СВАТОВСТВО АНДРЕЯ...

- Ты домой ехать собираешься, или нет?
Андрей Иванович держал себя в руках из последних сил, ему хотелось накричать на жену по телефону, и стукнуть кулаком по столу. С тех пор как уехала Валя, его жизнь стала невыносимой от того, что приходилось обслуживать себя самому. К чему он не был приучен совершенно, к своим седовласым, пятидесяти годам.
От яичницы на завтрак, обед, полдник и ужин, тошнило, а ничего другого он готовить не умел. Макароны почему-то превратились в несъедобную кашу после варки, из-за чего это случилось, так и не понял. Он помнил, что кастрюля всегда стояла подолгу на огне, когда жена готовила. Приходилось даже подгонять ее, чтобы подала на стол шустрее, не спала на ходу.
Мужчина не думал, что готовить еду сложно, вроде ничего особенного, налил воду, насыпал чего-нибудь. Вот так он и сделал с макаронами, налил и насыпал, поставил на огонь, и прилег перед телевизором. Через час подошел к плите, чтобы поесть горячие, жирные макароны, поджаренные с лучком и посыпанные сыром. Но в кастрюле почему-то оказался подгоревший, вонючий клейстер, который не то что есть, и видеть не хотелось.
Вот понесло же жену в город, не сиделось ей дома, мучайся теперь один на хозяйстве, корми кур и свиней, готовь, убирай, стирай. Жить одному оказалось не просто, дом зарос грязью, немытая посуда горой лежала в раковине. Он даже недоумевал по поводу грязных тарелок и ложек, откуда их столько? Ходит целый день голодный, а посуда только прибавляется, словно кто-то в его отсутствие подкидывает, подло хихикая.
Как хорошо оказывается жил, пока жена была рядом, Валя по взгляду догадывалась, что нужно мужу. Вкусная еда, чистая одежда, как по волшебству появлялись перед ним сами, не дожидаясь приказа.
А так-то Андрей любил командовать, и работа у него была такая, он всю жизнь работал заведующим фермой. Десять доярок, две телятницы и три скотника, под его четким и неусыпным руководством, выполняли Госплан по сдаче молока каждый год. Почетные грамоты не помещались на стене, звания лучшего, передового подогревали его самолюбие в статьях районных газет. За свои пятьдесят лет, он руками редко делал что-либо, для этого всегда имелись рабочие и жена.
Когда год назад Валя стала жаловаться на головные боли, муж лишь отмахнулся, капризничает поди, от безделья. Но приехала в гости дочь, и услышав жалобы матери, устроила отцу нагоняй. И силой забрала ее в город, чтобы показать врачам, несмотря на причитания и вздохи.
- Как же отец без меня? Он никогда не оставался один.
Беспокоилась Валя за мужа, насупившего брови в ожидании самостоятельной жизни.
- Ничего, не маленький, разберется – переживавшая за здоровье матери дочь, была непреклонна.
И вот десять дней, Андрей жил дома один, и первые дни он, как настоящий мужчина, наслаждался тишиной и покоем. Но потом кончилась еда, заранее приготовленная женой, чистые носки куда-то пропали вместе с рубашками. А в углу появилась куча грязного белья, в раковине накопилась посуда, и они издавали не очень приятные запахи.
Пригоревшие ко дну кастрюли макароны, доел Барбос, после недели поста, и такая еда ему была в радость. Чтобы не умереть с голода, они с Мурзиком, с одноглазым, старым котом, ходили к соседке, когда та доила корову. Вставали в дверях сарая, и смотрели такими несчастными глазами, что даже у коровы наворачивались слезы. Поворчав для вида, тетя Аня наливала в миску парного молока, и жалостливо всхлипывала от того, как жадно они лакают.
- Бедолаги, совсем вас не кормит хозяин, вот изверг!
А изверг сам был готов идти с протянутой миской к соседке, чтобы поесть хоть чего-то горяченького. Но гордость не позволяла кланяться перед старой ведьмой, с которой в последнее время были на штыках. Причина раздора забылась за хлопотами и заботами, но соседи не разговаривали друг с другом почти год.
Как манны небесной, он ждал приезда жены, но та не торопилась домой.
- Пять дней уже гостишь, приезжай давай!
- Неделя прошла, как ты уехала, неужели за это время нельзя было пройти всех врачей?
- Десять дней я тут один мучаюсь, у тебя совесть есть?
Андрей звонил жене каждый день, пытаясь выманить ее из города, где гостила у дочери, а она впервые в жизни, посмела ослушаться мужа.
Всю жизнь Валя прожила в деревне, и занималась хозяйством, редкие поездки в районный центр, для нее были праздником.
И вот она попала в большой город, дочь повела по магазинам, сходили в кино, и даже посидели в кафе. Утром не нужно было вставать спозаранку, и хлопотать по хозяйству, даже туалет и душ были дома. То ли отдых пошел на пользу, то ли лечения, голова перестала болеть, натруженные руки и усталые ноги не гудели по ночам.
Только звонки мужа тревожили душу, но дочь сказала твердо:
- Пройдем всех специалистов, подлечишься, тогда и поедешь домой.
Андрей же не унимался:
- Ты домой собираешься или нет?
- Вот еще к одному врачу схожу, и приеду. Мы уже и деньги заплатили за прием.
Мало того, что прохлаждается в городе, когда муж в деревне мучается, так еще и деньги тратит! Этого он уже вынести не смог, и сорвался на крик.
- Если не вернешься через день, пеняй на себя, пойду сватать Машку Филиппову. Она лет пятнадцать как вдовая, прибежит, как только свистну!
- 0й, ну и свистун! Иди, иди, дурак старый, она тебя лопатой отходит по горбине-то!
- Ах, я значит свистун, да еще и дурак? День тебе сроку, не приедешь, женюсь!
- Ну и женись, пень замшелый, только смотри, женилку не сотри.
Ну, всё, пусть сама на себя обижается, пойдет и сосватает, а она пусть сидит себе в городе.
Андрей побрился, нашел носки почище и огородами пошел к Машке, он был уверен, что ему точно не откажут.
Муж Маши умер давно, и женщина хозяйничала одна, поди без мужчины дом у нее разваливается. Как только услышит предложение, вцепится в него обеими руками, от радости плясать начнет.
Огородами шел на всякий случай, ни к чему, чтобы в деревне начали судачить раньше времени. Людям только повод дай, понесут по всей деревне слухи. А он человек при должности, с наградами, ему нужно блюсти себя.
Он шел, уверенный в успехе задуманного предприятия, и душа его пела. Машка баба красивая, и следит за собой, всегда одета аккуратно, и волосы уложены. Он давно на нее поглядывал, но не думал, что когда-нибудь придет к ней свататься, своя хоть и надоевшая, жена дома имелась. Андрей шел легко, насвистывая и размахивая руками как в юности, сердце стучало в ожидании предстоящих радостей.
И совсем не думал, что путь к сердцу дамы ему преградит высокий забор из профлиста, который огораживал всю усадьбу Маши.
Ничего себе, она развернулась, у самого Андрея, таким забором участок огорожен только с улицы. Откуда деньги у одинокой женщины, она что, в лотерею выиграла, или наследство получила?
Он шел вдоль забора, выискивая лазейку, когда услышал, как хозяйка зовет кур:
- Цыпа, цыпа, цыпа…
- Машка! Маш! Где у тебя калитка?
И постучал по забору, пытаясь привлечь внимание.
- Кто там?
- Это я, Андрей Смирнов, как мне во двор пройти?
- Так с улицы и зайди, чего ползаешь в переулке.
Объяснять, что он от людей прячется, не рискнул, пришлось зайти через ворота. Но ему повезло, на улице никого не было, и никто не пялился вслед принарядившемуся жениху.
- Чего-надо-то?
Машка в тоненьком сарафане, пышущая здоровьем, в свои пятьдесят выглядела лет на сорок. Высокая грудь и тонкая талия невесты обрадовали новоявленного жениха, не стыдно и на людях с такой показаться, да и обниматься будет приятно.
- Я тут, это… Маша… свататься пришел…
- Чего? А Валя твоя куда делась?
- Уехала она от меня в город.
Вздохнул печально Андрей, нужно было соврать как можно правдоподобнее, чтобы поверила. И пожалела брошенного мужчину, бабы они такие, страсть как любят пожалеть несчастных.
- Слышала я, что лечиться она поехала, а не от тебя.
- Поехала лечиться, а потом решила остаться насовсем, понравилось ей в городе. Работать там не нужно, сиди себе на скамеечке возле подъезда и семечки лузгай.
- Ну надо же – ухмыльнулась Маша, - а с чего ты решил именно ко мне прийти?
- Нравишься ты мне давно, еще с молодости заглядываюсь, да и одному жить не сладко, ты то уж знаешь хорошо.
- Ну, знаю, и что?
- Вот и подумал, сойдемся может… Устал я…
- А с чего ты устал за неделю-то?
- Так ведь никто не приготовит, не постирает…
- Ах, вот оно что! Я конечно подумаю, может и соглашусь, только согласишься ли ты на мои условия.
- А что, еще и условия будут?
- А как же иначе, я пятнадцать лет сватам всем отказывала, а тебе значит должна в объятия упасть?
Хорошо было бы конечно, если упала сразу, долго уговаривать он не рассчитывал, кушать ему хотелось уже сегодня.
Хотя невеста и не торопилась с согласием, а в дом пригласила, наверное, на стол накроет, бутылку поставит. Жених потер руки ожидая угощения, но Маша не торопилась кормить, а повела его показывать дом. А показывать ей было что, деревенский дом изнутри ничем не отличался от городской квартиры.
- Когда это ты туалет дома поставила?
Андрей с удивлением разглядывал кабинку с белым троном и бачком, и душевую кабинку, сверкающую стеклом.
- А у тебя до сих пор во дворе удобства? Тогда я жить к тебе не пойду Андрей, раз туалета дома нет. Да и Валя твоя приедет, драться полезет, лучше ты ко мне переезжай, мне мужчина в доме нужен. Я тут сауну задумала к дому пристроить, вот и займешься этим. Еще за скотиной приглядеть, у меня же три коровы дойных, навоз вывезти, огород вскопать, накосить и напилить, скучать тебе точно не придется. Ой, у меня столько планов на тебя, и бассейн в саду выкопаешь и отделаешь, и веранду, утепленную поставишь! А еще я хотела сарай новый, и крышу дома перекрыть! Думала, что придется бригаду строителей нанимать, а тут ты пришел, вот повезло-то! Заживем мы с тобой Андрюша на зависть всем в деревне! Стой, ты куда, я же еще тебе про условия ничего не рассказала!
Но жениха и след простыл, только пыль, поднятая им, медленно оседала на дорогу.
Муж не звонил третий день, и Валя не выдержала, набрала номер сама:
- Андрей, ты живой, пропал совсем, не звонишь чего-то?
- Так некогда мне, туалет решил дома поставить, хватит уже на улицу бегать по нужде. Ты, это… домой не спеши, вылечись хорошенько, я потерплю, ничего, ничего...
Гулира Ханнова