Единственная

Степан Семенович не спеша и деловито собирался на дачу. Завещание было написано, заверено у нотариуса, и копия отправлена двоюродному племяннику. Другой родни у Степана не было. Махровые фиалки он подарил соседке. Радовалась Мария Петровна, как маленькая. В дешевый тряпочный рюкзак сунул веревку, длинную и крепкую, что бы выдержала его вес. Вроде на даче есть веревка, но пусть будет, на всякий случай. Ехать на поезде всего-то 40 минут. На перроне было холодно. «Как на кладбище», - подумал Степан Семенович.
- Не боитесь простудиться? - спросил случайный попутчик, - Вы легко одеты для такого мороза.
- Я закаленный, - ответил Степан Семенович и отвернулся, что бы не продолжать разговор , - не будешь же объяснять человеку, что едешь повеситься, какая уж тут простуда.
Ниночка, его Ниночка умерла 2 месяца назад. До 40–летия со дня свадьбы не дожила 17 дней. А так готовилась, намывала квартиру, сшила новое платье. Он купил ей подарок . А подарок теперь был зарыт в ее могилу. Рак, 10 лет борьбы, и вот проиграла. Точнее проиграли, и она, и он. Он помнил ее 20 –летней, стройной, с длинными волосами, и 50-летней, полной, с короткой стрижкой, и 60-летней, невесомой, высохшей от болезни. Может так устроено сердце. Не было для него другой женщины. Только Ниночка. Бог не дал детей, ну и ладно, главное – Ниночка. Степан Семенович до последнего верил, что она поправится, но - не случилось. И зачем теперь жить, кому нужна его жизнь, ему не нужна. Он неторопливо шел от станции к даче 2 километра, падал снег, поднимался ветер. Небольшой дом промерз насквозь. Откуда то доносился вой, выли две собаки. «Жалобно как», - подумал Степан Семенович и разгреб снег, что бы открыть дверь. Он прошел на веранду, а затем в комнату, деловито осмотрелся, через какую балку перекинуть веревку. А собаки все выли, и выли. Каркал ворон. «Добычу ждет»,- решил Степан Семенович, придвинул стол, и забрался на него, что бы привязать веревку. Выл уже только один пес. «Ишь как жалостливо, зверь ведь, что ж он так горюет, - вздохнул Степан Семенович, - как будто любовь свою потерял. Разве же собаки так могут плакать?» А пес все продолжал выть, горько, со всхлипами. У Степана Семеновича заболело сердце, как тогда, когда умирала Ниночка. Собачий вой становился отчаянней и отчаянней. Степан Семенович слез со стола, взял фонарик и пошел на вой...
Черного, небольшого пса, лежащего на снегу, он заметил сразу и позвал. Пес повернул голову, но не пошел, и горестно всхлипнул. «Наверно лапы отморозил», - решил Степан Семенович и подошел к собаке. Пес встал. Прямо под ним лежала еще одна собака, тоже черная, поменьше, она тихонько поскуливала. "Надо же, собой согревал, а ведь мог уйти в деревню, забраться в сарай или к скотине. Видно подругу бросать не захотел. Не может без нее, как я без моей Ниночки», - подумал Степан Семенович, поднял лежавшую суку и понес к дому.Собака была не тяжелой, килограммов 7. Сзади бежал пес. «Ромео пошел за своей Джульеттой», - сказал вслух Степан Семенович, прибавляя шаг. Ледяной ветер пробирал насквозь. Казалось, что ветки деревьев звенят от холода. Ворон взлетел с дерева и сделал круг над ними, громко каркая. Не будет ему добычи.
В доме он завернул собак в 2 старых овчинных полушубка, и растопил печь. На всякий случай еще и обогреватель воткнул в розетку. На плите пыхтел чайник. Тушенку, оставшуюся с лета, он разделил на троих. «Завтра повезу к ветеринару», - решил Степан Семенович. Собаки согрелись и заснули.Во сне пес перебирал лапами и тонко лаял. Сука только шумно вздыхала. Степан Семенович пил чай и думал о Ниночке.
В поезде он ехал с двумя собаками. Суку обмотал старым платком и завязал узел на спине. Привезенная в рюкзаке веревка пригодилась вместо поводка…
Я встретила его на собачьей площадке. «Ромео, Джульетта, ко мне», - кричал Степан Семенович.
Две черные собаки кинулись к его ногам.
- Почему вы их так назвали? - спросила я, почесав за ухом кобелю.
- Она для него - единственная, как для меня моя Ниночка,- ответил Степан Семенович и погладил суку. Взгляд его был теплым.
автор: Елена Андрияш