ПОБЕГ

Алкоголик Сивашев проснулся часа в три ночи от острого желания освободиться от излишков жидкости в свое организме. Охая от головной боли, он сполз с дивана и прорысил к туалету. Однако там, где положено было быть атрибуту его мужской принадлежности, было неожиданно пусто.
С перепугу забыв, зачем пришёл, Сивашев, придерживая спущенные штаны, устремился в прихожую. Там он встал перед запыленным зеркалом и впился глазами в своё отражение. Да, так и есть, в промежности у него было пусто. Выглядело это так нелепо и страшно, что Сивашев потихоньку заскулил от ужаса.
Но… Но где же? Вчера ещё всё было на месте, это Сивашев помнил точно. Ведь после того, как выпроводил своих крепко захмелевших приятелей Жорку и Аркашку, он также ходил в туалет, и был в полном комплекте. Что же случилось за ночь? Куда девался его (ну, пусть будет – Дружок)? Не отрезал же ему его какой-то злодей, пока он спал? Но нет, тогда он бы уже умер от боли и кровопотери. А может, Дружок того… сам как-то отвалился?
Сивашев уже не знал, что и думать, когда его панические и горестные размышления прервали чьи-то тихие всхлипывания. Причём плач этот проник в его голову не снаружи, а как бы зародился изнутри. Более того, Сивашев даже понял, откуда доносятся всхлипывания. Он присел на корточки и запустил руку под обувную этажерку. Пальцы его нащупали сначала один из его вездесущих скомканных носков, потом что-то маленькое и явно живое, тёплое. Сивашев выгреб "это что-то" из-под этажерки, и это был он, его Дружок!
Сивашев осторожно положил его на ладошку, сдул пылинки и ласково погладил, как котенка:
– Уфф! Нашёлся!
И тут между Дружком и его бывшим хозяином состоялся, можно сказать, исторический диалог. Причем, голосовой – со стороны Сивашева, и телепатический со стороны его собеседника.
– Ты как тут оказался? – спросил Сивашев.
– Ушёл я от тебя, Лёша, – сообщил ему Дружок.
– Как это ушёл, куда, к кому? – переполошился Сивашев. – Кто тебе разрешил?
– Да хоть куда, лишь бы с тобой не оставаться, – горестно телепатировал Дружок. – Жаль, собутыльники твои всё же захлопнули дверь за собой, а так бы я уже был далеко!
– Но погоди, как же так? Мы же с тобой сорок семь лет жили душа в душу! А тут на тебе – ушёл! Почему, что я тебе такого сделал? – с жаром сказал Сивашев.
– Это ты живёшь сорок семь лет, если можно назвать это жизнью! – возразил Дружок. – А моя жизнь прекратилась ещё четыре с половиной года назад.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Сивашев. – Ты заболел, что ли?
– Это ты в хлам превратился, из-за алкашества своего! – поперхнулся от возмущения Дружок. – Жена от тебя ушла, любовницы ты так и не завёл. Ну, зачем я тебе? Так что давай отпирай дверь, да я пошёл!
Дружок сделал попытку привстать, но лишь слабо поворочался на ладони Сивашева и снова обессилено упал плашмя.
– Ну и куда ты такой пойдешь? Ты же на этих… на ногах не стоишь!
– Ничего, я ползком! Найду себе нового хозяина, молодого, непьющего!
– А если я поклянусь, что с сегодняшнего дня брошу пить и всерьёз займусь твоими и моими проблемами?
– Соврёшь ведь!
– Клянусь! Ну, ко мне, Дружок! Полезай обратно!
Дружок, поколебавшись пару секунд повздыхав, все же юркнул на место своего постоянного обитания.
…Сивашев вздрогнул и проснулся, открыл мутные глаза.
– Приснится же такое! – прохрипел он, вытирая ладошкой потный лоб. Потом вытащил из-за дивана недопитую бутылку водки и жадно припал пересохшими губами к горлышку. И обессилено упав на спину, снова захрапел.
– Эх, Сивашев, Сивашев! – горько прошептал его Дружок. – Все-таки прощай!
И, путаясь в складках брючины, снова пополз по ней к выходу. На этот раз он решил уйти через открытый балкон. В поликлинику по соседству. А что, может, ещё и не всё потеряно? Может, сгодится ещё – на органы?..
Марат ВАЛЕЕВ.