Не в силах носить всё в себе, она поделилась своими мыслями с молоденькой девушкой-лаборанткой Леночкой, которую недавно взяли к ним в лабораторию.

— Чего и говорить, виноваты мы перед ним, — грустно вздохнув, произнесла Ирина Сергеевна, беря из шкафа с химической посудой длинную стеклянную градуированную пипетку. Она собиралась делать химический анализ. Хотя после вчерашнего разговора делать ей ничего не хотелось, всё валилось из рук.

Леночка сидела за столом и записывала результаты своей недавней работы, периодически что-то вычисляя на калькуляторе и внося цифры в документ. Наконец она закончила писать и улыбнулась.

— Получилось, Ирина Сергеевна! Сошлись цифры, спасибо вам, — поблагодарила Лена свою старшую коллегу.

Лена работала в лаборатории всего месяц и Ирина Сергеевна очень помогала ей освоиться, передавала свой бесценный опыт и разные хитрости, да премудрости, коих в любом деле было немало.

Лена была очень благодарна ей за помощь, а сегодня ей было очень жаль эту милую женщину. С самого утра она выглядела задумчивой и было заметно, что у неё заплаканные глаза.

— Что у вас случилось? — спросила Лена. — Перед кем вы виноваты?

— Перед сыном, Филиппом.

— Перед сыном?

— Нужно всё сначала рассказывать. А то не поймёшь… — сказала Ирина Сергеевна, тяжело вздохнула и, отложив свою стеклянную пипетку, начала рассказ. — Филиппку я родила в том самом, памятном 1991 году. Мы с мужем были счастливы. Работа есть, квартира есть, любовь неземная, ребёнок родился желанный долгожданный, всё у нас хорошо было. Мы тогда верили, что с предприятием нашим ничего не случится, надежное на все сто. Но… Сама знаешь, какие времена наступили. Всем плохо стало, а нам вообще, хоть караул кричи. Развалилось наше предприятие, оказались мы буквально на улице. Хорошо, хоть квартиру успели получить, как молодые специалисты…

Кем только не работали Ирина Сергеевна с мужем! Хватались за любую работу. Иван Павлович и вахтами работал, и на шабашки ездил, и траншеи копал, на складе грузчиком был, но сорвал спину и пришлось уволиться. Устроился диспетчером по лифтам. Ирина Сергеевна тоже не боялась никакой работы. Уборщица, официантка, торговала на рынке шапками, всякое бывало. Родители старались, и малыш Филипп рос, не зная забот. Периодически его отвозили в деревню к бабушкам и дедушкам. Им было полегче, они имели огород, который их кормил.

— Родители нас звали в деревню, но мы с мужем отказывались, — рассказывала Ирина Сергеевна Лене. — Что там делать? Там вообще работать негде было. Филиппку только им отвозили. Ох, любил он это дело, за обе щёки клубнику и малину трескал. То одна бабушка, то другая, любимого внука потчует, лучший кусочек предлагает, самую спелую ягодку. Петушков ему на палочках делали, пирожки пекли с вареньем. Баловали они его знатно. Жили мы, не хуже остальных, но тогда все плохо жили, не с кем было сравнивать.

Ирина Сергеевна улыбнулась и подумала о том, что, конечно, Лена вряд ли поймёт, о чём она говорит, ей всего-то двадцать три. Те времена давно прошли. И слава Богу.

— На курорты, конечно, мы не ездили. Одеты-обуты, сыты и хорошо. Ремонт в квартире, если надо делали, своими силами, но освежали. Технику покупали, где-то б/у мужу отдавали знакомые, где-то по дешевке находили. Одежду я сама шила. С юности у меня тяга к этому делу была, мама меня научила шить, и я на старой машинке Зингер только так шуровала обновки, то платье, то юбку модную. Перешью, переделаю и красота. Дедушкину шинель серую, офицерскую, помню, в дело пустила, костюм себе сшила: юбка и жилет…

Ирина Сергеевна задумалась, вспоминая прошлое.

— А Филиппка не любил мои переделки. Не хотел носить. Как раз подростком стал, ершистый, дерзить начал, всё ему фирменная бирка нужна была, чтобы видно было, что покупное, а то, мол, друзья засмеют. Помню была у меня шкатулка, в ней я хранила отпоротые от старых покупных вещей нашивки разные. Сошью вещь, пришью бирку, вот и выглядит, словно купили.

— Вы молодец, придумали! — улыбнулась Лена.

— Так хотелось, чтоб по-людски, чтоб не хуже других… Но Филипп всё равно обижался. И просил, и требовал… То плеер ему, то магнитофон. Потом купили, да оказалось, не тот. Он о другом мечтал, но на другой денег надо было ого-го сколько. Всё вспоминать любил, что ему купили, а что нет. Что у кого-то есть, а у него нету. С самого раннего детства. То фломастеры не те, то раскраска не такая. Ну не было другой в магазине! А ту, что он увидел и о какой мечтал, видать из-за границы привезли. Но ему это было не объяснить, вынь и положь. Обижается! Ещё обижался, что друзей на день рождения домой не позвать было, стыдно, говорит, обстановка бедная. Ну не знаю… Обычная была обстановка. Потом как на грех, друг у Филиппа появился, а у того отец лётчиком работал, международные рейсы. И он приторговывал, привозил из-за границы баулы, в основном одежду. Вся квартира у них забита была барахлом. Всё у них было, холодильник огромный двухдверный, телевизор в каждой комнате, домашний кинотеатр, машина-иномарка, два кирпичных гаража, много чего. Вот наш сын и стеснялся. Объясняли, уговаривали, всё не впрок. Обидно было, мы ж с мужем старались. А он называл нас неудачниками…

Потом Ирина Сергеевна всё же устроилась работать по своей специальности химиком. Предприятие солидное, зарплату платили вовремя, стабильно, соцпакет, своя поликлиника, профилакторий.

— Я и мужа сюда перетащила, здесь территория большая, корпусов и цехов много, так с тех пор тут и трудимся, — продолжала рассказывать Ирина Сергеевна Леночке. — Стали мы жить получше. Всё сыну старались побольше вещей покупать, деликатесов разных, сладостей, баловали его, так хотелось порадовать ребёнка после тех трудных лет, когда совсем тяжко было. Филипп школу окончил, пора было поступать. А он выбрал такую специальность и такой вуз, что на бюджет не прошёл. Хотел туда на платной основе идти. Уговаривали его подумать, выбрать другой вуз или хотя бы факультет, а он ни в какую не соглашался. Это, говорит, моё призвание, моя мечта. А другое дело сделает его несчастным. Поругались мы знатно.

Филипп, глядя на своих друзей, ожидал, что и его родители смогут потянуть платное обучение. Могут, но почему-то не хотят.

— Очень он нас просил. Но не с чего нам было! Ей Богу, не с чего! А он почему-то решил, что мы просто не хотим, злые, жадные. Такие обидные слова говорил…

Ирина Сергеевна достала салфетку и вытерла слёзы. Она молчала и задумчиво смотрела в окно, в которое было видно, как рабочие из здания цеха напротив, открыв распашные ворота, вывезли доверху нагруженную тележку, и покатили по дорожке к другому цеху. Слева располагалось здание заводской столовой и туда шло много людей, начинался обед. А они всё говорили и говорили.

— Заявил нам, что мы ему всю жизнь испортили, что надо запретить нищим рожать детей, чтобы дети не мучилась, — Ирина Сергеевна всхлипнула и снова взяла салфетку. — Нищие! Вот как он нас назвал.

Иван Павлович не стерпел такого. Пошел в комнату, открыл шкаф и стал выкидывать вещи сына. Как попало сложил в две большие сумки и выставил за дверь. Ирина Сергеевна рыдала и металась между мужем и сыном, которые кричали друг на друга, не выбирая выражения.

—Так и ушёл наш Филипп, — рассказывала Ирина Сергеевна Лене дальше. — Ещё, знаешь, уходя, на пороге припечатал нам, что всю жизнь мы ему загубили, с самого начала. Потому что имя мы ему дали дурацкое, и что все в школе над ним смеялись, вспоминая про рассказ «Филиппок» Льва Толстого. А что плохого в рассказе, не пойму…

— Ой, да в школе дети над чем только не смеются! — сказала Лена. — У нас девочку Арину то и дело Ариной Родионовной называли, няней Пушкина. Ну и что? Глупо обижаться на такое. Вы ведь не виноваты в том, что случилось в те годы. Всем было трудно, не только вам. Вы меня простите, но Филипп не прав.

— Ох, — вздохнула Ирина Сергеевна, — Ты слушай, что дальше было…

Так они не общались четыре года. Сначала Ирина Сергеевна очень переживала, но оказалось, что Филипп поддерживал связь с одной из бабушек, матерью Ирины Сергеевны. И не просто так, а потому что именно она дала ему денег на первое время, выручила. А потом уж он сам нашёл работу. Родителям он просил ничего не говорить, однако мать Ирины, зная, как переживает дочь, проговорилась.

— Так и узнали мы, что живёт он в общежитии, работает разнорабочим, специальности же никакой у него не было. Потом узнали, что девушка у него появилась. Красивая.

Однажды Филипп позвонил и поздравил мать с днём рождения. Потом отца тоже поздравил. И стали они понемногу общаться.

— Так хорошо мне на душе стало, всё же не люблю я ссоры! Страсть, как не люблю! — призналась Ирина Сергеевна Лене. — Перезванивались, переписывались. Получал он неплохо, только всё ж я переживала, что образование он так и не получил, но тему эту больную не поднимала. Ведь он считал, что это по нашей с отцом вине произошло. Изредка он даже приходил к нам в гости. Так прошло ещё четыре года. А вчера… Вчера он пришёл к нам домой и...

Филипп рассказал, что собирается жениться.

— Мы с мужем обрадовались, поздравили его, — сказала Ирина Сергеевна. — А он… Он сказал, что это ещё не все новости. Он собрался покупать квартиру. В ипотеку. Надоело, говорит, в общежитии жить. Да и семью создаю, мол, надо отдельное жильё.

— Правильно решил, — одобрила Леночка.

— Ага, — грустно сказала Ирина Сергеевна. —Только он, ничуть не смутившись, заявил нам с отцом, что ипотеку выплачивать следует нам. Как компенсацию за все испорченные нами годы его жизни. Мы ведь ничего ему не дали. Голодное детство, ни игрушек, ни одежды нормальной, отсутствие образования, тоже наша вина, жильё мы ему не дали, и то, что его били, обижали, смеялись над ним в школе, тоже мы виноваты, не защитили.

— Как не защитили? — спросила Леночка.

— Ну вызывают меня в школу к директору, например, Филиппка подрался с мальчишкой, или разбил окно. Ну ведь, правда подрался, правда разбил! Как я должна была его защищать? А он говорит, что мама его друга никогда не давала сына в обиду и была на его стороне, не то, что я. Вот так. В общем родители мы оказались никудышные и потому должны сейчас компенсировать ему всё это, оплачивая ипотеку.

Иван Павлович аж растерялся от таких слов. Ирина Сергеевна побежала на кухню, чтобы накапать мужу успокоительное и услышала, как муж и сын ругаются, да так громко, что стёкла дрожат.

— Он сказал… Сказал, что его невеста ждёт ребёнка. И если мы ему сейчас в очередной раз откажем и не поможем, то внука или внучку никогда не увидим. И даже не узнаем, что он или она родится! А чем мы поможем? Ушёл сын, а я мужу скорую вызывала. Давление под двести поднялось, никак сбить не могли. Я весь вечер проплакала, ночь не спала, и сегодня всё из рук валится…

Лена смотрела на Ирину Сергеевну и не понимала. Такая милая женщина! Добрая, порядочная. Как у неё мог вырасти такой сын? Её было очень жалко.

— Одна мысль не даёт мне покоя, — призналась Ирина Сергеевна Лене. — Ну ведь отчасти сын прав. Детства у него не было. Я из декрета, как ужаленная, через год вышла на работу, его то и дело к бабушкам отправляли, потом в сад у с утра до позднего вечера, не до него нам было, питались мы и правда, скромно, макароны с сахаром, да с яйцом, перловка, лук жаренный, ерунда всякая. Деликатесов сроду не водилось. Одежду я перешивала, новую редко покупали… На море не ездили, похвастаться ему перед друзьями и правда, нечем было. Учёбу оплатить не смогли, жильё тоже, вся жизнь у него из-за нас наперекосяк…

— Да нет же! Нет! — Лена даже привстала со стула и сжала кулачки. — Сколько порядочных людей выросло и в более жестоких условиях и это не помешало им стать хорошими людьми!!!

Ирина Сергеевна молчала. Лена тоже замолкла. Ей стало неудобно, ведь получалось, что она осуждала её сына. Было видно, что Ирине Сергеевне это неприятно…

***

— Сами купим квартиру! Зачем ты ходил к ним, унижался? — сказала Алёна Филиппу. — Что поделать, раз они такие. Ну не повезло тебе с родителями. Мне вот, тоже не повезло. Но! Родителей не выбирают.

— Да, — согласился Филипп, — Не повезло. Такой случай предоставился, думал поймут, помогут, поддержат, но нет. У них никогда ничего нет. Нищие, что с них взять?

— А мы с тобой будем работать-работать и заработаем много денег! Всё у нас будет! — сказала Алёна и прижалась к плечу жениха.

— Да… — задумчиво произнёс Филипп. — Наш ребёнок не будет ни в чём знать нужды. Я сделаю для этого всё, в отличие от некоторых.

***

Много позднее, Филипп узнал, что в жизни всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Сын, который родился у них с Алёной, рос очень избалованным. Ему покупали всё, что только можно. Однако ему всё равно было мало.

Филипп ругался с ним, спорил, стыдил, доказывал, что его детство золотое и совсем не похоже на то, что было у него самого, однако всё не впрок. Мальчик часто говорил примерно такие же слова, что и сам Филипп когда-то, и закрывался плакать от обиды в своей комнате, оставляя родителей в глубоких раздумьях на тему «что они сделали не так?»...

Жанна Шинелева
#рассказ #историиизжизни #родители #воспитание #сын #помощь #семья #отношения #эгоизм