23 года назад. 10 июля 2002 года.

Началось все с грозы. А у нас в цеху рос то ли грейпфрут, то ли еще какой-то цитрусовый. Уже высокое деревце в деревянном горшке – явно ему было тесно. Я тогда нашел в уличной кладовке старую двухсотлитровую бочку и рубил крышку, хотел пересадить в неё. Помню, мы недавно сорвали плод с этого цитрусового и всем цехом поделили – на 8-10 частей, точно не вспомню. Лично у меня был подписан рапорт на отгул на 11 июля. Собирался вечером на рыбалку, на ночевку. Тогда было модно ходить за фарватер, вставать на якорь и ловить леща на "кольцо". Попадала и густера, и сопа, иногда судак или щука. Мое настроение испортилось, когда услышал грозу. Понял, что сейчас объявят тревогу, и рыбалка может сорваться. Грозы тогда были затяжные, нам приходилось дежурить. Мысленно уже смирился, что отгул проведу дома. Казалось, это главная неприятность дня... Вдруг женщина из отдела хранения крикнула мне: "Смотри, там дымит!" – показывая мимо цеха вдаль. Я не придал особого значения – мало ли где что горит. Но когда понял, что дым поднимается очень близко, пришлось действовать. Рядом были двое бойцов и коллега-женщина. Мы почти мгновенно, без слов, распределили, кто что делает. Она побежала звонить в пожарную часть – именно в нашу, они потом и были первыми на самой передовой. (Не факт, что мы были первыми, кто сообщил о задымлении) Бойцам велел взять пожарный инвентарь – хлопуши. Уже были видны искры, слышен гул. Как потом выяснилось, мы стояли в 300 метрах от очага. Какое-то время был на улице... Потом – тишина. Открываю глаза – лежу в здании. Грохот бьющегося стекла, пыль, с потолка сыпется штукатурка. Слышу еще взрыв – как выяснилось позже, это был вовсе не взрыв, а рухнул второй этаж нашего цеха. Мне показалось, это только начало, и сейчас начнется непрерывный грохот. Увидев в пыли просвет, понял – надо выползать. Слышу крики женщин. Одного бойца нашел сразу. Второго долго ждать не пришлось – он сам вышел из цеха. Кровь сочилась из ушей. "Зубы шатаются", – говорит. Переживал за рабочего, который остался там, у окна... Позже тот мужчина лежал в больнице на Монгоре с сотней швов на лице и голове от осколков стекла. Надо было решать, что делать с бойцами. Их однозначно надо было вернуть, эвакуировать с данного места, Решили не бежать напрямки по полю, а через лесопосадку. Так было более надежно, спокойнее, можно было не переживать, что что-то может прилететь в голову. У перекрестка уже стояли скорая и УАЗик. Сдал бойцов. Можно присесть, отдышаться. Не помню, сколько прошло времени. Решил встать – и понял, что сильно болит спина. Так попал в госпиталь. Я ничего не знал про остальных товарищей, кроме тех, кто лежал в моей палате. Спускаюсь на рентген, жду очереди... И тут узнаю страшное. Погиб мой начальник. Мой командир. Александр Николаевич. Он бежал с управления в сторону цеха, прямо навстречу пожара. Позже разбирали: все его действия были абсолютно правильными. Увидев "гриб" он попытался укрыться в приямке, как и учили, использовать складки местности, между холмом и зданием – холм должен был прикрыть с той стороны. Но здание разворотило изнутри во все стороны, даже против ударной волны. Его расчет не сработал перед чудовищной силой. Провожали его всей частью из клуба. Это был один из самых лучших моих начальников. Честь тебе и хвала, Александр Николаевич! Вечная память. С тех пор жизнь части изменилась навсегда. Потихоньку её готовили к расформированию. Да, соседство стало слишком опасным. Но все равно... Очень жаль. Жаль нашего разбитого братства, нашего дома, нашей истории. К этому все и пришло. И помню я тот цитрусовый в цеху... Потом, после взрыва. Стоял он облетевший, голый. Даже страшно подумать, как вмиг все может поменяться.