноваться.
Любовь живет в сумках с лекарствами, в молчаливых дежурствах у кровати, в коротких сообщениях: «Скажите, что еще можно сделать». Она греет, когда не помогают пледы и провожает в последний путь.
Катя Лысогорова, консультант паллиативной службы фонда AdVita
Узнать больше о нашей паллиативной службе https://palliative.advita.ru/