сходить на кладбище к Марии мне бы.
И дома, кажется, я вечность не был,
берёзку бы любимую обнять.
Я здесь не выдержу, я так устал,
а дома, знаешь сам, и стены лечат.
Не бойся, мне сейчас намного легче,
я не заразен, доктор мне сказал.
Возьми меня, не буду в тягость вам,
в прихожей лягу, буду тихо кашлять.
Один остался я в палате нашей,
на праздник всех забрали по домам.
Отец смотрел на сына своего,
он умолял, в глазах стояли слёзы.
- Да, ладно, бать, стоит твоя берёза,
за год не изменилось ничего.
Ну что ты, право, как ребёнок, бать,
у вас здесь чисто, кормят, наблюдают.
- Да что еда, по дому я скучаю,
мне надо на могилке побывать.
Мне тяжело здесь, душно мне, пойми,
сижу как сыч всё время у окна я.
Марию очень часто вспоминаю,
прошу тебя, хоть на денёк возьми.
У сына сердце сжалось: - Батя мой,
ну, ладно, заберу в конце апреля.
До Пасхи долго, - целая неделя,
ты потерпи, приеду за тобой.
Уехал сын. Теперь отец мечтал,
от радости ходил он по палате,
смотрел в окно, где ивы на закате
прохладный ветер бережно ласкал.
- Весна! нельзя, Василий, унывать!
Наверно к Пасхе всё зазеленеет.
Как жаль, лежачим здесь куда больнее,
они не смогут дома побывать.
Он всё ходил, всё думал об одном,
как на могилку он придёт к любимой.
В мечтах рисуя встречи той картину,
он вспоминал любовь, свой отчий дом.
Тот, самый лучший в его жизни год,
и ту весну, и как они любили.
Как тонкую берёзку посадили
они с Марией прямо у ворот.
Апрельский дождик капал на стекло.
- Скорее б дни до встречи пролетели!
От света тень согнулась на постели,
и снова одиночество пришло.
И снова он, - терзающий покой,
запахло хлором, болью и лекарством.
А где-то, в Небе есть Господне царство,
где нет разлук, и боли никакой.
Мария, как ты там, в краю разлук?
Мне без тебя на свете всё не мило,
и время без тебя совсем застыло,
так сиротливо стало всё вокруг.
О, Господи, дай дома побывать,
дай воздухом весенним надышаться.
С берёзкою хочу я повидаться,
ну, а потом и можно умирать.
Скорей бы дни к субботе подошли,
дни ожидания. Старик закашлял.
- На пользу будет воздух мне домашний,
наверное нарциссы зацвели!
Тем временем, там, в доме старика,
сын заявил жене почти с порога:
- Я привезу отца побыть немного,
пусть погостит хотя бы три денька.
- Ты что? С ума сошёл, ужель всерьёз? -
жена сказала. Ну, а как же дети?
Ты знаешь сам, что все микробы эти
опасны очень, ведь туберкулёз!
- Нет, всё не так, я говорил с врачом.
он мне сказал, что не заразно это.
Нам взять бы погостить отца на лето...
Жена своё одернула плечо.
Всю ночь она проплакала тогда,
всё говорила: - Ты меня не любишь.
Себя, меня, да и детей погубишь,
что врач сказал, мол, - это ерунда.
- Что им, врачам до нас? Враньё кругом,
чем больше им больных, тем больше денег.
Потом, поедем вместе в понедельник,
отцу гостинцев много отвезём.
- Прости, родная, отвезём потом,
сказал Иван, жену свою лаская.
- И правда, что я так переживаю,
ну, что случится там со стариком?
Пришла суббота. Тёплый ветерок
влетел в окно, от солнца свет повсюду!
- Сынок приедет, скоро дома буду,
переступлю родимый свой порог.
Прошёл обед, старик ни спал, ни ел,
смотрел в окно на иву, на дорогу.
Вздыхал и сына ждал, молился Богу,
так он весь день до ночи просидел.
Вдруг сжалось сердце, тяжело дышать,
присутствие Марии показалось...
Она стояла рядом, улыбалась,
Василий захотел её обнять.
- Не уходи, Мария, я с тобой!
В груди так странно сердце колотилось.
Мир закачался, небо закрутилось,
насквозь пробила режущая боль.
Василий пошатнулся, не упал,
дошёл тихонько до своей кровати.
Он всё шептал о Божьей благодати,
о том, как на земле он жить устал.
Душили слёзы, сдавливала боль,
по небу плыл куда-то тонкий месяц.
- Мария, здесь ты? Вот мы снова вместе,
не оставляй меня, моя любовь.
На Пасху звон звенел на весь окрест!
Пришёл Иван в красивый храм молиться.
Светились радостью людские лица,
и повторяли все: - Христос воскрес!
Потом застолье было, друг пришёл,
родня жены и сват после обеда.
Никто не вспомнил за столом про деда,
всем в праздник было очень хорошо.
А поздно к ночи, проводив гостей,
Ивана одолели грусть с тоскою.
Жена, обняв его своей рукою,
ему шептала о любви своей.
Он помолился тихо перед сном,
стал вспоминать отца и мамы лица.
Как маленький лежал один в больнице,
отец всю ночь дежурил под окном.
Как верил он в добро и в чудеса,
всегда учил любить свою Отчизну.
Как в ледоход, отец, рискуя жизнью,
щенка чужого из воды спасал.
Иван всю ночь не спал, себя виня,
а мысли лезли в душу вероломно.
В его ушах звучало монотонно:
- Сынок, на Пасху забери меня!
Он рано встал, в больницу поспешил,
взял на столе пакет с едою вкусной.
На сердце было нелегко и пусто,
в больнице было тихо, - ни души.
Лифт занят был, не стал он ожидать,
помчался вверх по лестнице, на пятый.
Мелькали двери белые, палаты...
- Вот, здесь, отец, табличка - 25!
Вошёл в палату, тяжело дыша,
отцовская кровать была пустая!
- Отец, ты где? Плохое отрицая,
в предчувствии вдруг замерла душа.
Дверь скрипнула, сестричка подошла,
взяв за руку Ивана, прошептала:
- Инфаркт! Крепитесь, в ночь его не стало,
я здесь его, без памяти нашла.
Врачи боролись, в ночь никто не спал,
ну что поделаешь, никто не вечен.
Он вас всё ждал, в окно смотрел весь вечер,
на Пасху умер, Бог к себе забрал.
Сынок, на Пасху забери меня
Галина Пятисотских
по рассказу Ольги Яворской
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 6