— Наверное на нашей семье лежит какое-то проклятье, — тихо проговорила Оксана.

— Ну что ты, не стоит так думать, глупости всё это, я в подобное не верю, — сказала коллега и подруга Оксаны, Зоя. Она конечно же, заметила, что её недавняя подруга, хоть и была всегда молчалива, но в последний месяц ходит сама не своя. Оксана молчала, ничего не говорила. А спрашивать было неудобно.

— Ну а как ещё думать, если всё так складывается? — Оксана посмотрела на Зою в упор, и та заметила у подруги круги под глазами. — Я уже спать перестала совсем, так, забываюсь немного, всю ночь верчусь с боку на бок, а там уже и утро, пора на работу вставать… И в голове всё крутятся слова матери, её уговоры, доводы, угрозы.

— Так ты до невроза докатишься.

— Уже… Знаешь, я просто не хочу быть козлом отпущения. Хочу просто жить нормально. Я что, не заслужила этого?

— Прости, я не понимаю…

— Конечно, не понимаешь, я сама не очень понимаю, но попробую тебе объяснить, — решительно проговорила Оксана и шумно выдохнув, захлопнула папку с документами, которую держала в руках. — Нашего папы не стало очень давно. Нелепый несчастный случай. Он просто мыл окно. И упал вниз. А квартира у нас находится на двенадцатом этаже. Мама всегда поручала мытьё окон отцу, потому что сама очень боялась высоты. Нас было у матери трое. Я — средняя, ещё старшая сестра Соня и младший братик Олежка, который был на десять лет меня младше. Он умер в младенчестве. У него был целый букет серьёзных заболеваний, он родился таким, и врачи сразу сказали, что долго он не проживёт. Он был настолько плох… Я была потрясена, плакала и жалела его, и думала, что мир несправедлив, если ни в чем не виноватый младенец так мучается. Бабушка со стороны матери, помню, меня старалась воспитывать в религиозном духе. И ей я как-то задала вопрос, что ж мол, такое творится-то в мире? За что Олежке так плохо, он же малыш ещё, где он успел нагрешить? А она сказала, что я ничего не понимаю, отругала меня и начала объяснять про какую-то вселенскую справедливость и высокий смысл страдания. Тогда я разочаровалась в Боге и больше никогда на эту тему ни с кем не разговаривала…

Когда не стало отца девочек, Оксане было одиннадцать лет, а старшей её сестре Соне четырнадцать. Тамара Сергеевна, мать девочек, хорошо зарабатывала и денег им хватало. Кроме того, помогали бабушки с обеих сторон.

— Через два года той бабушки, что учила меня религии, бабы Тони, не стало, — грустно сказала Оксана. — Она оставила матери квартиру, которую та стала сдавать. Мать говорила, что надо копить нам на учёбу, на свадьбу. Но сестра поступила в вуз сама, на бюджет. А потом расписалась с каким-то пареньком, который учился там же. Деньги на свадьбу не понадобились, они просто тихо сходили в загс. Жили у него. Мать подарила им немного денег, сказала, что она же все равно копила и хочет мол, помочь молодой семье. Всё вроде было хорошо.

Прожила пара счастливо несколько лет. Однажды Соня объявила, что ждёт ребёнка. Тамара Сергеевна обрадовалась.

Через некоторое время Оксана, которой к тому времени уже исполнилось двадцать, и она, так же как и когда-то сестра, поступила в тот же самый вуз и уже два года там училась, заметила, что мать вдруг стала часто ходить в церковь, а также стала много молиться дома. Оксана часто видела, как мать, стоя на коленях, что-то шепчет перед иконами, которые стояли в её комнате на тумбочке, и неистово крестится. Вид у матери был тревожный и обеспокоенный.

— А потом мать мне призналась, что Соня ей рассказала о каких-то отклонениях в развитии будущего малыша. Что есть риск рождения тяжелобольного ребёнка. Позднее, вроде как, она ездила на консультацию к генетику, потом сдавала дополнительные анализы, — рассказывала Оксана дальше.

Врачи предлагали прервать беременность. Соня, поговорив с мужем, уже настроилась на этот шаг. И муж её поддержал. Но тут вмешалась Тамара Сергеевна.

— Зачем она влезла, Зоя?! Зачем?! — сокрушалась сейчас Оксана, смахивая слёзы. — Она словно одержимая сделалась, постоянно говорила Соне странные вещи, уговаривала, увещевала. Ходили они с ней в церковь, ездили в какой-то монастырь, поклонялись святыням и всякое такое дело… И решила Соня оставить малыша.

— И что же мать ей говорила? — спросила Зоя.

— Что малыш может родится здоровым, что врачи ничего не понимают, сами ничего не знают и просто перестраховываются. И что она потом будет жалеть всю жизнь о том, что «натворила» и ни за что себе не простит. Что всё это бесследно не проходит и ей будет наказание свыше. И что испытаний не по силам Бог не даёт. Мне тогда не до этого было, готовилась к сессии, но всё равно я часто слышала эти разговоры и очень жалела сестру, которую судьба поставила перед таким жестоким выбором. Словом, под давлением матери, решила Соня рожать.

— И что? — замерев спросила Зоя, казалось, заранее зная ответ.

— Родился очень «тяжёлый» малыш, — грустно вздохнув, подтвердила догадку Зои Оксана. — Не такой, как Олежка, но у него тоже был целый букет серьёзных заболеваний.

— А что говорили врачи? Надежду на выздоровление давали?

— Говорили, что полностью его вылечить не получится. И что он вряд ли доживёт до подросткового возраста. Но можно как-то облегчить симптомы. Муж от Сони сбежал, через три месяца после того, как она вернулась из роддома, и она с малышом перебралась к нам. Квартиру бабушкину мать продолжала сдавать, те деньги теперь в основном уходили на малыша, которого назвали Марк. Мама и Соня усиленно таскали ребёнка по врачам, платным и бесплатным, потом, отчаявшись, стали таскать по разным «бабкам», шаманам, гадалкам.

— Твоя набожная мать ходила к гадалкам? — удивилась Зоя.

— Ходила. Сказала мне, что сделает всё, что угодно, лишь бы малышу полегчало. Они с Соней верили в чудо, но чуда не происходило. Чудодейственный массаж, редкие целебные травы, мануальная терапия, какие-то новейшие лекарства, перепробовали всё. Бабушка по отцу, баба Сима, с которой я всегда тесно общалась, и особенно в тот период, когда матери, откровенно говоря, стало не до меня, очень сокрушалась, что мать тратит столько денег на то, что уже никак не исправить. Говорила, что всякие гадалки лишь наживаются на них и выкачивают деньги. Говорила, что матери следовало изначально не вмешиваться и всё было бы хорошо. Я была с ней полностью согласна и думала точно так же. А потом мать узнала, что есть какое-то дорогостоящее лечение, которое точно поможет Марку. Но оно стоит баснословных денег и его делают в другой стране.

…Тамара Сергеевна нашла деньги на лечение внука. Она продала квартиру своей матери, ту, которую столько лет сдавала.

— Бабушка Сима умоляла мать этого не делать, но мать не послушала. Уехала Соня с Марком за границу, но дорогостоящее лечение не помогло. Кроме того, выяснилось, что врачи особо много шансов и не давали. Но мать твердила, что попробовать стоило. Я к тому времени уже переехала к бабушке, жить в нашем доме стало невыносимо. Марк всё время плакал, кричал, выл, стонал. Он ничего не понимал, никого не узнавал, не разговаривал, сам передвигаться не мог и требовал круглосуточного ухода…

Бабушка Сима свою квартиру подарила Оксане. Когда Тамара Сергеевна узнала об этом, она возмутилась, заявив, что несправедливо было оставить без наследства другую внучку и надо было поделить поровну. Они сильно поссорились.

— Бабушка Сима ей всё высказала, — рассказывала дальше Оксана. — Сказала, что мать, в погоне за миражами и призрачными надеждами на излечение безнадёжно больного внука, совсем забыла о младшей дочери, вычеркнула её из жизни. И что, подарив квартиру мне, она просто восстановила справедливость… Бабушка всегда возмущалась, что мать любит Соню больше, чем меня. Я тоже это с детства чувствовала. После смерти отца мать… мне кажется… она стала слегка не в себе. И с годами это только усугублялось, особенно, когда родился Марк. И бабушка Сима заявила мне, что мать может и свою квартиру продать, чтобы помочь Соне и Марку и ещё раз оплатить какое-нибудь бессмысленное лечение.

— Она и сама без всего останется, и всех за собой на дно утащит. Соня, я вижу, совсем безвольная, под её дудку пляшет, что мать скажет, то и делает. Как тень стала, что живёт, что не живёт, полностью растворившись в своём горе, — сказала тогда бабушка Сима Оксане. — А тебе жить, девочка. Живи! И не повторяй ошибок матери…

— Вскоре бабушки не стало, — тихо сказала Оксана. — Она словно предчувствовала свой конец и потому торопилась всё успеть оформить.

Зоя сидела и потрясённо качала головой. Она не знала, что сказать.

— И это ещё не всё, — помолчав, продолжила Оксана свой рассказ. — Месяц назад не стало Сони. Аневризма. Она ушла быстро, не мучилась. Наверное, свою долю мучений, что отсыпала ей судьба, она уже получила. Марку на тот момент исполнилось уже семь лет.

— Бедняжка… — потрясённо прошептала Зоя.

— И мать, наверное, вконец обезумев от всего, что на нас свалилось, принялась убеждать меня забрать Марка. Оформить над ним опеку.

— А где твой племянник находится сейчас, после смерти Сони?

— В специальном интернате, ему помогают специалисты. Мать кричит, что ей его не отдадут, потому что она «старая» и не справится. А я справлюсь. Но я в это ввязываться не хочу и не буду. Нет! Нет!!! Ни за что!!!— Слёзы брызнули из глаз Оксаны и она, закрыв лицо руками, глухо разрыдалась.

— Извини, — сказала, наконец, Оксана, справившись с эмоциями. — Она звонит мне каждый день. Я заблокировала её номер. Потом разблокировала обратно, меня замучила совесть. Зоя! Она не в себе, однозначно! Я думаю, что и все остальные это замечают, она одержимая! Она давно ушла с той хорошей работы, чтобы быть рядом с Соней и Марком, работает уборщицей в магазине у дома. И вот я подумала, что мать — несчастный, больной человек, переживший много горя. А я… Блокирую её номер… Мне стало стыдно. Но она стала не только звонить и писать, она стала приходить ко мне домой. И просить, требовать, убеждать взять Марка. Угрожать мне. Она говорит, что «бабка мне оставила квартиру» и потому мне есть, куда взять племянника. И я должна это сделать. Должна! Позавчера она пришла, долго звонила в дверь, но я ей не открыла. А вчера она уже поджидала меня с работы под дверью… Я не знаю, что делать. Я не хочу губить свою жизнь! Я хочу жить!

— Да… Твоя мама точно не в себе. Погубила одну дочь… Теперь хочет погубить вторую… — тихо сказал Зоя. Она была потрясена исповедью подруги. Она даже не думала, что у неё в семье такие серьёзные проблемы.

— И знаешь, чего я боюсь? — сказала Оксана. — Что, если я когда-нибудь выйду замуж и рожу ребенка… Вдруг он будет таким? Судя по тому, что говорил Соне генетик, такое очень даже возможно.

— Погоди… Но вы-то с Соней здоровые родились.

— А вдруг?

***

Оксане пришлось переехать. Сменить всё: город, квартиру, работу. Адрес она матери сообщать наотрез отказалась. Мать до последнего всё ходила к ней и уговаривала забрать Марка из интерната и выхаживать. Она называла это миссией, которую просто обязана выполнить Оксана. Ради неё. В честь безвременно ушедшей сестры. И даже в память об отце.

На новом месте Оксана обжилась, встретила молодого человека, Матвея, и вскоре они поженились.

С подругой Зоей Оксана иногда переписывается и перезванивается. И однажды Зоя узнала, что подруга ждёт малыша. Даже сама Зоя внутренне сжалась от волнения и беспокойства и, конечно же, представляла, что чувствует Оксана. Однако всё обошлось. Малышка родилась совершенно здоровой.

Грустную историю родственников Оксаны Матвей знал. Он убеждал супругу, что всё будет в порядке, говорил, что очень её любит и обещал идти с ней до конца, какое бы решение она ни приняла.

С матерью Оксана иногда переписывается. Её номер она разблокировала. Мать всё так же продолжает говорить странные вещи. Оксане всё так же кажется, что она не в себе. Однако, узнав, что у младшей дочери всё хорошо, Тамара Сергеевна порадовалась за дочь.

— Всё же она моя мать, какая бы ни была, — говорила Оксана мужу, нежно прижимая к себе спящую малышку Еву. Еве уже исполнилось три месяца. И она была абсолютно здорова. Это ли не счастье?

Зоя тоже была рада за подругу и думала о том, что она заслужила своё счастье. Ведь самая главная миссия человека на Земле — это быть счастливым…

Жанна Шинелева
#рассказ #историиизжизни #ребёнок #инвалид #семья #трудности #отношения