Ноты осени.

ДО-бавить охры в зелень парков и аллей,
Забрать палитру у сбегающего лета
И новой кистью рисовать его рассветы –
Так, чтоб лилового с карминным не жалеть…
Рассыпать ворох пятипалых листьев в пруд,
Шепнув желанья в их раскрытые ладошки,
И застегнуть плотней застёжки на одёжке –
Идёт циклон, если синоптики не врут…
***
РЕ-минисценции последних летних дней
Пытаются стереть печаль осенних строчек,
Но лишь немая истончённость многоточий
И стынь продрогших слов становятся сильней.
Нехитрый дар: писать эскизы с красоты,
Сложнее сделать в горе светлое уместным, -
Так, в мрачном ржаво-сером колорите местном
Лазурь поруганная льётся с высоты…
***
МИ-нимализмом обнажённых белых стен,
Наивных белых рощ, теряющих одежду,
Забвенью предан карнавал тех красок прежних,
Что летом рисовали столь желанный плен.
Поддельным золотом усыпана земля –
Неряшливая осень им прикрыла зависть
И к лету, и к зиме, - ей, как всегда, досталось
Ронять и рассыпать… и проливать… терять…
***
ФА-мильярным коварным небрежным «прости»
Осень лето погладила утром по солнечной чёлке:
«Правда, ты же не будешь преследовать, сплетничать, мстить?
Ты же против злословья и глупых людских кривотолков?...»
...И мелькнул рыжий локон за синью небес,
И в упрёке качнулись макушки елового леса –
Ускользнула в объятья к роскошной, надменной зиме,
На ходу сбросив туфли и платьице, осень-принцесса…
***
СОЛЬный выход и пьесу сентябрь приурочил к началу сезона,
Театральный продрогший бомонд занял ложи и желтый партер.
Завсегдатаи-птицы, нахохлившись, стихли под нишей балкона,
И промокшие зонтики-маски в гримерках раздал костюмер.
Осветила ночь парки и сад, словно рампой, фонарным каскадом,
Ветер поднял оранжевый занавес в складках пустынных аллей,
А потом, до утра, дирижировал между осин листопадом,
И в прогонке сюиты ни скрипок, ни альтов, ни труб не жалел.
Календарь продолжал вербовать лицедеев средь кленов и сосен,
В труппу слезно просились туманы и лужи, и дождь-гастролер.
Завтра ждали к премьере заезжего модного критика – осень,
И в волненьи дрожал за кулисой озябший сентябрь-режиссер…
***
«ЛЯ-мур-ЛЯ-мур-ЛЯ-мур…» – вдохновенно воркуют голуби под крышей старой ратуши в конце парка...
Как же я люблю этот парк! И все эти деревья…И солнце…
Оно уже не такое жаркое, как летом, но пригревает еще хорошо, а в полдень даже припекает. Смотрю вверх… Смотрю на солнце! И не слепит оно вовсе… Но так заставляет расправиться и почувствовать, как много еще внутри жизненных сил… Как ни повернись к солнцу – чувствуешь такое желание жить!
Ветер в лицо… Он несет какие-то новые, необычные, терпкие запахи: неуловимый аромат сырого мха на стволе дерева и запах упавших неподалеку на землю желудей, раздавленных редкими прохожими…
Птицы снуют вокруг куста калины: горький осенний десерт. Хочется попробовать, но никак не дотянуться…
Птиц стало так мало: они куда-то подевались с первыми холодами. Остались только эти - большие, мрачные, черно-серые, как будто в какой-то момент закончился яркий летний птичий фестиваль… Странно и обидно, потому что эти черные совсем не поют… А как прекрасно было в те прохладные летние утренние часы, когда шум города оставался еще сонным и тихим, и птицы в парке пели так самозабвенно, что их мелодии незаметно сливались в один удивительный и неповторимый хорал, который звучал потом в душе до самого вечера. И никакой шум улиц не мог заглушить его внутри: как будто ты сам пел, ощущая переливы звуков с каждым малейшим дуновением ветра…
Солнце… опять смотрю на исчезающее за ратушей солнце! Как же прекрасно все, что я вижу вокруг! И как неповторимо прекрасен будет завтрашний день…
…Эта последняя промелькнувшая мысль... И эта совершенно невозможная жажда жить... И никаких предчувствий - ни смятения, ни страха - когда сильный порыв ветра сорвал его с дерева вместе с другими листьями и хрустящей, лишь слегка желтой, горстью безжалостно швырнул на мокрый тротуар - прямо под ноги спешащим прохожим, наступающим в скорых осенних сумерках на упавшие желуди и ягоды калины…
***
СИюминутно и нетерпеливо ветки бьются о стекло,
вдали темнеют окна так и не достроенной высотки…
Все тени длинны, а ослепший день бессильный и короткий,
и зыбкою обугленной оборкой за истёршимся углом
белёной церкви - робкий ряд просящих дань потрёпанных старух.
В глазах - всё та же выцветшая синь, как если глянуть выше:
там, где обрывок неба чуть не загораживают крыши,
так нежен межсезонный голубой, чей взгляд в осенних днях потух.
Ещё немного – и сюжет состарится в объятьях улиц там,
где август тихо в парках увядал, с туманами знакомясь,
и где провинциальной осени любительский перфоманс
закроет зимний занавес, изношенный в бесчисленных годах…
***
Восьмая нота осени...
НО-ты осени спеты, стихи прозвучали… Что в списке ещё? -
меж страниц звуком странным летит отголосок июльского смеха...
Опечален ноябрь: опоздал он вести свой подсчёт
голосов «за» и «против» - восьмой ноты тихое эхо,
в хрупких гнёздах оставшихся на зиму птиц рождено,
вместе с каплями наспех дождём сочтено,
приземляется рыжим пожухлым листом на окно
запоздалое стылое эхо восьмой ноты осени - НО…
***
Алисса Росс.