26 ноября 1941 года отличившейся в боях при обороне Истры 78-й стрелковой дивизии 16-й армии было решено присвоить почётное наименование 9-й гвардейской. В связи с этим, Политуправление Западного фронта направило в штаб этой дивизии группу репортёров: чтоб они пообщались там с офицерами, и написали по случаю присвоения гвардейского звания что-нибудь воодушевлённое и героическое.

В этой группе корреспондентов был и поэт Алексей Александрович Сурков. В годы войны он работал журналистом в газетах «Красная звезда», «Красноармейская правда» и «Боевой натиск».

27 ноября репортёры прибыли в штаб новоиспечённой 9-й гвардейской дивизии, пообщались там с офицерами, после чего решили её заехать на командный пункт 258-го (а теперь 22-го гвардейского) стрелкового полка, находившийся в деревне Кашино.

Случившееся далее стало одним из самых ярких воспоминаний в жизни Алексея Суркова, которым он потом часто делился после войны.

На КП 22-го гвардейского полка они приехали на грузовике. Пообщались. А тем временем немецкие танки, скрытно пройдя лощиной, у деревни Дарны, отрезали командный пункт полка от батальонов.

Корреспонденты оказались запертыми в жёстко обстреливаемом немцами блиндаже командира полка подполковника М.А. Суханова. Народу было много, и, по воспоминаниям Суркова, ему и ещё двоим репортёрам, один из которых был с фотоаппаратом, места в этой землянке не нашлось: они прятались от нещадного миномётного, автоматного и пулемётного огня противника на её ступеньках.

Немцы же засели в двух-трёх уцелевших домах деревни, и обстреливали блиндаж непрерывно: буквально не давая высунуться из него наружу. Быстро темнело.

Начальник штаба полка капитан И.К. Величкин с наступлением темноты сказал: «Что, так и будем прятаться в блиндаже?», переговорил о чём-то с командиром полка, собрал у всех, кого были, гранаты, коротко бросил: «Прикрывайте!» и, затянув потуже ремень на своей телогрейке, вышел из землянки.

Ему удалось подползти к позициям противника в разбитых домах, и забросать их гранатами. Это позволило всем выйти и отступить к речке. Естественно, Величкин ликвидировал не всех гитлеровцев. По льду реки пришлось перебегать под миномётным обстрелом.

Когда были уже в безопасности – в деревне, кажется, Ульянова, начальник инженерной службы полка вдруг сказал Суханову: «Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!»

Ещё ему запомнилось, как, когда они немного освоились на новом месте, начальник штаба полка капитан Величкин – тот самый, который закидал гранатами вражеских автоматчиков, сел есть суп. Две ложки съел и - уронил ложку и уснул. Сказалось сильное напряжение.

Под впечатлением пережитого за этот день под Истрой, поэт написал проникновенное письмо жене Софье, которая жила тогда вместе с их маленькой дочкой Наташей в эвакуации. В нём было 16 стихотворных строк, которые Сурков публиковать не собирался, так как они не вписывались в тогдашний пафосно-героический тренд, и были слишком тихими и лиричными.

Опытный поэт не ошибался: когда появилась на свет песня на эти его стихи, его жёстко раскритиковали за «упаднические» строки «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага». Но народ был другого мнения: песня сразу получила такую огромную популярность, что всем критикам пришлось замолчать.

Всё вышло случайно: в феврале 1942 года в Москву из эвакуации вернулся и зашёл в редакцию композитор Константин Листов. Он спросил, не пишет ли кто военные стихи. Сурков дал ему сочинённые тогда супруге строчки, переписав их начисто – просто чтобы Листов отстал и не мешал работать. Сурков был уверен, что популярной песни из этого лирического стихотворения не выйдет.

Ошибся: песня удалась, её мелодия запоминалась с первого исполнения, а слова попадали красноармейцам в самое сердце.

Незаметно началось триумфальное шествие «Землянки» по фронтам Великой Отечественной. Народ искренне полюбил её за трогательные слова и красивую музыку. А уж если наш народ что-то полюбит – то плевать ему на критиков-идеологов.

С их подачи, «упадническая» строчка была изменена, и стала звучать так: «До тебя мне дойти нелегко – замела все дороги пурга». Но народ это не волновало: песня везде звучала в своём первоначальном варианте сурковском варианте.

Ещё один интересный момент: красноармейцы пели, что в холодной землянке бойца греет любовь «твоя», то есть той девушки, что ждёт солдата дома. Однако автор использовал местоимение «моя» - «от моей любви». Сурков подтвердил: песню поют неверно, он-то другой смысл вкладывал в строки. На это его жена Софья Антоновна ответила, что народ сам поправил поэта.

Спасибо за прочтение! Ставьте лайки, пишите, что думаете в комментариях!

А Вы знаете эту песню?