Чудеса случаются.

От чего Пим обмелел, сказать трудно. Может сама жизнь стала мелкой, а может оттого, что нефтяные пласты оскудели, и воды требовалось все больше и больше. Из Пимского водозабора, что сразу за Горбатым мостом, круглосуточно, ее гнали по трубам и закачивали в скважины, вытесняя нефть. Как бы там ни было, но Пим обмелел, и воды стало не хватать.
Дополнительный водозабор решили строить на р.Ляме. Место выбрали удачно. Огромное, неправильной формы озеро соседствовало с рекой, и разделяла их узенькая полоска берега. Родники и ручьи питали озеро, не давали промерзнуть до дна и погибнуть живности, а каждую весну, в половодье, Ляма, разливаясь, пополняла его свежей водой и рыбой. Для устройства водозабора перемычку, разделяющую озеро и реку взорвали, земснарядом размыли проход и все соединили. В самом глубоком месте поставили две баржи с мощными насосами, из Лянтора к озеру протянули водопроводные трубы и провели электричество, поставили общежитие, подстанцию и подключили свет. Так получился Ляминский водозабор, на котором я и останавливался всякий раз приезжая на рыбалку.
С Лямой и водозабором я познакомился лет восемь тому. В то время там работали, по месяцу вахтой, ребята из Омска, и возглавлял бригаду Василий Александрович. В.А. не был страстным рыбаком, однако держал на озере старенькую "Казанку" и восьмой "Ветерок". Рыбачил В.А. в основном сетями, удочкой редко, а спиннингом - почти никогда. Места вокруг водозабора, в те времена, были дикие, людьми не топтаные; глухари выходили прямо к вагончикам поклевать песочек, а тетеревов на мачтах освещения - как ворон в городском парке. Медведей в окрестных лесах водилось множество, нападать на людей - не нападали, однако, рыбачить при таком соседстве, было жутковато.
Проходили годы, на водозаборе я прижился настолько, что всякий раз ехал туда с удовольствием, считая его почти своим. Вахтовики сначала выделили мне койкоместо, затем комнатку, в которой частенько размещалась вся немногочисленная команда, которую я тащил за собой. Авторитет мой, как рыбака, рос из года в год и, вскорости, про Емельяныча по всей реке, начали ходить легенды как про большого профессионала по крупной щуке. Рыбаки из поселка Горный, что выше по течению, ханты и просто случайные на реке люди частенько подплывали, здоровались, интересовались, что и как, предлагали помощь или просили совета.
Ляму я любил и люблю. Богатая рыбой и зверем, практически не тронутая цивилизацией, дикая и своенравная, пожалуй, самая красивая в Сургутском регионе река, периодически радовала рыбаков по настоящему крупной щукой.
Как-то, в выходной, ближе к вечеру, сидели мы с вахтовиками, закусывали и делились впечатлениями. Три щуки, весом от 11 до 14 килограмм каждая, плюс десяток поменьше являли собой свидетельство очередной удачной рыбалки. Однако, из года в год, заметно меньше ловилось трофейных щук, и далеко не всякая рыбалка заканчивалась так удачно, как сегодня. В разговоре я посетовал на то, что настоящего крупняка в реке стало мало и скоро, его не останется вообще. А жаль. Потому, как я так и не выполнил данное себе обещание найти и поймать самую большую в мире щуку, и тем записаться в книгу рекордов Гиннеса.
Дело происходило в столовой общежития, любезно предоставленной хозяевами в наше распоряжение, В.А. сидел за столом и присутствовал при этом разговоре. Встревал редко, больше молчал, переваривая сказанное. При упоминании о книге рекордов В.А. что-то невнятно промычал, налил себе еще сто, махнул практически одним глотком, закусил и... раскололся.
Оказывается, уже давно, в одной яме обнаружил он крупную щуку, и многие годы пытается ее поймать. Чего только не делал. И сети ставил мощные - прошивает за милую душу; и жерлицы с крючками, что твой якорь - обрывает играючи; даже сидел на берегу в засаде с ружьем, в надежде подстрелить, так как парочку раз видел ее, красавицу, отдыхающую на поверхности, но все без успеха. Щука, по его словам старая, здоровенная, тянет пуда на два - три.
Даже если учесть, что Лексаныч приврал основательно, что-то в этом рассказе заставляло задуматься. На предложение показать, где такое чудище водится В.А. вяло отмахнулся и замолчал. Чувствовалось, что место это он строго держит в секрете и ни за что не продаст. На ночь глядя, в пылу спора, да еще крепко "подогретого", всякое может быть сказано, тому веры нету, но этот разговор я не забыл и не единожды, мысленно, к нему возвращался. Что-то такое, тревожное, не давало просто отмахнуться от сказанного, как от очередной рыбацкой байки. Прошел год.
Дружная, теплая и очень полноводная весна, затопила далеко в округе леса и низины, и только по высоким гривам, сосны и березы стояли сухо. Лист только - только распускался, молодая зелень радостно кучерявила наполненный весенними запахами лес, птица шумно суетились обустраиваясь на короткое лето. Белая рыба разошлась по мелким, прогретым местам, и скоро-скоро должна была нереститься.
Тот раз рыбачили мы целый день. Рыбачили, надо сказать, лениво, больше катались на лодочках, стараясь забраться в самые, что ни на есть, распрекрасные места. Ловилась, в основном, небольшая щучка, весом кило - полтора и окунь. Редко-редко на мелкую вращалку брал язь.
К обеду все разомлели от первого настоящего тепла и буйства природы. Нашли в заливе высокий берег, развели костерок, сварганили ушицу и устроили настоящее "открытие сезона чистой воды". Пополудни отдыхали. Комар доставал не сильно, лежали голые до пояса, дышали весной и загорали. Ветра почти не было. В зеркальной глади залива отражались берущийся зеленью лес, голубое небо и легкий дымок высоких облаков. Среди торчащей из воды молодой поросли то там, то тут появлялись круги от жирующей рыбы, иногда чмокал окунь, и испуганно, серебром, рассыпалась мелочевка.
На завтра предстояло еще рыбачить, погода ожидалась такая же солнечная и теплая, день обещал быть чудесным, и мы решили на сегодня закругляться. Весна не осень, когда день короткий и приходиться рыбачить до сумерек, выкладываясь по полной программе. Спустя час были на водозаборе.
Банька уже раскалилась вовсю и пихтовые веники мокли в кипятке, когда подошел В.А., расспросил об успехах, загадочно подмигнул и кивнул головой, отзывая в сторону. Присели на пенек. В.А. как-то торжественно объявил, что долго мучился, но вчера принял окончательное решение, через месяц уйдет на пенсию, попрощается с водозабором и уедет навсегда в Омск. Затем напомнил давнишний рассказ о крупной щуке и сообщил, что напоследок, в виде дружеского подарка, решил показать мне место, где она водится. Тут недалеко и если есть желание, то можно хоть сейчас.
Желание конечно было. Чтобы не подымать лишнего ажиотажа, я усадил в моторку Лексаныча, Дядю Васю, прихватил на всякий случай надувнушку "Нырок" и вырулил. Петляя по урьям, проскочили озеро почти в другой его конец и забились в ручей. Ручей, берегом обильно порос мелким тальником, осокой и затейливо петлял среди соснового леса, местами мелея совсем, а местами раздаваясь большими и глубокими ямами. Проскочили одну яму, затем вторую. Высокая вода позволяла двигаться еще немного на малом ходу, а затем ручей совсем обмелел.
Яма, которая показалась впереди, казалась едва ли не самой большой и глубокой, из тех, что мы видели. "Казанка" скрипнула днищем и винт намотал старую траву. Мелко. Мы соскочили в воду. До ямы оставалось метров пятьдесят. В.А. скинул "Нырка", встал в надувнушке на колени и медленно греб вперед себя, показывая нам дорогу. Мы побрели мелководьем. Идти было легко, берег твердый, а разлившаяся вода едва достигала середины голени. Наконец подобрались и на выходе ручья из ямы остановились.
Вот это да. Вокруг, подковой, стоял дремучий, заколдованный лес, и лишь по ручью расступался узеньким прогалом. Высоченные кедры, раздвигая в стороны стройные сосны, отливали в голубом небе темной, с синевою зеленью. По нетоптаным, укрытым мхом берегам, подступая близко к воде, свеже зеленел мелкий подлесок. В глубине леса чисто, сумрачно и тихо. Ни пения птиц, ни стука дятлов, только изредка мелькнет полосатым тельцем бурундучок.
Берега образовавшегося озера полого уходили в глубину, в темной и спокойной воде тускло отсвечивал старым золотом прошлогодний лист. Прибитые течением к устью ручья, чернели сломанные ветви осин, плавали обломки топляка.
Мне показалось, что что-то похожее, я уже видел. Такая же темная глубина, такая же тайна. Только там была осень и еще камень, и на камне, свесив пшеничные косы, задумчиво сидела девушка.
- Это и есть та самая яма, - сказал В.А., - подгребая к нам. - Щуку я выпасал вон там, под той корягой, - В.А. указал рукой к противоположному берегу. - И она, голубушка, наверняка еще здесь. Сколько лет уж, а не уходит. Никому я это место не показывал, тебе первому. Мне ее не поймать, здоровенная, чувствую - не управлюсь. А теперь и подавно. Уеду скоро в Омск, кода еще придется сюда заглянуть? Да и фарта рыбацкого нет, сколько раз пытался, все без успеха...
В голосе В.А. звучала неподдельная грусть, и мне стало его, почему-то жаль.
Мы решили обойти яму и пробраться к тому месту, куда указывал Лексаныч. Требовалось рассмотреть все поближе, прикинуть, что к чему, и определиться. Место действительно красивое и загадочное, так что, похоже, я начинал верить в эту сказку.
Дядя Вася решил идти левым берегом, я правым, а В.А. - лодочкой напрямик. Не успели мы сделать и два шага, как вдруг топляк, плававший невдалеке, ожил. Медленно набирая скорость, бревно направилось прямо на Лексаныча, который застыл в лодке в немом изумлении. Такого не ожидал никто. В.А. переменился лицом, что-то крикнул, бросил весла и отчаянно ухватился за веревочные поручни. Я заметил, как побелели косточки на его руках.
Сильный удар снизу в лодку чуть не выбил В.А. в воду. Нос надувнушки смешно подпрыгнул, задрался в небо торчком, и упал обратно, громко шлепнув по воде. Через секунду, за лодкой, в ручье, появился бурун, легкая волна и только тальники разошлись и сомкнулись, указывая путь которым ушла щука.
Все это наваждение длилось, каких ни будь, десяток секунд, но такое запоминается на всю жизнь. На своем веку я переловил спиннингом немало крупных щук и видел их всяких, многие действительно вызывали уважение своими размерами. Уже не удивляюсь щукам в пуд-полтора весом и готов с ними соперничать, но то, что я воочию увидел сейчас, превосходило все ожидания. Судя по всему, сегодняшней, было под сотню лет.*
- Видали, - сказал В.А. торжественным голосом, когда мы, вскоре, сидели на берегу и отмахивались от надоедавших слепней, - я ж говорил! О чудище. Чувствовал, что не верите в такое, не знал, как и доказать, а тут, вот...
С тех пор прошло вон сколько лет. По хорошей погоде, когда остается время после рыбалки, я частенько заглядываю в это заколдованное место. Просто сижу тихонечко на берегу, курю и размышляю о вечном. Хоть и снасть у меня сильная, и умения много, а ни разу я в этой яме не рыбачил. Даже не пытался. Не знаю почему. Наверное, просто не хочется поймать эту щуку, не хочется распрощаться с настоящей мечтой. Даже если поймать и выпустить - нужна ли такая победа?
Пусть остается таким, как был, сотни, а может быть тысячи лет, этот уголок дивной природы, эта неповторимая, чарующая красота. Пусть будет тайна. Вот только долго ли еще...
По свидетельству Л.П.Сабанеева: "Приблизительно можно принять, что у нас в рыбных водах щуке столько лет, сколько фунтов она весит". (1 фунт - 409,5гр.)
"Самая крупная щука из когда-либо пойманных - это историческая щука императора Фридриха II Барбароссы, пущенная им, как значилось на кольце, в 1230 году в одно озеро близ Хейльбронна и вытащенная неводом в 1497 году т.е через 267 лет".
Под Москвой при чистке Царицынских прудов, в конце XYII столетия, была поймана трехаршинная (2м 13см) щука с золотым кольцом в жаберной крышке и с надписью: "Посадил царь Борис Федорович".1 аршин = (16 вершков) = 71,12см.
Автор: Ткачук В.