Предыдущая публикация
#ИнтересноеПолезно
Сегодня наш эксперт – руководитель Центра защиты семьи «Колыбель» Елена Германовна Попова, кандидат философских наук.
С ее помощью предлагаем задаться важными вопросами семейной жизни 👇
#ekbmiloserdie #псм #экспертноемнениеПСМ #екатеринбург #нашилюди
Диалог как условие в преодолении супружеского и семейного кризиса.
«Не сошлись характерами», - самая распространённая фраза, которой объясняют несостоявшиеся супруги свое решение о разводе.
На самом деле в этой сакраментальной формуле очень многое сокрыто: это и отсутствие минимальной культуры супружеских и семейных отношений, и незнание и отсутствие навыков межличностного диалога, и негативные «родительские сценарии», супружеские измены и многое другое. Но чтобы хоть как – то продвинуться в разрешении кризиса и выявить скрытые ресурсы в супружеских и семейных отношениях нужно, чтобы участники конфликта начали, как минимум говорить, слушать и слышать друг друга. В философской и психологической литературе много сказано об искусстве диалога, начиная с Сократа. В Западной философии это направление связано с именем М. Бубера , в отечественной психологии – с А.А. Ухтомкого, М. М. Бахтина, М.М. Аверинцева.
Антропологическая психология (Слободчиков В.И.) или христианская психология рассматривает человека целостно, в единстве его духовно – телесного измерения, что позволяет видеть в нем не предмет исследования, а личность (Т.А. Флоренская) Она пишет: «В научных исследованиях ест два предела: вещь и личность. Точность в науке нужна для овладения предметом, но личностью нельзя обладать, она свободна. Суть личности невместима в рамки интеллекта. Критерий здесь не точность познания, а глубина проникновения.
Диалог – это не просто разговор двух людей: такой разговор может по своей сути быть и монологом каждого из них. Также и монологичное по внешней форме высказывание может оказаться выражением внутреннего диалога или быть обращенным диалогически к невидимому собеседнику. Диалог суть бытия человека. «Два голоса - минимум жизни, минимум бытия «Один человек сам по себе не может существовать: все в нем(язык. Сознание. Чувства возникло и живет вследствие и в процессе общения. Там, где нет внешнего общения, происходит внутренний диалог – беседа с кем – то. Помимо внешних собеседников в душе человека происходит и более глубокий диалог со своей совестью, в которой «говорит» духовное «Я». Оно неизмеримо превосходит возможности понимания и осознания человека. Это голос вечности в его душе. Человек живя во времени ограничен рамками своего опыта среды, воспитания, наследственности. Это его наличное Я, т.е. то, что налицо, явно»
(Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии. Наука о душе. М., гуманитарный издательский центр «Владос», 2001 , с.23)
Диалог - это не просто разговор двух людей: такой разговор может быть по своей сути монологом каждого из них. Чаще всего «диалоги» в наших супружеских отношениях представляют собой именно такие монологи двух людей, которые все больше отчуждаются друг от друга.
Бахтин видит в диалоге суть бытия человека. "Два голоса - минимум жизни, минимум бытия". Один человек сам по себе не может существовать: все в нем - язык, сознание, чувства - возникло и живет вследствие и в процессе общения: там, где нет внешнего общения, происходит внутренний диалог-беседа с кем-то, спор, размышление, обсуждающее контраргументы, и т.д. Развивая эту мысль, можно сказать, что помимо таких внешних собеседников в душе человека происходит и более глубокий диалог со своей совестью, в которой проявляется духовное "Я".
Духовное "Я" неизмеримо превосходит возможности понимания и осознания человека. Это голос вечности в его душе. Живя во времени, человек ограничен рамками своего опыта, среды, воспитания, наследственности и т.д.
Т. А. Флоренская назвала то, что представляет собой человек в его теперешнем состоянии, наличным "Я"., т.е это то, что налицо, явно. Само это наличное "Я" сложно, в нем можно выделить несколько голосов. Психологи говорят о реальном "Я" и идеальном "Я». Реальное "Я" это представление человека о самом себе, идеальное "Я" - тот образ-идеал, который он хотел бы видеть в себе.
У некоторых людей это желание бывает так сильно, что они принимают желаемое за действительное "Я", не видят их явного несоответствия. Такое "Я" называют идеализированным. Каким человек является на самом деле, объективно, сам он, как правило, не знает. Для этого ему надо занять внутреннюю позицию вне себя, смотреть на себя глазами другого, со стороны. Бахтин называл это "вне-находимостью". Именно взгляд любящего человека есть то зеркало, в котором можно разглядеть наше реальное «Я», именно поэтому православная традиция говорит о том, что семья – есть школа любви, а наша «половинка» - зеркало, в котором мы отражаемся.
Духовное пробуждение человека выражается состоянием изумления, трепетного поклонения, чувством своего недостоинства и несовершенства перед ликом открывшейся благодати. Если же в состоянии некоего "сверхчувственного" воодушевления человек не испытывает этой своей малости, а приравнивает себя великому, то, как свидетельствует многовековой духовный опыт, он находится на пути заблуждения, в Православии называющегося "прелестью" (прельщением лукавого). Приравнивая себя Богу, человек впадает в гордыню и безумие.
"Вненаходимость" по отношению к Божественному, открывающемуся в душе, говорит о реальном диалоге наличного "Я" с духовным "Я", об их встрече. Тогда открывается перспектива осознанного духовного пути человека. Великая радость открывшегося духовного пути неизбежно сопряжена с неудовлетворенностью своим наличным "Я" и стремлением изменить его. Это дается нелегко. Но пережив на опыте трудности изменения своей личности, становишься терпимее и мудрее в отношениях с людьми. Это так называемая печаль по Богу, по несовершенству самого себя, другого человека и мира. Это основание для адекватного осознания себя и других. Оно не имеет ничего общего с унынием и депрессивностью, а позволяет человеку стать самим собой, быть, а не казаться. В тоже время это стимулирует его меняться к лучшему, от образа Божия, к Богоподобию. Рождается вера в человека, надежда на его духовное преображение и любовь к каждому, как к самому себе, потому что в каждом - явно или потенциально - живет "сокровенный сердца человек". Именно об этом говорит схиархимадрит Иоаким Парр, что способность любить начинается с отказа любви к себе в отличие от психологии, которая говорит с точностью наоборот - полюби себя, чтобы полюбить другого. «Прежде всего, надо понимать, что такая любовь к себе – это не любовь, а прельщение. Это страх, самомнение, которые съедают нас заживо и делают нас безобразными. Люди, которые любят себя, ни с кем жить не могут». Способность любить себя зависит от способности вне - находимости, если употреблять психологическую терминологию, это способность увидеть мир и события глазами другого человека, не отождествляя себя с ним и не сливаясь.
Но нередко человек отождествляет себя с так называемым идеальным "Я", то есть с тем образцом, который желателен для него. Тогда он становится самодовольным, горделивым и чрезмерно требовательным к другим, нетерпимым к их недостаткам. Такой человек любит учить и воспитывать других, не видя своего недостоинства и не стремясь к исправлению. Внутренний мир его монологичен; хотя в его сознании много различных голосов, но они создают лишь внутренний шум, а не тот глубокий диалог двух "Я", в котором совершается духовное возрастание личности.
Другой распространенный вариант внутреннего застоя - отождествление себя со своим наличным "Я", с его изъянами и пороками. Человек не обольщается относительно себя, но и не верит в возможность изменения и духовного пробуждения. Столь же невысокого мнения он и о других людях. Но духовное "Я" потенциально живет в нем, и человек испытывает непонятное чувство тревоги, глубокой неудовлетворенности, одиночества, он ищет внешних средств, отвлекающих его от смутного состояния души: ему тяжко оставаться один на один с самим собой. Это путь в зависимости, агрессию и измены.
Глубокая неудовлетворенность собой проявляется в поиске удовлетворения со стороны других, что причина его несчастья – жена/муж и достаточно сменить «партнера» и наступит счастье. Но внутренний монологизм, душевная ограниченность и обычный эгоцентризм такого человека приводят к невозможности глубоких отношений с другими - он остается безысходно одиноким даже в семье.
Трудно увидеть объективно, таким, каким он есть, и другого человека; нелегко отрешиться от своих взглядов, оценок, вкусов, ожиданий. Обычно мы и в других видим свое, перенося на них собственные пристрастия, интересы, оценки. Вненаходимость нужна по отношению к человеку, чтобы воспринимать его не в ограниченном аспекте своего взгляда, а целостно. Подходя к картине художника, мы выбираем ту дистанцию, которая позволяет увидеть целостный образ. Правильная дистанция необходима и в отношениях с людьми. Стремясь к большей близости, мы нередко теряем ее, и, наоборот, оптимальная дистанция создает и сохраняет красоту отношений, способствует их прочности и глубине.
Вненаходимость – способность любящего человека. Оно бескорыстно и беспристрастно. Только так можно увидеть другого человека именно как другого (заметим, что корень этого слова - "друг"). Это - не устраненность от человека, но отстраненность, бережно-созерцательное отношение к нему без навязывания себя. Противоположностью такому отношению являются привязанность, пристрастие, страсть к человеку: здесь на первом месте не он, а мое эгоистическое "Я". Идеи М.М. Бахтина о вненаходимости удивительно созвучны высказываниям А.А. Ухтомского о "доминанте на Собеседнике". Когда человек занят собой (у него "доминанта на себя"), он не видит собеседника реально, а воспринимает собственную проекцию - "Двойника". "Эгоист, именно потому, что он эгоист, объявляет всех принципиально эгоистами..." - писал А.А. Ухтомский в "Письмах".
"Люди эгоцентричные не могут освободиться от своего Двойника, куда бы они ни пошли, что бы ни увидели, с кем бы ни говорили". Освобождение от своего Двойника - трудная, но необходимая задача человека. Для этого нужно воспитать доминанту "по Копернику": сделать центром тяготения другого. Это знает всякий любящий человек. Он отодвигает себя на второй план, внимание его поглощено тем, кого он любит. Но так относиться следует не к одному-единственному человеку, а к каждому.
Всепоглощающее пристрастие к единственному закрывает глаза на остальных людей. Такое пристрастие свидетельствует об эгоцентрической доминанте, перенесенной на того, в ком человек видит свою "собственность" и своего Двойника.
Но если я отодвигаю себя на второй план, а на первый ставлю другого - не единственного, а каждого встретившегося мне человека, тогда у меня постепенно образуется "доминанта на другом" или "доминанта на Собеседнике" как свойство личности и мировосприятия. Доминанта на другом и является такой универсальной, всеобщей точкой зрения. Это - точка, в которой сходятся бесчисленные оси индивидуальностей. Лучше всего это можно представить в образе круга, через центр которого проходят радиусы.
Преподобный авва Дорофей, подвижник VI-VII вв., так писал об этом: "Представьте себе круг, середину его - центр и из центра исходящие радиусы-лучи. Эти радиусы чем дальше идут от центра, тем больше расходятся и удаляются друг от друга; напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою. Положите теперь, что круг сей есть мир; самая середина круга - Бог, а прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности или от окружности к центру, суть пути жизни людей. И тут то же: насколько святые входят внутрь круга к середине оного, желая приблизиться к Богу, настолько по мере вхождения они становятся ближе к Богу и друг к другу...
Так разумейте и об удалении. Когда удаляются от Бога... в той же мере удаляются друг от друга, сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любо-вию к Нему, столько соединяемся любовию и с ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом. То есть: 1) чем более человек упражняется в милосердии и любит людей, тем более приближается к Богу, и 2) чем более человек сердцем чувствует личное Божество, тем более он любит людей". Эти мудрые слова помогают глубже понять тайну духовного "Я" человека. К нему возможно лишь благоговейное, трепетное отношение. Приблизиться к нему можно лишь путем чистой, бескорыстной любви.
У любви есть свойство, присущее только ей: прозревать неповторимость любимого, его духовное "Я", скрытое от него самого и окружающих. Значит, любовь является высшей способностью познания. Она видит в другом то, что недоступно интеллекту, закрыто от психологической науки, ориентированной на рассудочное мышление. Но прозрение любви возможно лишь в том случае, если есть доминанта на Собеседника, т.е. способность отрешиться от своих предвзятых представлений, эгоцентрических притязаний. Любовь открывает красоту духовного "Я" человека. Он воспринимается совершенно особым, необычным. Поэтому в любви есть изумление, восхищение.
Любовь – есть высший способ познания, это способность понять человека в его сути, его конкретности, его уникальности и неповторимости, - так просто и вместе с тем глубоко говорит о сущности любви Виктор Франкл. Любовь для него является проникновением в глубины человеческого Я — собственного Я и Я другого. Любовь — это высшая форма познания и самопознания человека. «Абсолютно неправы те, кто утверждает, что любовь ослепляет, — пишет Франкл. Наоборот, любовь дает зрение, она как раз делает человека зрячим. Ведь ценность другого человека, которую она позволяет увидеть и подчеркнуть, еще не является действительностью, а лишь простой возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становлении, что может стать и что должно стать».
Для Франкла исключительно важно увидеть в любви переживание человека как возможности. Возможности выхода за пределы здесь-и-теперь-бытия. Это позволяет Франклу говорить о любви как об открытии перспективы. Любовь для философа не замкнута в сегодняшнем дне человека с его недостоинствами и достатками. Поэтому любовь не есть обожествление наличного и обыденного бытия в любимом и любимой. Напротив, «любовь видит и раскрывает возможную ценностную перспективу в любимом. Она... своим духовным взором предвосхищает нечто: те еще нереализованные личностные возможности, которые кроются в любимом человеке». Митрополит Антоний Сурожский так говорит о том, что глаза любящего человека видят всю красоту «сокровенного» человека: «Когда я нахожусь лицом к лицу с человеком которого вижу глазами любви, не глазами безразличия или ненависти, а именно любви, то я приобщаюсь этому человеку, у нас начинается нечто общее, общая жизнь.
Восприятие человека происходит на глубине, которая за пределами слов, за пределами эмоций. Верующий сказал бы: когда я вижу человека в этом свете, в свете чистой любви, то я вижу в нем образ Божий, икону. Знаете, каждый из нас представляет собой икону, образ Божий, но мы не умеем этого помнить и не умеем соответственно относиться друг к другу. Если бы только мы могли вспомнить, что перед нами икона, святыня!.. Это совсем не значит, что такая икона во всех отношениях прекрасна. Мы все знаем, что порой случается с картиной великого мастера, или с иконой, или с любым произведением искусства, с любой формой красоты: любая красота может быть изуродована — небрежность, обстоятельства, злоба могут изуродовать самый прекрасный предмет. Но когда перед нами произведение великого мастера, картина, которая была отчасти изуродована, осквернена, мы можем в ней увидеть либо испорченность, либо сохранившуюся красоту. Если мы смотрим на эту картину, на любое произведение искусства глазами изумленной любви, то видим прекрасное, а об остальном можем горевать, плакать. И мы можем решить, порой, всю жизнь отдать на то, чтобы все поврежденное в этом образе, в этой картине, в этом произведении искусства — восстановить. Это дело любви: посмотреть на человека и одновременно и увидеть в нем его неотъемлемую красоту — и ужаснуться тому, что жизнь сделала из него, совершила над ним.
Любовь — это именно и есть крайнее, предельное страдание, боль о том, что человек несовершенен, и одновременно ликование о том, что он так изумительно, неповторимо прекрасен. Вот если так посмотреть на человека хоть один раз, можно его полюбить, несмотря ни на что, вопреки всему, что бросается в глаза другим людям…
Как часто бывает, что любящему другого кто-нибудь скажет: “Что ты в нем нашел? Что ты в ней нашел?” — и человек дает совершенно бредовый ответ: “Да разве ты не видишь, до чего она прекрасна, до чего он красив?..” И оказывается: да, так оно и есть, этот человек прекрасен, потому что любящий видит красоту, а нелюбящий, или безразличный, или ненавидящий видит только раненность. Вот об этом очень важно не забывать. Чрезвычайно важно помнить, что любовь реалистична до конца, что она объемлет человека всецело и что она видит, она зряча, но вместо того, чтобы осуждать, вместо того, чтобы отрекаться от человека, она плачет над изуродованностью и готова жизнь положить на то, чтобы все болезненное, испорченное было исправлено и исцелено. Это — то, что называется целомудренным отношением к человеку, это — настоящее начало любви, первое серьезное видение».
Следующая публикация
Нет комментариев