Поэт и исполнитель ...

"Я знаю, душа начинает заново маяться на земле, как только о её предыдущей жизни все забыли. Души держит на небесах энергия памяти". Александр Башлачёв ...

Александр Башлачев родился 27 мая 1960 года в Череповце. Его отец Николай Башлачев был начальником цеха череповецкого металлургического завода, а мама Нелли Башлачева – преподавателем химии в школе. ...

В период с 1967-го по 1977-й год Александр учился в средней школе Череповца. Классный руководитель Башлачева Роза Молоткова рассказывала: «Саша Башлачев учился в моем классе. А большой был класс, больше сорока человек… Но сразу было заметно, кто он такой. Он был очень подвижный, симпатичный такой, кудрявенький мальчишка. Среди друзей его были Максим Пермяков и Андрей Шульц – такая троица, вожаки в классе. Ребятишки к ним тянулись. Саша был у них коноводом. В то время было модно выпускать альманахи, и я спросила: «Кто согласен выпускать альманах?». «А какой?» – спрашивают. – «Сатирический. Художественный, поэтический – у кого какой талант имеется». «А что в альманахе будет?». «А все!» – отвечаю. Башлачев сразу: «Я могу писать стихи!» И за ним сразу: «И я! и я! Вместе будем стихи писать! Максим будет рисовать». Сразу организована целая редакция. И пошло, и поехало! У нас такие красивые альманахи были. Нигде в дальнейшем я не видела ничего подобного. Когда наш альманах вывешивали, вся школа сбегалась смотреть. Ребята писали про своих товарищей, про друзей, интересные события описывали, соревнования, конкурсы. С таким командиром, как Саша они загорелись быстро. Он хорошо знал силы, способности и возможности своих ребят, он расставлял все по местам, подстраховывал, руководил. И всегда мы в соревнованиях побеждали, из класса в класс. Отношения в классе были просто замечательные – ни раздоров, ни распрей, атмосфера доброжелательная, дружеская. И в этом немалая заслуга вожака – Саши Башлачева. В конце 6-го класса он начал писать какую-то книгу, прозу. Стихи уже, видимо, ему поднадоели, он к этому времени так намастырился, что по любому поводу начинал говорить стихами. Я как-то принесла книгу о технике стихосложения. Читали всем классом, впитывали, обсуждали. Коллективное было творчество! Многие тогда сочиняли стихи, некоторые девочки писали даже лучше Саши. И вот он на прозу переключился… За стремление описывать происходящего его как-то назвали летописцем. Жалко, что ее так и не нашли, летопись ученика девятой школы Александра Башлачева. Говорят, что он ее сам уничтожи – стыдился своего раннего творчества. Саша очень любил читать, поэтому мы сразу нашли с ним общий язык. Читал очень много, приключения обожал. Время от времени я приносила в школу книги, которые сама в детстве читала. «Тиль Уленшпигель» ему страшно нравился! Классику любил. Есенина, Высоцкого – точно. Очень начитанный был мальчик. Уже в 7-ом классе мне заявил, что будет журналистом. А я в то время выписывала серию книг по философии: Монтеня, Секста Эмпирика, Аристотеля. Мишеля Монтеня до сих пор больше всего люблю. Ведь какой человек был! Во время самых разнообразных интриг и дворцовых переворотов не вмешивался ни во что, не служил при дворе, хотя ему многократно предлагали. Независимый был человек, занимался только своим творчеством, хотя были возможности, как сейчас бы сказали, сделать блестящую карьеру. Не помню точно, сама ли предложила или Саша увидел томик и попросил дать домой почитать. «Теперь я понял, Роза Михайловна, в чем заключается нравственность человека – в его независимости!» Он как-то быстро воспринимал все положительное, что в него вкладывали. Все новое в школе он использовал в полной мере, что потом и отразилось в его стихах и песнях. К концу школы у Саши уже гитара появилась, и он начал ее осваивать… Взрослел Саша на моих глазах, взрослел и развивался. В то время, когда товарищи бегали, прыгали и скакали, он читал десятки книг. Сам стал писать очень рано. Он делал попытки не просто писать, но и разобраться в собственной жизни. Никакой он не самородок! Это был умный, образованный, всесторонне развитый человек, очень много работающий над собой в течение всей жизни. Об уровне таланта Саши Башлачева я не берусь судить – время рассудит. Нельзя его с кем-либо сравнивать, у него свой собственный дух. «Ну, что ты, смелей! Нам нужно лететь! А ну – от винта! Все от винта!» запись 1986г, коммуналка у БГ ...

После окончания школы Башлачев пошёл работать на Череповецкий металлургический комбинат художником. Год спустя он оттуда уволился и поступил на факультет журналистики в Уральский государственный университет в Свердловске. В перерывах между учебой он возвращался домой в Череповец, где помогал группе «Рок-Сентябрь» и писал для них тексты песен. «Грибоедовский вальс» - одна из первых песен, написанных и спетых самим Башлачевым в то время. Его первые песни были незамысловаты, и в тот момент в Башлачеве было непросто разглядеть того рок-барда, которому вскоре было суждено стать символом целого направления в музыке 1980-х годов. Мама Александра Нелли Николаевна вспоминала: «Сколько раз я пыталась его уговорить поступать в технический вуз - ни в какую не захотел! Сам решил, что будет получать только гуманитарное образование. Или журналистика, или языки. И к тому, и к другому способности были. Сашины школьные сочинения всегда были среди лучших, о чем бы он ни писал. Язык изучал немецкий, но каким-то образом переводил тексты и с английского, которого почти не знал. После десятого класса за компанию с приятелем поехал в Ленинград поступать на факультет журналистики. Отлично прошел два тура творческого конкурса, а на третий его не допустили, потому что у него не было публикаций. Когда он вернулся из Ленинграда, стал учиться в школе юнкоров при «Коммунисте». Захватил, правда, самый конец курса. И печатать его заметки стали тогда же... Мне кажется, он просто побоялся второй раз поступать в Ленинград. И выбрал Свердловск - там по тем временам была очень сильная школа». ...

Однокурсник Башлачева Виктор Мещеряков рассказывал: «Учился Саша не просто легко — играючи. Я никогда не видел его за учебниками или конспектирующим лекции. Занимался он только в сессии, заимствуя на ночь конспекты (отказать в чем-то ему было невозможно) у старшекурсниц. Близких отношений на курсе у него так и не возникло, хотя со всеми он поддерживал ровные отношения. С 3 курса мне часто приходилось отмазывать его от прогулов (я был старостой). Большую часть учебного года он пропадал в Череповце. К третьему курсу у него явно начали пробиваться бардовские наклонности. На лекциях он писал тексты для своей группы из Череповца «Рок-сентябрь», которая стала лауреатом конкурса среди рок-групп, организованного «Комсомольской правдой». Помню такие песни, как «О, радио», «Батюшка-царь», которые он исполнял сам или в дуэте с Сергеем Нохриным. Были в его репертуаре и песни Высоцкого. С третьего курса мы часто с ним вдвоем выезжали на нашу с женой дачу (к тому времени я уже женился) в Палкино, в 20 км. от Свердловска. И он непременно брал с собой гитару. Проблемы у Саши были связаны в основном с военной кафедрой, занятия на которой у нас начались на 2 семестре 2 курса. С пышной гривой волос ему пришлось распрощаться. Но не это главное. Его угнетала атмосфера солдафонства и казармы. Чтобы как-то компенсировать стресс, он часто на занятиях рисовал комиксы или выводил своим каллиграфическим почерком названия иностранных рок-групп. А «косить» от военки было довольно трудно. Правдами и неправдами он привозил из Череповца очередные медсправки, которые необходимо было подтверждать в студенческой поликлинике. Был случай, когда после летних каникул он отправил телеграмму на адрес военной кафедры (а у нас даже вывески ее не было!) о своей задержке ввиду болезни, за что ему позднее сильно попало. На третьем, кажется, курсе Саша проговорился мне, что в четырехлетнем возрасте его водили к психиатру по причине того, что он в уме перемножал большие цифры и получал правильный результат. Примерно в это же время я начал замечать у него симптомы МДП (маниакально-депрессивный психоз), т.е. резкую смену эйфории и депрессии, что, по-видимому, было следствием его ночного образа жизни, который он тогда вел. Ему как художнику выделили небольшую комнатку в общежитии, возле туалета. Лекции он посещал довольно редко. Бывал только на семинарах, на которых частенько клевал носом. Хотя Саша и был легок в общении и вел себя непосредственно, в свой внутренний мир он не пускал никого. О своих любовных похождениях никому не рассказывал, хотя и не скрывал о своих пассиях. На 3-4 курсах он увлекался Кирьяновой (кажется, Ирой), на последнем курсе — Т. Авасьевой. Его подруги чем-то походили друг на друга своей худощавостью, ниспадавшими русыми волосами и удлиненным овалом лица. Они отдаленно напоминали Николь Кидман в молодости. Саша снисходительно в шутку называл меня тихим диссидентом из-за моей склонности «дразнить гусей» политическими анекдотами, читкой полузапрещенной литературы типа «писем к другу» С. Аллилуевой или известного письма Ф. Роскольникова Сталину. Часто я давал ему читать свои выписки из книг. Но особого восторга от их прочтения я не замечал. Он был абсолютно аполитичен. Из преподавателей он больше всего уважал В.В. Кельника, который читал курс зарубежной журналистики. Начиная с 3 курса он писал курсовые, а затем и диплом только у В. Кельника. Наиболее близкие отношение у Саши сложились с Женей Пучковым (он учился на курс старше нас) и с Сергеем Нохриным (учился курсом младше). Женя был сыном главного прокурора Орска. С ним Саша последние два курса проживал в полуподвале знаменитого сейчас дома Агафурова. Кстати, именем купца Агафурова называется областная психбольница, что находится под Екатеринбургом: Агафуровские дачи. Свой полуподвал они, кажется, не топили — там всегда было холодно и сыро. И ужасно запущено. Смерть Пучкова осенью 1987 года, я думаю, была одной из причин гибели Башлачева. Между ними существовала какая-то мистическая духовная связь. Летом 1983 года перед Шуриком замаячила реальная возможность попасть на год в армию после того, как он ушел в самоволку накануне присяги. Моя теща, Фаина Михайловна в то время работа психотерапевтом в кировском военкомате. Она сделала Саше справку с диагнозом циклотемия (резкая смена настроения, депрессия), что освободило его от прохождения сборов. Кстати, теща до сих пор гордится тем, что Шурик во время написания диплома целый месяц спал на ее кровати. Последний раз я виделся с Сашей в середине декабря 1986, когда он почти на месяц приезжал в Свердловск по случаю рождения своего сына Вани. Он был на нашей квартире, где исполнял знаменитые свои песни. Мои дети (старшему тогда было 5 лет) до сих пор помнят маленькие колокольчики на его правой руке. В двадцатых числах декабря я уговорил Сашу дать домашний концерт на квартире моих друзей. Нас было человек десять, в том числе известный теперь екатеринбургский поэт и писатель Игорь Сахновский. У него есть стихи, посвященные смерти Башлачева, в его поэтическом сборнике (есть в интернете). Тогда же Саша показал мне свой паспорт, где на обороте обложки были нарисованы рукой А. Пугачевой сердце и капля крови…» ...

Окончив учебу в университете, Башлачев вернулся в Череповец и устроился на работу корреспондентом в газету «Коммунист», попав в партийный отдел. Нелли Николаевна рассказывала: «Мучился ужасно. Не лежала у него душа к этим комсомольским ударным стройкам и молодежным бригадам. Видимо, существовало четкое разделение на темы, потому что ни шагу в сторону не давали ступить. А Саша хотел работать в отделе культуры или в отделе писем, которым заведовала тогда Людмила Мамченко. У них были отличные отношения, он там и практику проходил...» Помимо написания идейно выдержанных статей Саша начал вести свою рубрику «Семь нот в блокнот» на молодежной странице «Горизонт». Это была по тем временам очень авангардная рубрика, в которой он написал аналитическую статью о проблемах группы «Рок-Сентябрь», рассказал об участниках второго фестиваля ленинградского рок-клуба и предлагал создать музыкальный центр, где могли бы репетировать и выступать рок-музыканты. ...

Позже вокалист рок-группы «Рок-сентябрь» Олег Хакман рассказывал: «Башлачев был у нас очень шикарным поэтом. Все были довольны. Мы песни уже свои записали. Саню же никто не знал. Что такое поэт группы? Никто же не знает что это такое. Меня там с бас-гитарой, Славку…. Это понятно. А что там стихи? А потом только, по прошествии времени… Саня Башлачев — поэт. Мы звезды. Саню на руках, помню, в день рождения в зал несли. Он был именно тем поэтом — фирменным, настоящим. А то, что он уже делал потом с гитарой там уже взаправду… «С дерьма давай вылезать, Олега! Все это хрень! Давай что-нибудь делать». Шевчук — та же самая болезнь. Почему они снюхались с ним здесь? Саня же идейный тоже. У него же в голове черт знает что. Ему эти хиты написать ерунда была. Для него это вообще не главное было. Хотя эти хиты по всей России знают. «Эй, помогите! мне очень трудно одному…» — гений написал! Сейчас я думаю, что Башлачев гений. Слова, послушай слова: Дождь все дороги заливает, Небо как будто решето. Мой островок остался с краю И не плывет сюда никто. Где вы, друзья? Что стало с вами В мире, затихшем как во сне? Только прощальными гудками Ваш телефон ответил мне. Эй, помогите! Мне очень трудно одному. Эй, вы поймите то, Что и сам я не пойму. Это гений. Не в смысле: поэт-гений, а он гений по сути. Он время опережал. Он придумал, сказал мне: «Олега, давай сделаем алфавит». С такой интонацией придумать алфавит мог только Башлачев. Игра интонации. Он чувствовал вот это все — слово, слог, интонации — это же очень важно для поэта. И сейчас уже Башлачева вспомнили. Хотя, в принципе, его не видели, не знали, никто его не воспринимал. Парадокс заключается в том, что жизнь расставляет все на свои места во времени. Я теперь понимаю, почему Саша сгорел-то. В общем — то он тоже не человек мегаполиса. Он добрый нормальный человек, который думал, можно сказать, сидя у себя там, на Энгельса 61. Он видел больше и знал больше, он был очень умным талантливым человеком. Он видел, он знал все. Он эту жизнь, которой сейчас мы живем, он ее знал, он ее чувствовал уже. Я сейчас пою эти песни и они, будто написаны вот-вот, только что. А уже 20 лет прошло. Вот на чем, я считаю, надо заострить внимание. Потому что мы не можем сами себя оценить. Для людей Башлачев — это ностальгия, в первую очередь. Потому что это был «Рок-сентябрь», и без Башлачева его нет. И может быть без «Рок — сентября» Башлачева нет, потому что он впитал в себя это все, потому что для него, это период был такой стартовый, площадка такая — Дом Культуры». ...

В 1984 году Башлачев уволился из редакции газеты «Коммунист», и в том же году поехал на питерский рок-фестиваль, а позже, находясь в гостях у своего друга Леонида Парфёнова, познакомился с музыкальным критиком и журналистом Артемием Троицким. Башлачев спел несколько песен, одна из которых была «Время Колокольчиков», и Троицкий предложил Башлачеву переехать в столицу. Через несколько недель Александр воспользовался советом, приехал в Москву, где Троицкий каждый вечер водил его к кому-нибудь в гости, непременно давая возможность Башлачеву исполнять свои песни. ...

Чутье на подвело Троицкого. Песни Башлачева слушатели приняли с восторгом, он играл квартирники и в Москве, и в Ленинграде, и в Сибири, и в средней Азии, написав много песен в этих поездках. Пик его творчества пришелся на 1985 год, в течение которого были написаны песни «Ванюша», «Посошок», «Егоркина Былина», «На Жизнь Поэтов», «Абсолютный Вахтер» и «Случай в Сибири». Сам Башлачев говорил, что песни его просто «осеняли», а смысл некоторых строчек он разгадывал спустя месяцы. Все эти произведения в исполнении Башлачева производили на слушателей неизгладимое впечатление. Так, например, былина «Ванюша» приводила слушателей в ступор, показывая вывернутую наизнанку русскую душу со всеми ее противоречиями, рваными краями, уродством и красотой. Башлачев забывал обо всем, когда пел «Ванюшу», а слушатели, очнувшись с последним аккордом, обычно замечали, что гитара была в брызгах крови, так как Башлачев разбивал себе пальцы, добиваясь того, чтобы у слушателей стояли слезы в глазах, и было ощущение исповеди в сердце. ...

Именно благодаря записям с этих концертов песни Башлачева стали известны широкому кругу слушателей. Сам Башлачев сделал лишь одну студийную запись альбома «Вечный пост» в 1986 году на даче у Александра Липницкого на Николиной горе, но уничтожил впоследствии оригинал из-за того, что был недоволен результатом. Однако у Липницкого сохранилась копия этой записи, и позже она была издана на кассетах и компактдисках. ...

Борис Гребенщиков рассказывал: «Первое впечатление Башлачев произвел очень сильное. Столкновение с человеком, в котором от природы есть дар и который умеет им пользоваться производит впечатление, будто заглянул в печку горящую. Этот внутренний жар, захлебывающийся поток всегда действует сильно на кого бы то ни было, не может не действовать. Этот самый дар, Божий дар, есть у всех, просто один из ста тысяч доводит его до ума. Башлачев его почти доводил, хотя он так и не смог с ним, по-моему, технически до конца справиться. Все забывают, когда говорят, какой он был великий, что он так и не сумел ритмически себя окантовать – так, чтобы его можно было записать на студии, на хорошую аппаратуру. Его поток очень клокочущий, очень неровный. Он принципиально был непрофессионалом. У Липницкого, например, сидел несколько месяцев, пытался записать что-то, но так и не получилось. Вернее, что-то получилось, но не то, не совсем то... Потому что, когда он ровный, он сам себе неинтересен. Вот оттого он уникальной был фигурой, не вписывался даже в те рамки, в которых творил, он все равно из них вылезал. И слушать его я, честно говоря, много не мог...» В марте 1985 года состоялось первое публичное выступление Башлачева в Ленинграде, во время которого он вместе с Юрием Шевчуком спел несколько песен на неофициальном концерте в зале медицинского училища. Запись этого концерта была позже издана в 1995 году фирмой Manchester Files под названием «Кочегарка». В том же 1985 году на студии Алексея Вишни в Ленинграде Башлачев записал альбом «Третья столица», а через год окончательно выбрал Ленинград местом жительства, где вступил в местный рок-клуб, участвовал в устном выпуске журнала «Рокси» и работал в известной всем поклонникам рок-музыки котельной «Камчатка». Башлачев носил на шее три колокольчика. Характерный звук, который слышится на большинстве его записей — также звук колокольчиков на браслете, надевавшемся Башлачевым, когда он исполнял свои песни под гитару. ...

В течение январь 1986 года были сделаны две записи песен Башлачева, впоследствии рассматриваемые издателями как студийные - запись на домашней студии А.Агеева и запись концерта в Театре на Таганке. В мае 1986 года в Череповце была написана последняя из сохранившихся песен под названием «Вишня». ...

В начале 1987 года Башлачёв дал несколько квартирных концертов, а в период с марта по май снялся в документальном фильме «Рок» Алексея Учителя. Но в процессе съёмок неожиданно отказался от своей роли, и из фильма были вырезаны кадры с его участием. Но позже в картину вошли некоторые кадры, снятые во время выступления Башлачёва на пятом рок-фестивале, на котором Башлачёв получил приз «Надежда». После этого Башлачев появился на фестивале в подмосковной Черноголовке, и принял участие в работе над фильмом Петра Солдатенкова «Барды проходных дворов». Однако и в этот раз Башлачев по неизвестным причинам в последний момент снова передумал сниматься. А в августе Александр написал свою последнюю песню, которая не сохранилась, как не удалась и попытка профессиональной записи песен Башлачева для выхода пластинки в ленинградском отделении фирмы «Мелодия». ...

Алексей Дидуров рассказывал: «Он появился у меня в коммуналке в Столешниковом за год до взрывного 1985-го Позвонил Артем Троицкий главный акушер отечественного рока «Хочу привести к тебе феноменального парня из Череповца он знает твои песни, хочет показать свои». Услышав песни Башлачева я понял, что нужно что то делать. Обзвонил с Темой всех знакомых на радио и на «телеке», все квартирные тусовки - и с организацией домашних концертов долго не задержались. С массмедиа все оказалось сложнее. Сегодня, удивляясь количеству превосходных степеней и величального пафоса в оценках башлачевского творчества, я вспоминаю белое от гнева и душевной боли Саши, но лицо и наивно округленные глаза с немым вопросом, на который я давал ответ банальный и бесполезный: «Саша, они тебя просто боятся, ведь если они позволят джинну Башлачева вырваться из бутылки, им самим придется собирать на пропитание бутылки по подъездам, поскольку ты тогда подымешь планку художественного качества на такую высоту, какую ни им самим, ни им подобным из ихней банды не взять!» Саша хрипло похохатывал - голос был перманентно сорван на бесчисленных, бесконечных выступлениях по столичным тусовкам. Метафора с собиранием бутылок срабатывала лекарственно, так как мы с Сашей частенько именно этим популярным в нашем кругу видом трудовой деятельности снискивали хлеб насущный в его заезды. Лишь потом я понял, что любое лекарство нужно менять со временем, человек к нему привыкает, и оно перестает лечить. И более всего - при попытках лечить словом мастеров оного Господи, он же сам делал со словом что хотел! Многие каскады рифмовки на строфу, многострунная звукопись, о содержании обжигающем я уже не говорю - после концертов Саши люди ощущали себя опаленными духовной лавой творения башлачевского мира. Мира нашего, но объясненного, проясненного и предъявленного нам, как слепящее до слез судящее зеркало. Тогда, когда Саша был жив, я несколько раз пересказывал ему свой разговор с Окуджавой, в конце которого Булат Шалвович сказал: «Леша, у вас будет опубликовано все, нужно только постараться до этого дожить». Саша не дожил - не хватило сил стараться, они ушли в песни». ...

В последний год своей жизни Башлачев явно испытывал внутренний кризис, причины которого остались неясны. Возможно, это была неадекватность восприятия окружающей действительности. Он совершал неоднократные попытки самоубийства, одна из которых произошла накануне пятого рок-фестиваля. В начале 1988 года Башлачев дал несколько концертов в Москве и запланировал новые выступления, но концерт на квартире Марины Тимашевой 29 января 1988 года оказался его последним выступлением. 17 февраля 1988 года Александр Башлачёв после возвращения в Петербург покончил с собой, выбросившись с девятого этажа квартиры на проспекте Кузнецова. Позднее в том же году родился его сын Егор. Башлачев оставил потомкам совершенно уникальное наследие. За короткий промежуток времени он создал более шестидесяти песен, на формирование стиля которых и его поэтического языка, повлияла песенная поэзия Высоцкого и Галича, песни Гребенщикова и Науменко, поэтические эксперименты начала века и древнерусская эпическая поэзия. Башлачев создал свой собственный художественный мир, влияние которого, в свою очередь, заметно во многих песнях групп «Алиса», «Кино», «Калинов мост» и многих других рок-коллективов. ...

Константин Кинчев рассказывал: «Я познакомился с Башлачевым прежде того, как увидел его вживую. Ко мне попали записи квартирных концертов, и не побоюсь этого слова, потрясли – так это было мощно, неожиданно и самое главное – высокохудожественно, если говорить о слове. А познакомились мы в мае 1985 года. Я слышал его записи, а он увидел меня на рок-клубовском фестивале. Он позвонил после фестиваля, а я уже знал кто он, и с радостью откликнулся на предложение просто пообщаться. Он приехал ко мне в гости, мы распили с ним много бутылок вина, ходили несколько раз в магазин. Мы здорово пообщались, посидели, попели песен. Потом он пригласил меня на день рождения, и там уже мы поближе познакомились, по-человечески. Это было на юго-западе у Жени Каменецкой. Задерий был, Фирсов… Потом у Фирсова зависали пару суток. Саня тогда пел и пел… И это был такой восторг! Просто лились из него – эта сила и любовь. Глаза лучились, фикса сверкала! Непередаваемые ощущения… Саня мне дал, вообще, очень много. Я тогда к слову относился так: «что бог на душу положит», а благодаря Башлачеву стал более ответственным и бережным. Посмотрев, как он работает над песнями, я понял, что любой человек, пишущий песни, должен отвечать за свои слова и не зазорно над этими словами, в принципе, и поработать. Замечательно, когда существует импульс и его можно зафиксировать на бумаге, но потом его нужно обязательно поправить, подравнять, сделать более четким. Этим Башлачев и занимался. Это я в меру своего скудного, по сравнению с Башлачевым, таланта почерпнул и, как умею, пытаюсь до этих вершин докарабкаться. Планку он всем поставил, будь здоров. Человек у тебя живет, показывает свои тетрадки, показывает формулу написания – какое слово за какое цепляется. Целая структура у него была разработанна, и здесь технологии очень много. Ведь каждое слово должно вытекать одно из другого, подчеркивая и подкрепляя его, слова превращаются в предложение, которое стимулирует рождение следующего предложения, состоящего из таких же слов. И он чертил графики и схему, стрелочки рисовал, как одно слово с другим должно соотноситься. Не в рифме дело, а должно соотноситься именно смыслово. И стилистически как они должны завязываться и, соответственно, начинать играть благодаря этой огранке, гореть, как бриллианты. Да, он так работал. Он научил меня шлифовать и заниматься огранкой. То есть, конечно, он меня не учил, мне просто было интересно, и он мне рассказывал, как он работает над текстами. Я именно этим интересовался, и он делился, как ученик-отличник за партой руки не ставил, давал списывать мне, двоечнику. Пожалуйста... Осознание его уровня пришло как бы «от противного», я это еще на записях понял. Мне на записях попадались и песни Юры Наумова, к примеру, но здесь было по-другому. К Юре Наумову я относился как к равному, а Башлачева сразу воспринял, как учителя. Он меня пронзил при первом прослушивании записи какого-то квартирника. В первый день, когда мы вот так у меня на Щелчке посидели, я помню очень хорошо, у меня была написана «Иди ко мне». Он меня, кстати, поправил, подсказал, что надо именно «иди» петь. У меня там было по-другому… И «Мое поколение» было написано так же. А у него в ту пору, в мае 1985 года, был написан «Посошок». Он мне его спел как песню, которую только-только написал. Я и Насте говорил, что слышал «Посошок» в мае. Она же его атрибутировала осенью 85-ого. Он его не пел на концертах. Не знаю, работал над ним, наверное. Просто был импульс, захотелось поделиться, а потом он просто работал над текстом. Песня написана, а он ее лопатил и чистил, чистил, чистил… Как настоящий поэт трудился…» ...

В 1991 году издательство «Новый Геликон» выпустило собрание песен и стихов Башлачева «Посошок», а с 1989 года были изданы несколько десятков пластинок, кассет и компакт-дисков с концертными записями Башлачева, чье творчество стало одним из наиболее значительных явлений в отечественной рок-музыке. В его многослойных, полных неожиданных ассоциаций, парадоксального юмора и виртуозной игры словами, смелых рифм и сложных размеров стихах-песнях причудливо переплелись архаика и современность, былинные сюжеты и реалии рок-бытия, откровенное скоморошество и высокая трагедия. Борис Гребенщиков рассказывал: «Мне кажется, он взял больше, чем уже мог вытащить, и надорвался. Московская интеллигенция подняла его на щит и с криком понесла. Не надо было это делать. Очень сложно чувствовать себя гением, когда ты еще совсем молодой человек. И вот ему говорят, что он гений, а он еще не успел свои ноги найти, не успел материал переварить. Если бы он больше знал, ни хрена бы он из окна не выкинулся. По-моему, его подвело то, что от него ждали очень многого. А он полгода или больше, год – сухой, ничего из него не выжать. Это страшно, я знаю по себе. Это страшно… Но мне-то, простите, за пятьдесят, я могу с этим жить, потому что знаю, что это пройдет, а он-то этого не мог знать в свои двадцать семь лет…» ...

Александр Башлачев похоронен в Санкт-Петербурге на Ковалевском кладбище. ...

Об Александре Башлачеве был снят документальный фильм «Смертельный полет». ...

27 мая 1960 года – 17 февраля 1988 года ... #АлександрБашлачёв