18+

Лет пять назад, когда я была воинствующей феминисткой, я активно выступала против любых попыток натянуть глаз на жопу, лицо на коленку и все лишнее завязать бантиком на затылке. У нас это называлось «бьюти практиками» и страшно осуждалось, как потворству патриархату.
Противостоять патриархату, решительно не делая пластические операции, когда тебе 25 лет, а в кармане 15 рублей, вообще хорошо и очень удобно.
Меня правда искренне возмущало, что женщины вынуждены рисковать своим здоровьем и тратить кучу денег для того, чтобы продолжать сексуально интересовать мужчин. При этом мужчины хорошо если носки свежие на свидание наденут.
Но вот мне 32, и я впервые оказалась в кресле косметолога.
Ну как оказалась.
Я поехала к подруге в Хуахин (это такой прибрежный тайский городок для богатых и скучных), бродила по торговым центрам и кофейням, пока она работает, составляла себе планы до конца года и вообще, как могла изображала светскую если не львицу, то хотя бы коалу.
И случайно забрела в клинику.
Вообще Таиланд славится не только теми операциями, о которых вы сейчас все подумали, а вообще любыми. Пластика в Азии — это примерно такая же обыденность как стоматология в европейских странах. Пластических операций не стесняются, это совершенно нормально — всем офисом поздравить коллегу с долгожданной подтяжкой каких-нибудь частей тела или морды, их делают поголовно все и очень удивляются, когда узнают, что мой пятый размер груди — это феномен природный, а не рукотворный.
Соответственно, и клиники тут на каждом шагу.
Резать я себе ничего не хотела, а вот узнать, какие существуют процедуры по минимизации мешков под глазами, было интересно.
Я зашла в помещение, пестрящее цветочками, иероглифами и картинками с анимешными девочками. Меня встретили две тайки, от этих самых девочек не отличимые. Я начала сбивчиво рассказывать им про свою печаль, мол, в двадцать лет я как-то раз не выспалась однажды лет так на семь, и теперь у меня такой вид, будто я готова расчленить любого встречного за лишние пять часов сна. Даже если я сплю прямо в этот момент.
Девочки внимательно выслушали, покивали головой, переглянулись и убежали куда-то в подсобку.
Вернулись с телефоном, на котором открыли гугл переводчик и вбили вопрос «чего мадам сегодня желает?»
Я обвела помещение глазами.
— Вы никто не говорите по-английски?
Девочки снова переглянулись и протянули телефон мне еще раз. «Чего мадам желает?»
«Так», — говорю я уже по-русски, ибо какая на хрен разница. «А у вас есть какой-то каталог или прайс с картинками?» И показываю руками, мол, листаю толстый фолиант. Девочки радостно закивали и побежали за папочками. Передо мной образовались 5 увесистых томов, в которых я ждала иллюстрированную историю чудесных преобразований.
В папочках оказались рекламные проспекты сплошь на тайском языке, а вместо фотографий на каждой странице были нарисованы забавные зверушки и цветочки.
— Так, блядь, — подумала я вслух, после чего повернулась к девочкам. — Солнышки вы мои азиатские, вот смотрите на тетю, она вам пантомиму покажет.
Девочки заинтересовано примолкли. Я показала себе на лицо. Изобразила руками круги, потом зевнула и положила голову на руки, притворилась спящей. «Проснулась» и снова обвела глаза пальцами. Подергала себя за одутлое веко для надежности.
— Так бы сразу и сказала! — образовались девочки. — Вот теперь все понятно! Мы знаем, чего вам надо!
Они быстро нашли нужную папочку, отлистали до искомой страницы. На странице была куча закорючек и нарисованы панды.
— Серьезно, — говорю, — панда?
Девочки энергично закивали.
— И сколько же у вас стоит превратить панду обратно в примата?
Девочки о чем-то весело затараторили, потом начали кому-то звонить в вотсап. В вотсапе появилось новое действующее лицо. К моему удивлению, лицо заговорило на чистейшем английском.
— Здравствуйте, мы очень рады, что вы обратились к нам, я уже по видеосвязи вижу, что вы и так прекрасна во всех отношениях, но мы готовы помочь вам подчеркнуть вашу невероятную красоту и молодость.
— Зашибись, а давайте ближе к делу, а то у нас с красотой и молодостью скоро пенсия наступит. Сколько стоит у вас на этом юном и свежем, как майская роза, лице убрать мешки и синяки под глазами?
— Вам бы к доктору…
— Ась?
— Ну к нашему консультирующему врачу. Она проверит состояние вашей кожи и предложит оптимальный путь решения вашей проблемы.
— Окей. А доктор ваш по-английски разговаривает?
— Ну… скажем так, достаточно, чтобы вас проконсультировать.
— Ну ок. Когда можно увидеть этого прекрасного человека?
— Минут через 20 устроит?
— Ваще говно вопрос.
Я уселась пить кофий и смотреть как в инстаграме кошечки прыгают через стаканчики.
Через полчаса появилась доктор. Двухметровый тайский транссексуал в розовом халатике с блондинистым конским хвостиком на затылке.
— Мадам Тамара-кааа? — пробасила моя фея.
Я кивнула, и мы скрылись в кабинете.
Меня пощупали за лицо (за мое молодое и прекрасное лицо), поцокали языком, потянули за веко и вынесли вердикт — надо колоть. Слово «инжекшн» фея знала, а вот объяснить, с чем именно инжекшн, уже не смогла. На пальцах показали, что если вколоть эту дрянь, то эффект продлится аж год, на мой вопрос о том, бывают ли аллергии и как часто от всего этого компота у людей лицо стекает в декольте, мне отрицательно помахали головой.
А сколько, говорю, стоит, чудо заварка ваша? Мне говорят: есть одна, настоянная в Штатах, она подороже — от 30к, есть корейская подешевле…
Я отшатнулась от таких цен. Я, говорю, мож попозже зайду, мне теперь к стоматологу надо, челюсть от вас выпавшую обратно прикручивать.
Фея понимающе кивнула.
Я собралась уходить, но замешкалась.
— Раз уж я к вам пришла, — говорю, — давайте вы меня добьете. А вот у меня тут под подбородком, — оттягиваю кожу на шее, а потом аккуратно собираю все свои подбородки в гармошку, — вот тут видите, шо творится. Мож у вас и для этого есть какое снадобье чудное?
— А что у вас там? — притворяется, что не видит ничего ужасного, трансвестит.
— Ну вот тут вот видите вот эта штучка, ну вот эта вещь……
— Вы имеете ввиду ЖИР?
— Блядь, да.
— А ну это надо вот эту херню за семь вколоть, и будет хорошо.
— Фигасе у вас ценовая политика. То есть глаза колоть тридцадку, а шею — всего семь?
— Не ну мы можем и глаза обколоть на 13.
— В смысле? Тока что тридцать было.
— Это американской байдой, а я ж говорила, есть еще корейская. Вот она дешевле. Все про все 13 тыщ.
Я зависла. Мысленно представила среднестатистическое американское лицо и среднестатистическое корейское. Решила, что если уж творить хуйню в своей жизни, то творить до конца.
Лан, говорю. Давай, коли своей корейской фигней. Хуже уже все равно не будет.
Меня привели в процедурный кабинет и положили на модное кресло-кушетку. Вокруг меня начали кружить тайские девочки, как грифы над павшей ланью. Что-то мяукали друг другу на тайском.
Одна достала какой-то тюбик и шпатель. Привычным жестом нанесла какую-то байду из тюбика на тот самый шпатель и стала тщательно шпаклевать мне морду.
«Вот это высокие технологии, — думала я, — вот это здорово придумано. Вместо того чтобы каждое утро мучиться и наносить тональники-хайлайтеры и какую там еще чушь напридумывали, можно ж просто взять гипса какого-нибудь и поверх старого изношенного лица просто вылепить себе новое. Нецелованное».
Оказалось, что штукатурка была не для красоты, а для облегчения страданий. В штукатурке содержался лидокаин. Сидеть в ней предполагалось сорок минут…
Вы когда-нибудь тыкались мордою в прорубь? Вот примерно такие же ощущения, только без водки. С возрастом как-то привыкаешь творить разного рода дичь совершенно на трезвую голову.
Через сорок минут, когда все, что ниже переносицы, плотно задубело, в кабинет впорхнула моя трансгендерная фея.
«Хау ар ю-каааа?» — пропела фея басом и, не дождавшись ответа, принялась распаковывать иглы.
«Господи, Тамара, ты серьезно сейчас заплатила уйму денег за то, чтобы тебе под глаза иголки засовывали? Ты, матушка, у нас совсем из ума выжила, да?» — думала я, бешено вращая глазами.
Фея подошла к креслу, я крепко зажмурилась, и экзекуция началась.
Я понятия не имею, что она там творила, но больно действительно не было. Было омерзительно, противно, страшно, тягуче-неприятно. Но не больно. Просто весь спектр отвратительных ощущений, кроме боли.
Длилось это минут пять. Более длительные минуты я переживала только в школе, когда домашка не сделана, учебник никто не открывал с неделю, а учительница задумчиво водит пальцем по журналу, произнося почти на распев «а отвечааааать сегодня буууууудет…»
Наконец фея отстала от моего правого глаза и принялась за левый. К моему удивлению, на левой стороне физиомордии ощущений не было вообще никаких. Я даже глаза открыла. Господи, в меня тычут иглами, а я сижу и разглядываю стеночку. С этим номером можно в цирке выступать.
Фея оторвалась от левого глаза и задумчиво взглянула на то, что осталось от моего лица после ее трудов.
— Хм… — сказала фея.
«Маза фака шит! — подумала я, — что значит это «хм»? Это хорошее «хм» или плохое «хм»? Что именно она имеет в виду? Это «хм» лечится по страховке? И как оформить страховку задним числом? Или теперь это «хм» со мной вообще навсегда?»
Фея прищурилась и снова принялась за правый глаз. Мои идеи о том, что левый глаз ничего не чувствовал, потому что лидокаин лучше взялся, разбились в прах. Нет, просто действительно правая часть Тамары оказалась более чувствительной.
Фея наконец завершила.
Мне протянули зеркало.
Я задержала дыхание.
Я ожидала чего угодно: гладкого как коленка лица, огромных гематом, кровавых подтеков, глаз, перенесенных на место носа, и носа на подбородке. Я ожидала всего. Кроме того, что я увидела.
В зеркале было мое лицо. Совершенно мое и никак не изменившееся. Со всей мимикой и даже небольшими морщинками, мимическими складками и прочими показателями человеческой жизни.
Но лицо это последний раз отображалось в зеркале три года назад.
До всей ебанины с Индией, Амитом, резортом, фондом, деньгами, чертом в ступе. До пандемии, войны, беды, чумы и скачущих конкуром всадников апокалипсиса.
Мое лицо взяли и отмотали на три года назад. Весь ужас последних лет просто испарился, воспоминания истончились, как сон по утру, когда ощущения его некой значимости еще остались, а вот подробности и сам сюжет целиком исчезли, и, как бы память не пыталась цепляться за призрачные куски, поймать ничего не получается.
— Ну нихуя ж себе! — сказала я вслух.
— What? — переспросила фея.
— That’s a fucking magic, — промямлила я.
Фея рассмеялась и начала хлопать в ладоши
— Харри Поттер-кааа! — тычет в себя наманикюренным пальцем. — Ай эм Харри Поттер!!
В общем, кажется, дождалась я своего письма из Хогвартса. Тут и маховик времени, и трансфигурация в полный рост. И совы не то, чем кажутся, и кадыки у красавиц все же лучше проверять.
Я в полнейшем шоке стекла с кресла.
— Ну что, шею будем?
— Чего будем?
— Ну, колоть. От жира.
Я поняла, что из клиники лучше тикать, пока не поздно, а то через полчаса я вообще перестану совпадать с фотками в паспорте.
— Не, — говорю, — не будем.
— А что так? Я те и скидку сделаю.
— Не, пасиб. Вы мне уже и так стока скинули, что мне теперь все это переваривать еще пару месяцев.
Фея пожала плечами и начала убирать инструменты.
Тридцатидвухлетняя Тамара с двадцатидевятилетним лицом прошли к кассе. Заплатили за разрыв временно-пространственной материи тринадцать тысяч бат и медленно побрели к байку. Домой я ехала со скоростью 30 километров в час.
Вообще я осознала, как люди подсаживаются на разного рода пластику и прочие модификации себя. Дело не в красоте и сексуальности, хуй-то с ними. Еще никто не становился более или менее желанным в зависимости от формы носа. Секс он вообще не про это. Как и красота.
Дело в ощущении невероятной власти и контроля над жизнью.
У меня пятый год на руке красуется напоминалка — татуировка в два слова «ошибаться можно». Уже на себе выбила, а запомнить все не получается. А тем более поверить.
А тут хоба — и оказалось, что правда можно.
Проебанные деньги заработать обратно, пошатнувшееся здоровье подлечить, психику залатать. Даже лицо — и то можно аккуратно ластиком подправить. И просто вернуться туда, откуда начинал.
Хреновая попытка была, не вышло. Окей, возвращаемся на пару шагов назад и переигрываем. В жизни вообще нет ничего фатального окромя смерти. А пока жив — все возможно. Не получилось — пробуй снова. Хакуна матата во все края.
Мне кажется, что для осознания того, что время и правда поворачивается назад, вперед и иногда немножко в бок по желанию, не обязательно колоть себе что-то в лицо, или вшивать какие-то нити, или еще чего-то делать эдакое. Может просто вернуться в тот город, где все начиналось и все было хорошо. Или кеды купить такие же, как тогда. Ну привязать себя чем-то к той точке, когда все еще не пошло наперекосяк. Отмотаться как VHS кассета и все начать сначала.
И теперь все сделать иначе.
Может, тоже не совсем правильно, но иначе.
Может, тоже наошибаться выше крыши, но теперь не повторять старые ошибки, а наделать новых.
Это не страшно.
Ведь ошибаться, как оказалось, и правда можно.
✍️Диана Удовиченко