Каждую неделю в Фейсбуке натыкаюсь на одинаковые призывы о помощи. Человеку в России поставили страшный диагноз, он поехал в Израиль, и там теперь проходит курс лечения стоимостью $200.000 или около того. Его друзья, знакомые, друзья знакомых и знакомые друзей, бьют во все колокола, собирая деньги на лечение. Для сбора устрашающей суммы (это по текущему курсу порядка 13,5 млн рублей) публикуются реквизиты личных сбербанковских счетов, номера Яндекс.кошельков, Qiwi и Webmoney самого больного, либо кого-то из его родственников. В редких случаях прилагается какая-то обрывочная медицинская история. Финансовая документация не публикуется никогда. Проблема тут совершенно не в том, что все эти сборы — мошеннические (хотя мошенников в соцсетях хватает, речь сейчас — не о них, а о совершенно честных идиотах). Как раз в моей фейсбучной ленте все кейсы, как правило, настоящие. Вполне реальные люди просят за тех, с кем лично знакомы. Социальные фильтры тут худо-бедно работают. Ниже я пишу только о случаях, где пациент Вам лично знаком, и он действительно смертельно болен. Или Вам не знаком пациент, но Ваш контакт в Фейсбуке ручается за реальность и истории, и диагноза. Вред от таких «партизанских» кампаний огромен. Если Вас призывают помочь в распространении очередных реквизитов российского физлица для внесения денежных пожертвований на оплату лечения за границей — не торопитесь откликаться на призыв. Вы гораздо больше пользы принесёте и самому больному, и тем, кто за него хлопочет, если объясните им, что именно они делают неправильно.

1. Почему нельзя собирать деньги на счёт онкобольного Дело вовсе не в том, о чём вы сразу подумали — что человек умрёт, и деньги пропадут. Это, конечно, совершенно правильное соображение (так закончились примерно 100% известных мне случаев подобного сбора). Но друзья и родственники, оглушённые горем и ослеплённые иллюзией своей бесконечной моральной правоты, к подобным аргументам глухи. Им наплевать, что после бесследного сгорания миллионов рублей во всём мире останутся тысячи жертвователей, которые однажды в благородном порыве перевели свои деньги на благое дело, но никогда потом не узнали, где и почему их деньги пропали. (По факту наследники умершего либо присваивают эти деньги, не имея способа их вернуть донорам, либо — чаще — просто забывают вступить в права наследства, и деньги остаются висеть на ничейном счету в банке). К сожалению, активистам «партизанских» благотворительных кампаний не кажется важным, что жертвователи с подобным неприятным опытом в следующий раз будут настороженно относиться вообще к любому благотворительному сбору, а не только к такой безответственной партизанщине. И что будущие больные недополучат каких-то пожертвований от тех самых людей, обжегшихся на Лене Садиковой. Среди людей, первый и последний раз в жизни вписавшихся в интернет-благотворительность, вспоминать про следующий раз считается кощунством. Увы, так устроена человеческая психика: человек, думающий, что он делает благое дело, распространяя спам или транслируя недоброкачественные призывы о помощи, зачастую впадает в некий мессианский транс, из которого никакие теоретические рассуждения о недопустимости умножения лжи его не могут вывести. Это знают и этим не первый десяток лет пользуются все мыслимые интернет-мошенники и хулиганы, распространяя через подобных доброхотов всякую ложь: либо подложные банковские реквизиты (в корыстных целях), либо откровенную дезинформацию (для лулзов). Моя родная мать из лучших побуждений 10 лет распространяет среди своих подписчиков в соцсетях разную дезу без проверки, и я до сих пор никак не могу ей объяснить, что не всякая доступная в Интернете ложь заслуживает некритического тиражирования от собственного имени, среди доверяющих тебе людей. Когда я предъявляю маме документальные доказательства, что мальчик, для которого она просила срочно сдавать кровь или слать поздравительные открытки, умер за 8 лет до этого её благородного призыва, она лишь презрительно фыркает и пожимает плечами. Мотив-то был искренний, а там трава не расти. Стыдно, конечно, писать такое про собственную мать, но в борьбе между правдой и ложью мы с ней по разную сторону баррикад. Я считаю, что тиражирование ложных утверждений без проверки — недопустимо, а она — что благие намерения оправдывают любую ложь и любую помощь мошенникам. В любом случае, существует одно простое и неоспоримое практическое соображение про личные счета тяжелобольного, которого одним мессианским ражем не перешибить. Совершенно не факт, что тяжёлый больной на протяжении всего курса лечения в дальнем зарубежье сохранит доступ к своему российскому счёту, и что он сможет в любое время проводить с ним те валютные операции, которые требуются для перевода пожертвованных рублей в шекели или евро, необходимые для оплаты услуг зарубежной клиники. Дело тут не только в валютных регуляциях, из-за которых не всякий российский банк позволяет через Интернет купить валюту в особо крупных размерах и отправить её юрлицу за границей, без надлежащим образом оформленных бумажных счетов от получателя. Допустим, человек верит, что в его отдельно взятом банке таких проблем не возникнет (например, у него в банке VIP-аккаунт, персональный менеджер и круглосуточная голосовая поддержка). Но достаточно любых перебоев в работе сим-карты, к которой привязан интернет-банк, чтобы стало невозможно подтвердить вообще никакую операцию со счётом, и тут уж персональный менеджер не поможет обойти установленные банковские процедуры авторизации платежа, ибо это не в его полномочиях. А вернуться в Россию, чтобы перевыпустить сим-карту и восстановить доступ к счёту, тяжелобольной на стационарном лечении явно не в состоянии. То есть счёт будет заблокирован со всеми деньгами, которые до него успели дойти. И нет законного способа его разблокировать раньше, чем владелец умрёт, а его законные наследники вступят в права и присвоят пожертвование. Кого это не смущает, тот приглашается честно добавить соответствующее предупреждение в анонс своего благотворительного сбора. Не верю, что кто-то из активистов рискнёт.

2. Почему не следует собирать деньги на счёт или электронный кошелёк любого физлица В Российской Федерации, как и во всякой другой стране, подписавшей конвенцию FATF, действуют многоуровневые системы финансового мониторинга. В теории их цель — борьба с легализацией преступных доходов и финансированием терроризма. На практике речь идёт о том, что и банки, и платёжные системы уделяют повышенное внимание движению крупных сумм по счетам клиентов: если бдительность не проявит банк, то его за это могут впоследствии наказать контролирующие госорганы. Внимание служб мониторинга может в принципе привлечь любая транзакция, показавшаяся подозрительной или необычной, будь она хоть на 950 рублей, как в случае с кампанией Навального. Но для сумм, превышающих 600.000 рублей, обязательность финансового мониторинга прямо прописана в ФЗ №115. И в очень многих случаях (а применительно к платёжным системам — практически всегда) вмешательство контролёров начинается с блокировки всех сумм на счету и ограничения доступа к ним владельца до окончания проверки законности транзакций. Когда речь идёт о суммах, необходимых для оплаты лечения за рубежом, то есть о десятках тысяч долларов, блокировка частных рублёвых счетов, через которые они проводятся, практически гарантирована. В таких платёжных системах, как Яндекс.Деньги, Qiwi или условно американский PayPal (в лице его российского отделения) блокировка подобных сумм до выяснения — процесс, близкий к автоматизму. И не надо думать, что выяснение — это телефонный разговор с сотрудником банка или платёжной системы, которые войдут в положение и всё разблокируют из гуманных соображений. Для российской бюрократии такие соображения не интересны. Там могут потребоваться любого рода документальные обоснования легального происхождения средств, включая и доказательства уплаты с них налогов. И вся эта документация подлежит проверке. А покуда проверка не закончится, блокировка снята не будет. То есть получатель помощи успеет поправиться или умереть, а компетентные органы будут всё ещё проверять, не был ли счёт за его лечение от израильской клиники замаскированной поддержкой чеченским ваххабитам. Сроки проверки в ФЗ№115 не прописаны. Сказано лишь, что можно жаловаться в Лигу сексуальных реформ, если 10 лет прошло, а деньги по-прежнему заморожены. 3. Как правильно поступать, если нужна оплата лечения за границей? Чтобы исключить угрозу блокировки собранных средств, гарантировать прозрачность сбора денег и целевое расходование тех средств, которые были пожертвованы, но не понадобились больному, существует ровно один механизм, достаточно широко известный в Интернете. Нужно обращаться в благотворительные фонды, которые много лет профессионально занимаются именно тем, в чём друзья и родственники больного, как правило, опыта не имеют. Вы же не просите официанта в кафе вырвать заболевший зуб? Вот и в этом вопросе тоже стоит искать помощи профессионалов. Разумеется, не во все сотни тысяч зарегистрированных в России юрлиц, имеющих благотворительную вывеску, под которой многие тупо моют бабло коммерческого учредителя. Обращаться нужно в те несколько десятков фондов, которые реально помогают тысячам россиян в трудных ситуациях, подобных вашей. Вот, например, список участников благотворительного собрания «Все вместе», объединяющий именно тех, кто реально помогает. Там фигурируют только проверенные фонды, за которые я могу ручаться, что это не отмывочные помойки. Но это далеко не полный список всех, к кому можно обратиться. Если б десятая часть усилий, которую организаторы партизанских сборов тратят на шумиху, ушла на research, можно было бы выявить немало других фондов, которые не входят в мой список, но тоже способны оказать помощь. Причём не только в сборе средств на лечение, но и во многократном уменьшении выставляемых счетов. Впрочем, об этом ниже. 4. Мы обращались в фонды благотворительного собрания «Все вместе», но они нам отказали Разумеется, у каждого благотворительного фонда есть ограничения, прописанные непосредственно в его Уставе. Если пациенту больше 24 лет, то ему не поможет «Подари жизнь», потому что изначально это детский фонд, и потолок в 24 года там прописан лишь для того, чтобы помогать своим же подопечным детям, у которых случился в юношеском возрасте рецидив. Иначе б могли вообще 16-18 лет прописать потолком. Если же речь о пациенте младше 24 лет, то «Подари жизнь» оплатит его лечение за границей лишь в том случае, когда лечиться за границей его отправил совет медицинских экспертов Фонда, заключив, что в России такое не лечат. В противном случае фонд «Подари жизнь» оплатит лечение только на территории РФ. Помогающий взрослым фонд «Живой» имеет в Уставе положение, запрещающее оплату лечения за границей. Независимо от того, насколько оно критично. У «Адресов милосердия» такого ограничения нет, но нет и валютного счёта, с которого можно было бы оплатить лечение за границей. Короче, в каждой избушке — свои погремушки. И это реально проблема, но она решаемая. Любой фонд, где вам отказались помочь, подскажет реквизиты другого фонда, с более либеральной политикой. Если Вы готовы потратить несколько дней на переговоры, то Вы найдёте фонд, который за Ваш случай возьмётся.

5. Мы нашли фонд, но он не может собрать деньги Очень хорошо, если у благотворительного фонда есть свободные средства, и он может своими силами закрыть Ваш кейс. Но в жизни так не бывает. В жизни у нормального благотворительного фонда есть свои проекты, недофинансированные на сотни тысяч долларов, без учёта Ваших проблем. Если Вы договорились с неким фондом, что он будет оператором Вашего сбора средств, то дальше Вы точно так же напрягаете свои SMM-возможности и ходите с шапкой по знакомым. Фонд всего лишь принимает деньги и отправляет их в клинику, при этом гарантируя что — собранные деньги не будут обращены в личный доход сторонних физлиц — любой счёт, выставленный зарубежной или российской клиникой, будет оплачен — деньги, собранные в рамках кампании помощи онкобольному, в случае его смерти не пойдут на покупку машины/дачи для его родственников, а будут использованы на лечение других онкобольных Если Вашим жертвователям такие гарантиии не нужны, я рад за Вас. Просто не пытайтесь тогда собирать деньги в публичном поле, среди незнакомых посторонних людей. Которые попросят гарантий по всем выше перечисленным пунктам, и правильно сделают. 6. Лечение стоит $200.000 Никакое лечение на стадии диагностики в принципе не может стоить $200.000. Счёт в $200.000 российским пациентам, как правило, выставляется «русским» посредником, за комплекс медицинских мероприятий стоимостью $40.000, где 40 тысяч за первый курс лечения пойдут клинике, а остальные деньги — накрутка того самого посредника, она же штраф за невладение иностранными языками для пациента. Больные, которые своим ходом доехали до Израиля, как правило, становятся жертвой именно таких посредников. В Израиле принято считать, что медицинские посредники получают законные 10-24% отката от местных клиник за каждого приведённого пациента (это их белый налогооблагаемый доход), но им этого мало. Поэтому счёт, выставленный пациенту клиникой за процедуры, они умножают на пять. Чем в пять раз снижают шансы больного собрать в Интернете деньги на своё лечение. Разумеется, никакой вменяемый российский фонд не готов оплачивать астрономические счета, выставленные компанией «**** и Кот» за услуги таких клиник, как Адасса, Ассута, Шиба, Ихилов или Шаарей Цедек — и в пять раз превышающие цену услуг самих этих клиник. Не только потому, что «**** и Кот» — жулики, накрутившие в 5 концов, хоть это и очень важно по сути. Но и просто потому, что российский финмониторинг расценивает платежи, направленные из России в адрес компании «**** и Кот», как тупую и бесхитростную отмывку денег под видом оплаты медуслуг. К валютным платежам благотворительного фонда в адрес таких клиник, как Адасса, Ассута, Шиба, Ихилов или Шаарей Цедек, у Росфинмониторинга вопросов нет, потому что это известные медицинские учреждения, которые лечат людей. «**** и Кот» — мутная однодневка, не имеющая ничего похожего на лицензию для оказания медицинских услуг в Израиле. Она не в состоянии представить счета от израильских клиник и аптек для обоснования тех сумм, на которые заключает договоры со своими российскими клиентами. То есть деньги, которые в счетах компании «**** и Кот» фигурируют как плата за лечение пациента в Израиле, на самом деле оплачивают какие-то совершенно другие нужды, не доступные контролю и учёту. Тот редкий случай, когда я готов согласиться с Росфинмониторингом: таки да, это банальная отмывка денег. Из которых 20% идёт на заявленные цели лечения, а остальные 80% заслуживают отдельного интереса как минимум налоговых служб.

7. Что же делать, если нам выставили счёт за лечение в $200.000?! Если Вы ещё не заключили договор на лечение с русскоговорящей фирмой, специализирующейся в умножении счетов от израильской клиники на пять, то и не подписывайте с нею никаких бумаг. Квартиру в Израиле снимайте за свой счёт, за такси из аэропорта платите тоже сами. Услуги клиник заказывайте и оплачивайте напрямую, через действующие в каждой израильской больнице департаменты медицинского туризма. Без русскоговорящих фирм-посредников. Благо все департаменты медицинского туризма в израильских больницах укомплектованы именно русскоговорящими сотрудницами. Если Вы уже подписали договор, обязывающий Вас внести предоплату за лечение в размере $200.000 в адрес компании «**** и Кот» — не волнуйтесь, у Вас же всё равно нет ни этих денег, ни шансов их собрать. А у компании «**** и Кот» нет шансов принудить Вас к уплате денег, которых у Вас нет, за услуги, которые она Вам не оказала. Просто опомнитесь, ****. Вы — в Израиле. Тут есть два десятка профильных для Вашей патологии медицинских центров мирового уровня, где Вас за $300 (цена профессорского приёма) примут с улицы напрямую, без посредничества **** и его кота. Включая, смешно сказать, и ту самую клинику, услуги которой **** пытался Вам перепродать в пять концов. Ну да, не все врачи в Израиле говорят по-русски. Но переводчик с улицы больше $50 за полный рабочий день не возьмёт. А у «**** и кота» сопровождение на одну флюорографию стоит $450. И примерно такой же порядок накрутки на каждое телодвижение русского за границей. 8. А если договор с жуликом уже подписан?! Да и **** бы с ним. Совершенно спокойно можно об этом забыть, заключить договор напрямую с той же клиникой и лечиться в ней по счёту, выставленному её бухгалтерией и не умноженному на пять. У **** с котом нет ни легального, ни физического способа помешать процессу. Его договор с клиникой всего лишь гарантирует комиссию (она же откат) за приведённого клиента. Этот договор не ограничивает право клиники лечить клиента напрямую, в случае прямого обращения. Краудфандинг — это страшная сила, но собрать краудфандингом $40.000 на лечение в пять раз легче и быстрей, чем $200.000. Ваше право меня не услышать, но вы не можете запретить меня услышать тем людям, у которых просите деньги. #Ноябрь2015