22.

06.2005 Вспомним о Дмитрии Хворостовском
Любимец призраков “Ковент-Гардена”
Сегодня Дмитрий Хворостовский поет в лучших оперных театрах и
концертных залах мира: “Вигмор-холл”, “Карнеги-холл”, “Ковент-Гарден”, “Ла
Скала”, “Метрополитен-опера”, Венский оперный театр. Мировое признание
пришло к нему в 1989 году, после победы на конкурсе Би-Би-Си “Певец мира” в
Кардиффе (Великобритания).
Он редкий гость в Москве. Сегодня он поет в лучших оперных театрах и концертных
залах мира: “Вигмор-холл”, “Карнеги-холл”, “Ковент-Гарден”, “Ла Скала”,
“Метрополитен-опера”, Венский оперный театр. Мировое признание пришло к
Дмитрию в 1989 году, когда он победил на конкурсе Би-Би-Си “Певец мира” в
Кардиффе (Великобритания). Отсюда начался стремительный взлет карьеры сибирского
паренька. В 1990 году “New York Daily News” писала о Хворостовском: “Последний из
популярных русских баритонов оказался обладателем самого прекрасного и
изысканного голоса, который сегодня можно услышать”. Звукозаписывающая компания
“Philips Classics” заключила с ним эксклюзивный контракт и выпустила 19 альбомов с
записями оперных партий, русских романсов, народных песен и концертных программ
Дмитрия.
Дмитрий Хворостовский не только классный певец, но и артист с мощным
драматическим потенциалом, эффектной внешностью, магическим обаянием и
тонкой психологией.
- Дмитрий Александрович, Вы помните свой первый выход на оперную сцену?
- Конечно, помню. Это было в восемьдесят пятом году. Когда я учился на
втором курсе института, меня взяли в стажерскую труппу Красноярского театра
оперы и балета и дали роль Маруло в опере Верди “Риголетто”.
- Не страшно было?
- А вы как думаете? Я же в первый раз должен был выйти на сцену... Репетиции
с оркестром не было, нам с дирижером аккомпанировал пианист. А в первой
сцене Маруло есть очень хитрое оркестровое вступление, поэтому я загибал пальцы, подсчитывая, когда мне нужно будет вступить. На меня надели какието смешные лосины, потом мне пришлось бежать и быстро спускаться по
лестнице, чтобы вовремя попасть в центр сцены и выпалить свои несколько
слов. На этом половина партии заканчивалась. Мне удалось все правильно
спеть, я даже не перепутал мизансцены. После спектакля коллеги стали
поздравлять меня с началом большой карьеры.
- Они оказались правы. А когда состоялся Ваш дебют в Москве?
- В 1989 году я спел Онегина в театре Станиславского и Немировича-Данченко.
Галина Писаренко была Татьяной, дирижировал Евгений Колобов. Кто еще
участвовал в спектакле, я с перепугу не запомнил. Потом в декабре 2000 года я
спел Риголетто в “Новой опере” у Колобова. Это выступление было одним из
важных моментов в моей жизни. Я впервые исполнил эту большую и очень
интересную драматическую партию. К тому же я спел в Москве для русской
публики, которая не видела меня на оперной сцене. Это был рискованный шаг,
и я рад, что все прошло удачно.
- Вам больше нравится выступать в оперных спектаклях или на концертах?
- Последние несколько сезонов я гораздо чаще пою в опере, поэтому тоскую
по концертам. Через несколько часов поеду в “Ковент-Гарден”. 22 апреля там
состоялась премьера “Трубадура” Верди, сегодня будет второй спектакль.
Партию Манрико исполняет Хосе Кура, Леоноры – Вероника Виллароель,
Азучены - Ивонн Мёф. Дирижирует Карло Рицци, режиссер-постановщик
Элайджа Мошинский. У меня роль графа де Луны. В “Трубадуре” участвую в
первый раз, я раньше никогда не пел в этой опере.
- Много ли было в этом сезоне новых партий?
- Три: графа де Луны, Риголетто в Хьюстонской опере и князя Андрея в “Войне
и мире” Прокофьева в “Метрополитен-опере” в Нью-Йорке. Через несколько
месяцев буду петь еще одну новую для меня партию в опере Верди “Балмаскарад” в Чикаго.
- Когда Вы успеваете их готовить?
- Мой день заполнен до предела, приходится работать урывками, находя
между репетициями и спектаклями моменты, когда это можно сделать. Если
спектакли идут через день или два, в свободное время я молча изучаю
партитуру: голос должен отдыхать. За две недели отпуска я, как правило, выучиваю одну новую партию. В общем, можно сказать, что я отдыхаю вместе с
клавиром: загорая где-нибудь на пляже, я обычно не расстаюсь с ним.
- У Вас всего две недели отпуска?
- Да, последние десять лет. В этом году отпуск будет немножко поменьше: дней
десять-двенадцать. Но этого времени хватит, чтобы выучить новую партию.
- Ваша жизнь расписана на много лет вперед: Вы уже знаете, что будете
делать в 2007 году. Такой четкий график жизни Вас не раздражает?
- Поначалу раздражал, но я давно к нему привык. Ничего не поделаешь, такая
у меня работа: в оперных театрах все постановки планируются на несколько
лет вперед. Приходится загодя расписывать не только график работы, но и
буквально всю жизнь. Зато я стал гораздо более организованным человеком. И
уже не способен на какой-нибудь отчаянный, спонтанный шаг: ни с того ни с
сего бросить репетиции или спектакли и уехать.
Какой из оперных театров кажется Вам самым удобным для работы?
- У меня два любимых театра: “Ковент-Гарден” в Лондоне и “Метрополитенопера” в Нью-Йорке, где я часто выступаю. В других мне тоже нравится петь,
но в этих двух я чувствую себя как дома. Старожилы “Ковент-Гарден” до сих
пор помнят выступления знаменитых певцов, работавших здесь в 50-е и даже
в 40-е годы! Если существуют духи, живущие на оперных сценах, можно
сказать, что в “Ковент-Гарден” они очень по-доброму относятся ко мне. В
“Метрополитен-опере” (на Западе музыканты говорят “Мет”) мне тоже очень
нравится. Я часто выступаю в Нью-Йорке. Это один из самых любимых моих
городов.
- А Лондон?
- В Лондоне я живу. По-моему, ни в одной стране, ни в одном городе мира не
умеют так бережно хранить и чтить все традиции, как это делают в Лондоне и
вообще в Великобритании. Уклад жизни типично английской семьи настолько
традиционен, что я бы даже назвал его ортодоксальным. И в то же время эта
заскорузлая старина удивительным образом уживается с самыми
современными и интересными авангардными течениями. Такого нет ни в
одном городе.
- Будете ли Вы в ближайшее время петь в России?
- Мне часто предлагают выступать в оперных спектаклях в Москве. Но хотелось
бы сделать в России что-нибудь экстраординарное. Надеюсь, такая
возможность рано или поздно появится.
- Как возникла программа московского концерта?
- Мы с Константином Орбеляном хорошо знаем друг друга, давно работаем
вместе и записали уже не один диск. Не так давно вышел CD неаполитанских
песен, к осени выйдет альбом старинных русских романсов. По-моему,
получилась интересная работа. Летом будем записывать песни времен Второй
мировой войны.
Для московского концерта мы решили сделать сборную программу. В ней есть
арии из опер Моцарта и Верди, из барочных опер, неаполитанские песни,
которые я очень люблю, и несколько старинных русских романсов. Мы будем
исполнять ее в Москве, Санкт-Петербурге и Нью-Йорке. Я очень рад, что смогу
выступить в России. В Москву приедут мои родители, я обязательно встречусь с
друзьями.
- Вы часто видите родителей?
- Не так часто, как хотелось бы, но стараюсь видеться с ними хотя бы два раза
в год. Раньше они приезжали ко мне, а в последнее время я стал чаще бывать в
Москве: здесь проходят почти все записи. Прошлым летом родители тоже были
в Москве. Им интересно наблюдать, как я работаю. Отец два года назад в
“Новой опере” смотрел премьеру “Риголетто”. Он музыкант и певец, и я всегда прислушиваюсь к его мнению.
- Чье мнение для Вас важнее всего?
- Мое собственное. Хотя со мной работает много пианистов, дирижеров,
музыкантов, я привык доверять только себе. И на протяжении многих лет
решаю все проблемы сам: перед выступлением настраиваюсь и распеваюсь.
Слежу за голосом, качеством своих выступлений и творческим ростом. Я знаю,
что многие певцы дружат с вокальными педагогами, ездят к ним
стажироваться. К сожалению, у меня нет друзей-педагогов. Все приходится
делать самому.
- Вы успеваете заниматься спортом?
- Я всегда стараюсь заниматься спортом, поддерживать форму. По утрам, если
есть время, занимаюсь какой-нибудь силовой гимнастикой, делаю растяжки, отжимания, подтягиваюсь, поднимаю небольшие тяжести. Надо бегать, но пока
нельзя перенапрягать колено. Когда начинаешь работу над новым спектаклем,
нужно быть готовым к любым физическим нагрузкам. Сейчас в “Трубадуре”
очень большая сцена фехтования на саблях. Но мне нужно не только
профессионально фехтовать, но и петь при этом. Без предварительной
подготовки ничего не получится.
- Вам не докучают поклонницы?
- Нельзя сказать, что докучают. Конечно, они присылают письма, встречают с
цветами у служебного входа, просят автографы. Но я стараюсь никого не
обижать: общение с ними - просто часть моей работы.
- Есть ли рядом с Вами близкие люди?
- Я живу с женой Флоранс. Она итальянка из Швейцарии. Мы поженились год
назад и с тех пор не расстаемся. Куда бы я ни ехал, она всегда путешествует
вместе со мной.
- А на каком языке Вы разговариваете?
- Мы можем разговаривать по-итальянски, по-английски, по-русски. Флоранс
раньше не знала русского языка, но теперь выучила. Так что говорим на том
языке, на котором захотим.
- Какой из будущих проектов кажется Вам самым интересным и почему?
- Знаете, каждая партия по-своему интересна. Но, пожалуй, таких интересных
работ, как “Риголетто”, фильм по опере Моцарта “Дон Жуан” или партия князя
Андрея в “Войне и мире”, у меня пока не ожидается. Я буду петь в опере Верди
“Симон Бокканегро”. Может быть, и в его “Макбете”. Мне по-прежнему очень
нравятся итальянские оперы. Но в принципе это все в будущем. А еще хочется
придумать что-нибудь грандиозное, но сейчас ничего в голову не приходит.
Возможно, найду сочинение современного композитора и спою его. Или буду
участвовать в оперной постановке какого-нибудь авангардного режиссера.