Подлинная история раскола

"Старообрядчество" и революция
А что можно сказать в подтверждение тесной связи западной реформации с нами рассматриваемой — Романовской?
Вот что сообщается о самом крупном движении этой устроенной еще Филаретом реформации — федосеевцах:
«…первая большая беспоповская коммуна своей строгостью напоминает Женеву времен последних лет Кальвина, когда чуть не все проявления нормальной жизни почитались там за грех. Учение Кальвина было единственным путем спасения в этом грешном мире. Ощущение предопределенности миссии религиозной общины и ее исключительности, строжайшая дисциплина, столь характерная для раннего кальвинизма, не были столь же ясно сформулированы Феодосием и другими вождями русского беспоповства, но параллели несомненны. Дуалистическое ощущение мира, учение пророка Даниила о царствах, примеры ветхозаветной строгости подействовали на русских федосеевцев не меньше, чем на французского создателя сурового пуританства…
Невельская община Феодосия просуществовала недолго. В 1709 г. польские солдаты разграбили все имущество федосеевцев… опасаясь дальнейших инцидентов, Феодосий вернулся в Россию, где нашел покровителя в лице Меншикова… В 1710 г. по указу Петра I, выхлопотанному Меншиковым, Феодосий получил для своей общины так называемую Ряпину Мызу у Пскова и перевел ее туда» [278] (с. 389).
Получив такие вот от власть предержащих богатые подношения, раскольники:
«весьма быстро умножались в числе» [386] (с. 89).
Однако ж, судя по многим изменениям произошедших к тому времени в церковных канонах, внесенных Петром I, федосеевцы, не найдя существенных различий с церковью в ту пору официальной, Ряпину Мызу оставили:
«В 1718 г. настоятель Константин Федоров “с товарищи” обратился к православию и в 1719 г. Ряпинская Мыза опустела» (там же).
То есть прятаться по лесам здесь раскольникам было не от кого — сама официальная церковь Петра представляла собой к тому времени раскольническую организацию.
И лишь когда прошли петровские, а за ними еще и бироновские времена, Русская Церковь сбросит с себя привнесенные Романовыми отклонения от ее канонов. А потому только тогда раскольники вновь засуетятся о возобновлении отвергнутой Россией ереси:
«Только через пятьдесят с лишним лет семена, посеянные Феодосием, снова принесут обильные плоды, когда Илья Ковылин создаст новый, уже более мощный центр движения в Москве» [278] (с. 389).
Это произойдет с помощью усаженной на трон в результате масонского переворота вольтерьянки — Екатерины II.
И вот как описывает детали богослужебной практики у этих, по Зеньковскому, последователей Кальвина другой апологет «старообрядчества» — Мельников:
«…священные лица, вроде пресвитеров у сектантов. Те тоже получают таким же способом свою “благодать”. Их или община рукополагает, как у евангельских христиан, или благославляют прежде избранные пресвитеры…
Однако такое “духовенство” весьма строго осуждается св. Церковью. Блаженный Симеон Солунский говорит: “…таковии не токмо убо величайшую и неизреченную потерпят муку на Божественная тако убо вредословивше, не бо гласы Божественныя яже от них, ниже Божественная дела, понеже благодати хиротонии не имут, но и казнию восказнятся иною ради от тех прельщенных, или и крещенных или рукоположенных” [578]» [150] (с. 144–145).
Имея же ввиду выговских отшельников, своим покровительством обязанных все тому же масону — Меншикову (комиссару загадочного «красного флага»), он делает об этой ветви «старообрядчества» свой вывод:
«Братья Денисовы прекрасно знали этот страшный суд Церкви… от самозванца нет никакой святыни: ни крещения, ни рукоположения — ничего, кроме пагубного беззакония» (там же).
Но, несмотря на это:
«Выговская Пустыня была знаменита не только как духовный центр, руководивший многочисленными приходами по всей России… В Выговской обители существовала настоящая академия с преподаванием академических наук. Она выпустила длинный ряд писателей, апологетов старообрядчества, проповедников и других деятелей. Выговская Пустыня блестяще доказала, что она вмещает в себя больше познаний, чем столицы Петербург и Москва ее времени. Созданная здесь старообрядческая апологетика до сих пор имеет несокрушимое значение» [150] (с. 146).
Звучит эта похвала Мельниковым библиотеки раскольников вообще-то достаточно странно, после того, как чуть ранее сообщается: «от самозванства нет никакой святыни». Зеньковский:
«Этот монастырский поселок, известный в настоящее время как село Данилово, в течение более полутора веков был гнездом пропаганды раскола почти по всей России» [278] (с. 390).
Монастырский поселок. И это все притом, что лишь в самом еще начале здесь проживали безбрачники. Потом здесь жили «брачники». Вот какого вероисповедания придерживался этот, с позволения сказать, «монастырь». То есть поселение представляло собой монахов расстриг, что, похоже, для этого их «древлеправославия» от Филарета — норма поведения.
А какой самый знаменитый монах «женился» на монашке?
Мартин Лютер. Вот к какому вероисповеданию и принадлежит эта странная монашеская обитель, со временем ставшая обителью «женившихся» монахов. Это вероисповедание и именуется «старообрядчеством». Так что этот их обряд «женитьбы» монахов, то есть уход их в просто душепагубнейшую какую-то ересь, и именуется сегодня достаточно странным термином — «древлеправославие». Но, что на самом деле, древность эта ограничивается его зачинателем — Мартином Лютером — основоположником протестантизма.
Но и сам быт выговских «скитников» удивляет ничуть не менее. Мельников продолжает:
«…в иконостасе этого храма сделаны северные, южные и царские двери, которые ведут, конечно, в алтарь. Но какой же может быть алтарь у беспоповцев? И действительно, на месте алтаря поморцы устроили себе комнату для совета своей общины и тут же — закусочную: стоит в стороне такого беспоповского “алтаря” большой стол, там, где должен стоять престол Бога Вышнего, на нем кипит самовар, вокруг него расставлены чашки для чая и тарелки с закусками. Какая это жестокая насмешка над самим антихристом! По пророческим предсказаниям, он должен уничтожить христианские алтари, разрушить св. храмы, ниспровергать святые престолы, жертвенники и самую жертву Христову уничтожать. А на самом деле это делают беспоповцы…» [150] (с. 432–433).
Так что вот он словами самих раскольников и пересказанный нам факт протестанизации Русской Церкви.
Но как же быть с тем, что раскольники подвергались двойным налогообложением?
А все это вранье. И вот на чем оно основано:
«…в 1722 г. двойным налогом были обложены вообще все не исповедающиеся, которых стали автоматически считать за раскольников» [278] (с. 439).
В строящийся и в пять лет вновь сгнивающий флот Петр ежегодно ухайдакивал треть бюджета. А потому ему просто как воздух постоянно нужны были деньги. И он нашел способ, как эти деньги у населения отобрать.
Иными словами, лишенная патриаршества, а затем перекроенная по петровскому образцу в протестантство Русская Церковь, получившая во главу свою св. Синод, объявляла о единстве в своем членстве, кроме самих православных, еще и отшельников еретиков практически всех мастей, которые, собственно, в самом этом синоде теперь и заседали. Здесь достаточно лишь упомянуть некоторых его начальников: полного атеиста Чернышева и масона, мастера стула ложи, Мелесино. Потому и бывших раскольников он всех звал к себе.
Не согласным же, что в таком случае более чем естественно, но, заметим, по-доброму — даже без отсечения головы или конечностей, всего-то лишь делов — двойное обложение налогом.
Так что и эта ложь расколоучительства вытащена за шиворот из глухого закутка, показывая нам настоящие личины заказчиков этой петровской революции. Ведь до 1722 года никто этих последователей катаров и альбигойцев и пальцем не трогал, наделяя лишь всеразличными благами и преимуществами, тем и безмерно плодя все эти раскольничьи эрзац скиты с семейным общежительством.
Но вот пропил, прокутил да на многочисленных стройках века разбазарил Петр доставшееся ему в наследие достояние величайшей и богатейшей в мире страны. А потому даже со своих единомышленников теперь деньги потребовал.
Но они, что теперь в удивление, от уплаты налогов наотрез отказались…
Потому и пошла гулять всех устраивающая басня, что-де лишь их одних, бедолажек горемышных, Петр двойным налогом и обложил.
Но, что рассмотрено, все это наглое вранье — Петр наоборот приглашал их в свою церковь. В том числе и командовать ею приглашал. А они, думается — из жадности, взяли да и отказались: гордые мол мы, да и раскольники. А потому где-то на три копеечки надбавили, за гордость надо платить, а где-то рубль утаили. Отсюда, собственно, и берутся у раскольников не весть откуда взявшиеся капиталы.
Зато до чего ж прекрасен сей ход в качестве пропаганды для незнакомого с существом данного вопроса обывателя. Мы, мол, гонимые, а потому и самые что ни есть праведники. И от царя антихриста муки претерпели все за то же — за верность святоотеческому «древлеправославию».
Как мы уже выяснили — ереси катаров и альбигойцев, занесенной к нам в страну Западом в надежде на продолжение реформации Христианства в церковь антихриста и на Востоке. Что осуществляли:
«Лесные старцы»: Капитон–Корнилий–Вавила–Феодосий–Денисовы.
Кружок придворных «боголюбцев»: Неронов–Аввакум–Ртищев–Морозов.
Захватившие власть масоны Романовы: Филарет–Михаил–Алексей–Федор.
«Лекаря» Романовых: Артур Ди–Сибеллиста–Энгельхарт.
Но вот что-то у них у всех, что называется, не срослось. Что здесь виновато более — жадность и расточительность Петра или жадность и непонятливость расколоучителей — до конца так и осталось за кадром. На поверхности лишь заведомое вранье — двойное обложение налогом исключительно якобы раскольников.
На самом же деле:
«…Петр не только дал возможность легального существования Выгу и Ряпиной Мызе, но и усиленно поддерживал уральские заводы Демидовых, на которых находили себе пристанище тысячи и тысячи староверов. Он же оформил легальное существование стародубских раскольников…» [278] (с. 440).
И вот как теперь просто проясняется эта некая-де затерянность в дебрях в дали от властей Выговская расколоучительная организация Денисовых:
«Андрей лично знал Петра Великого» [278] (с. 596).
Он же:
«…был дружен с императрицей Анной и ее матерью царицей Прасковьей, они обе с ним переписывались. Идеологический вождь только что вестернизированной империи, знаменитый архиерей Феофан Прокопович также переписывался с братьями Денисовыми и отдавал им должное» [278] (с. 597).
Теперь про отношение к раскольникам Екатерины II.
Вот что Зеньковский сообщает о возникновении раскольничьих поселений по Иргизу — притоку Волги:
«Нижневолжские, главным образом саратовские общины возникли не в результате правительственных гонений и усилий старообрядцев по защите своих верований и идеологии, но как раз наоборот — по правительственной инициативе и в значительной мере с помощью имперской администрации» [278] (с. 406).
А потому, уже в скором времени:
«…в Саратове они составили богатейшую часть населения» [278] (с. 408).
Но и в Москве исключительно по инициативе правительства возникают сразу два центра «старообрядчества»:
«…поповское Рогожское кладбище и беспоповское Преображенское кладбище» [278] (с. 360).
И оба эти центра, как только стали заселены новыми пришельцами, отбирают у аборигенов Москвы их первенство в качестве финансистов страны:
«В первой половине XIX века Рогожское и Преображенское поселения стали главными капиталистическими, финансовыми, промышленными и торговыми узлами России» (там же).
И все это, напомним, на фоне жесточайшего гонения на имущество так называемой «господствующей церкви». На этом же фоне не может не удивлять и размах ее поддержки раскольникам, с периферии переориентированных ею в нашу на тот день духовную столицу — в Москву.
А уличенные самим же Мельниковым в явном сектантстве его единомышленники в преподнесенном им на блюдечке с голубой каемочкой городе времени даром не теряли. Они:
«…приступили к постройке огромного храма… По обширности этого храма нет равного ему в Москве (исключая разве храм Христа Спасителя, воздвигнутого позднее Рогожского)» [150] (с. 137).
То есть при явной поддержке правительницы впущенные ею в Москву еретики тут же и произвели захват духовной власти — отгрохали себе церковь, самую на тот момент наиболее вместительную на Москве, тем указав — кто в стране хозяин.
А хозяин, в пору от самого еще первого Самозванца и аж вплоть по царствование окаянного отцеубийцы, Александра I, в стране нашей был вот кто. По свидетельству Петра Петрея на начало XVII века в Москве имелось:
«Церквей, монастырей и часовен внутри и вне города до 4 500…» [263] (с. 162).
А лишь сотню лет спустя, о чем сообщает знаменитый исследователь древностей Москвы П.В. Сытин:
«На 20 января 1812 г. в городе насчитывалось 329 соборов и церквей, 24 монастыря, 33 часовни» [272] (с. 15).
То есть захватившая в нашей стране власть в 1613 г. масонская династия царей лишь за пару сотен лет своего правления уничтожила в нашей Белокаменной, сердце Православного Царства, более 4 тысяч часовен, соборов и церквей!!! То есть династия Романовых предала своими действиями мерзости запустения, и это лишь в одной Первопрестольной, тысячи православных алтарей!!!
К вероисповеданию же, которое изобрел в свое время и даже вменил на некоторое время всем в обязанность глава рода Романовых, лжепатриарх Филарет, ставленник Тушинского вора, отношение у правящей династии всегда было много иное. Им даже разрешают строить самый большой храм на Москве, тем явно отвечая на вопрос — кто в доме сем является хозяином.
А кстати, откуда у этих филаретообрядцев, с их слов всеми гонимых и повсеместно обижаемых, столько лишних денег, чтобы организовать скупку зерна со всего Поволжья и чтобы обосновывать в Москве самый огромный своими размерами собор? И откуда именно у них появляются немыслимые капиталы, позволяющие раскольникам даже захватить хлебный рынок самой хлебной страны?
Так ведь аккурат исключительно от щедрот финансовых вливаний все той же масонской старушечки Англии:
«Да, без иностранной поддержки у раскольников ничего бы не вышло. И реально им удалось сделать финансовый рывок лишь благодаря поддержке иностранцев, а именно англичан, которые сознательно выбирали своими деловыми партнерами людей, максимально враждебных к официальной власти» [215] (с. 88).
Но и не только хлебный рынок был отобран в пользу прелюбезной к старообрядцам заграницы.
«В начале 40-х годов XVIII века в Россию приехал молодой агент манчестерской фирмы “Ди Джерси и Кº” Людвиг Кноп. Его целью было продвижение мануфактурной промышленности на российском рынке. А для этого было необходимо разорить русских мануфактурных фабрикантов и подобрать людей согласных строить английские заводы на русской же земле. Разобравшись в ситуации, Кноп понял, что на изменническое сотрудничество по отношению к своей родине могут пойти только старообрядцы…
Одним из главных фаворитов Кнопа стал русский купец-старообрядец Морозов. В 1846 году Кноп “под ключ” оборудует Савве Васильевичу, хозяину ручной бумагопрядильни, первоклассный текстильный завод. Таких заводов Кноп построит сотни, и к нему в контору выстроится длинная очередь раскольников» (там же).
И вот какое изысканное фарисейство демонстрируют запродавшие свои души Западу адепты чужебесия, именующие исконно русскими лишь себя:
«…глава старшей ветви Морозовых, Викула Елисеевич, брал на свои заводы только старообрядцев, ходил с лопатообразной бородой и личной ложкой. Чтобы не оскоромиться. И… годами жил в Англии. На своей мануфактуре построил целый городок для спецов-англичан. На его предприятиях были лучшие в России футбольные стадионы, можно сказать, что русский футбол здесь и зародился. Основную массу футболистов составляли британские подданные. В том числе и резидент английской разведки Брюс Локкарт, перед революцией работавший под крышей консула, а в 1918 основавший советское ЧК» [215] (с. 89).
Так что садистское большевистское ЧК, как ни удивительно это выглядит, основано не без участия старообрядческого движения.
Так ведь и саму кашу революции, что также выясняется, заварили именно они. Ведь самым многочисленным необыкновенно обогатившимся на своей штрейкбрехерской деятельности обществом в России была староверческая диаспора, сдавшая ненавидимую ими Царскую Семью на растерзание масонам:
«Проф. Вернадский отмечал, что среди сорока богатейших москвичей дельцов Москвы, тридцать были староверами. И почти во всей России, особенно на ее востоке (Заволжье, Урал, Сибирь), экономика была главным образом в их руках» [278] (с. 356).
Да, не только Москва, Урал и Иргиз являлись центрами «староверческого» влияния:
«Не менее успешно, чем в Поволжье и на Урале, староверы действовали и в Сибири… тамошние дельцы также в массе принадлежали к старой вере. Религиозная общность с дельцами Волги, Урала, а с начала XIX века и с Рогожским и Преображенским кладбищами в Москве очень облегчали их деятельность» [278] (с. 360).
Этой же «деятельностью» являлось самое преобыденнейшее облапошивание русского человека, не замечающего со стороны этих вроде бы как придерживающихся нашей древней веры людей никакого подвоха. И вот итог. Уже десятилетие спустя дарования им Екатериной II «зеленой улицы» в Новороссии к:
«…1773 г. из 3 098 купцов… 50,2%, были раскольники» [278] (с. 404).
Дальше — больше. То есть капитал ко временам революции переходит исключительно в их руки. А их возможности к скрытничеству, то есть якобы к упрятыванию своих вероисповедательских нюансов от посторонних глаз, становятся просто Клондайком в деле устроения в России революции:
«С конца XVIII века повсюду, и в Москве и в Петербурге, были “их” люди, которых они знали, вместе с которыми “полускрывались” от правительства и с которыми придерживались одного понимания веры и жизни» [278] (с. 360).
Потому:
«Излагать историю “буржуазной” революции в России, не обращая внимания на конфессиональную принадлежность этой буржуазии, тогдашних “олигархов”, значит сознательно или по неведению замалчивать наиболее существенное в побудительных причинах к свержению Царя и разрушению монархии.
В начале XX в. капитал, промышленность и торговля в России принадлежали в основном староверам-раскольникам и сектантам, а отчасти лицам немецкой, французской и еврейской национальности. В терминах марксизма-ленинизма эта часть населения называется буржуазным классом.
При этом следует учитывать, что вплоть до начала XX в. в России не существовало чисто русских банкирских домов. Причиной такого отношения была библейская заповедь: “Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост” [Втор 23, 20]. И примечательно, что первопроходцами в этом стали именно старообрядцы. Одним из первых был основан банкирский дом “Братья Рябушинские”. Уже будучи в эмиграции, В.П. Рябушинский написал примечательную статью “Судьбы русского хозяина” (1928), попытавшись с точки зрения верующего старообрядца обосновать “торговлю деньгами”. В наши дни труды В.П. Рябушинского вышли, как не удивительно, в еврейском издательстве» [215] (с. 89–90).
То есть обладателям данного наречия понравилось, как, при случае, можно оправдать свое жульничество в глазах заподозрившего что-то неладное гоя. Вот к чьей идеологии наиболее близко это самое нами столь скрупулезно разбираемое «древлеправославие» от Филарета, столь удивительно возлюбленное еще Екатериной II. И вот как густо забронировали себе места среди главных виновников люциферианской революции в России наши эти якобы просто такие «святоотеческие святоши», чуть ни каждый индивидуальную ложку с собою по Англиям развозящие:
«…списки масонских лож, ныне широко публикуемые в разного рода сочинениях, могут любого повергнуть в полное недоумение, потому что среди “вольных каменщиков” мы опять видим все тех же “хранителей древлего православия”: Авксентьева, Гучкова, Бурышкина и Рябушинского вперемешку с Керенским, Некрасовым и Терещенко» [215] (с. 98).
Сюда же следует добавить и А.И. Коновалова. Ведь и он как с одной стороны один из руководителей масонства, устроившего дворцовый переворот в России, так с другой же и «старообрядец».
А вообще все движения без какого-либо исключения поры революции просто кишат «староверами»:
«Партия эсеров: член ЦК Авксентьев Н.Д., из рода раскольников, министр внутренних дел ВП, глава Уфимской директории (1918–1919), масон (33-й градус, член Ареопага “Великого Востока” Франции).
Партия кадетов: член ЦК Астров Н.И. (1868–1934), из рода раскольников, юрист, московский городской голова (1917), член Уфимской Директории (1918), масон (ложа “Великий Восток” Франции).
Партия прогрессистов и газета “Утро России”: один из основателей, Рябушинский П.П. (1871–1924), — из рода раскольников, промышленник, член Госсовета, председатель военно-промышленного комитета, редактор-издатель газеты “Утро России”, масон (ложа “Астрея”, Париж).
Третьяков С.Н. (внучатый племянник создателя галереи) — из рода раскольников, председатель Московской биржи, председатель экономического совета при ВП, издатель газеты “Утро России”, министр торговли у Колчака, масон.
Коновалов А.И. (1875–1948) — из рода раскольников, текстильный фабрикант, лидер прогрессистов, руководитель Центрального военно-промышленного комитета (ВПК), издатель газеты “Последние новости”, министр торговли и промышленности ВП, масон.
Партия октябристов и газета “Голос Москвы”: основатель Гучков А.И. (1862–1936) — из рода раскольников-федосеевцев, текстильных промышленников, мать — еврейка. Председатель III Госдумы, военный и морской министр ВП (март–апрель 1917 г.), председатель центрально-промышленного комитета, масон (ложа “Великий Восток” Франции) [579]; [580].
Из этого списка видно, что в начале XX века тогдашние крупные промышленники-олигархи:
1) основали свои собственные партии (кадетов, прогрессистов, октябристов);
2) были владельцами тогдашних СМИ (“Утро России”, “Последние новости”, “Голос Москвы”);
3) были депутатами Госдумы. Во время войны наживались на поставках армии и фактически захватили власть через всесильный Военно-промышленный комитет (ВПК);
4) вместе с другими лицами участвовали в заговоре против Государя Императора, а после его вынужденного отречения [отречения на самом деле не было — А.М.] стали министрами Временного правительства;
5) будучи масонами высоких степеней в заграничных ложах (“Великий Восток” Франции), они работали на своих иностранных “братьев” и исполняли их поручения. Во время гражданской войны активно участвовали в Белом движении и способствовали развалу России, возглавляя такие образования, как Уфимская директория (Временное всероссийское правительство)» [215] (с. 99–100).
И последним довершающим всю вопиющую ущербность этих «святош» доводом является отношение раскольников к делу о ритуальном убийстве Андрюши Ющинского. Вот каким был:
«…отклик старообрядцев в журнале, издававшемся товариществом Рябушинских в Москве, на дело об убийстве в Киеве отрока Андрея Ющинского (т.н. дело Бейлиса):
“…Употребляют евреи христианскую кровь или нет? — вот к какому вопросу сводится все дело Бейлиса. […] Старообрядцам не приходилось самостоятельно решать этот вопрос, не было для этого никаких поводов. Старообрядческая кровь, хотя самая чистейшая по своей принадлежности истинным христианам, почему-то не требуется евреям, им подавай кровь непременно никониан. Казалось, им ничего не стоило бы и достать кровь старообрядческих детей… Поверьте при тогдашнем положении старообрядчества ни один бы ни судебный, ни полицейский чиновник не обратил внимания на пропажу старообрядческих детей, а господствующее духовенство было бы только радо этой пропаже: все же меньше стало бы ненавистных ему «раскольников». Отчего же евреи не пользовались таким счастливым для них положением старообрядчества: за 250 лет гонений на старообрядцев евреи могли бы целыми тысячами нарезать детишек старообрядческих, и совершенно безнаказанно и даже без всякой опасности для себя. А кровь-то какая: не отравлена ни табаком, ни алкоголем, ни другим каким-либо ядом. Но вот, подите же, ею почему-то евреи совсем не пользовались”» [215] (с. 93).
Вот здесь Рябушинские и добивают на корню существо своей ереси, сами же пробалтываясь о том, что среди многих сотен только известных за последние два с половиной века ритуальных жертв кровавому Молоху иудаизма нет ни одного умученного староверческого ребенка. То есть вероисповедание господ Гучковых-Рябушинских, что филаретообрядцам своими же действиями подтверждают даже изуверы резники, к истинному Христианству, то есть к Православию, отношения не имеет никакого. Потому дети адептов данного вероисповедания могут спать спокойно: их никто никогда не похищал и похищать не станет. И все потому, что в крови их не содержится Кровь непорочного Агнца, которую принимают адепты Русского вероисповедания на нашей истинно православной Литургии. А людоеды резники, следует здесь все же учесть, толк в своем кровавом деле все же знают распрекрасно. Для поедания адептами иудаизма потому и производятся ритуальные убийства, чтобы добыть исключительно Христову Кровь, которая производится таинством лишь на нашей Литургии. Потому и куражатся Рябушинские над телом замученного мальчика в унисон резникам — чуть ли ни братьям своим по ненависти ко всему истинно Русскому, что пытаются подвергнуть умолчанию сам факт ритуальных убийств. На самом же деле они лишь пробалтываются о недействительности своей Литургии. Ведь кровь адептов верований Аввакума и Неронова, Гучковых и Рябушинских резников вовсе не интересует. Что сами они и признают.
«Читая весь этот раскольнический глум над телом замученного русского отрока, еще раз убеждаешься в антирусском характере старообрядчества… старообрядчество, как заметил один публицист, это антирусская космополитическая секта» [215] (с. 94).
И вот что следует сказать о «старообрядце» Гучкове:
«В угоду “братства вольных каменщиков”, деятельным членом которого он был, он был одной из центральных фигур того страшного заговора, который превратил нашу Родину в оплот безбожного Интернационала» [511] (с. 60).
И вот в чем кроется недействительность «старообрядческих» треб, что распрекрасно знали и резники, от чего их и не интересовала кровь этих сектантов:
«…Амвросий, которого они сманили к себе, был связан запрещением…» [477] (с. 125).
То есть тот митрополит, которого им удалось к себе перманить, и который настрогал этот ворох лжесвященников «старообрядческого» толка, что выясняется, был запрещен…
Таким образом, что подводит черту под исследования о действительном вероисповедании «староверчества» директор музея Нового Иерусалима Наталия Колотий:
«…обвинения Патриарха Никона в проведении церковной реформы, направленной на введение новых, греческих обрядов, не соответствует реальности. Борьба велась с еретиками, последователями ереси жидовствующих, манихеев и капитоновцев. Может быть, не будем обманывать себя и других рассуждениями о “равноблагодатности” старообрядчества?» [477] (с. 127).
Так что странная любовь Екатерины II, являвшейся, между прочим, убежденной вольтерьянкой, исключительно к «старообрядчеству» не может не удивлять и не настораживать. Ведь подрывая основы Церкви «главенствующей», чем, собственно, занимался во времена своего правления и сам Петр, она, как и он, благотворила ей противоборствующим группировкам в попытке расколоть вероисповедание русского человека на возможно большее количество разнообразных толков. Чем ею, в конце концов, и было поставлено серьезное препятствие к возможному в будущем возрождению нашего единого и неделимого государства — Святой Руси.
Библиографию см.: СЛОВО.Серия3.Кн.3.«Древлеправ-ие» от Филарета