Почему Александра Островского не знают за границей?

Антон Чехов — звезда японской сцены, Толстой и Достоевский — любимцы европейской интеллигенции. А вот стоит упомянуть Александра Островского — и в ответ тишина. Ни тебе «ах, конечно!», ни даже вежливого «мм, знакомое имя…». Как будто его не существовало. Хотя он, между прочим, написал около пятидесяти пьес, без которых в России не обходится ни один уважающий себя театр.
Так почему же его не читают и не ставят за рубежом? Всё очень просто: Островского перевести — это как передать вкус борща через аудиосообщение. Да ещё и с шутками.
Ну, то есть перевести-то можно, но потом понадобится ещё толкователь перевода, комментарии на 300 страниц и штук пять глоссариев.
Его язык — сплошной калейдоскоп тонкостей, юмора, народных оборотов, двусмысленностей и прибауток. Даже названия пьес — сами по себе афоризмы: «Без вины виноватые», «Бешеные деньги», «Бедность не порок». Попробуйте это перевести так, чтобы и суть осталась, и ухо не свернуло.
Вот, к примеру, «Свои люди – сочтёмся». Казалось бы, коротко, ёмко. А на английском это превратилось в нечто вроде “It’s a family affair – we’ll settle it ourselves”. Уже устали? А теперь представьте, что в таком духе предстоит прочесть всю книгу, где каждый второй диалог — набор крылатых выражений и скрытых смыслов. Словом, вместо лёгкой комедии — лингвистический квест на выносливость.
Попытки ставить Островского за рубежом были. Но публика смотрела на происходящее на сцене с лицами, будто им объясняли устройство самовара на японском. Даже критики разводили руками: слишком сложно, слишком «русское».
А ведь сам Островский писал на том самом «языке московских просвирен», который Пушкин считал эталоном русской речи. Его мать, кстати, и была дочкой просвирни — женщины, пекущей просфоры при храме. То есть с детства он слышал речь, где благочестие прекрасно уживалось с остроумием. Добавьте сюда хорошее образование и писательский дар — и вот вам блестящий драматург. Для русского театра — просто золото. Для иностранного читателя — загадка с подстрочником и тремя примечаниями на каждую строчку.
Вот и не прижился Островский за границей. Не потому что хуже, а потому что слишком хороший, слишком русский…