Деревеньки мои деревянные дальние.

Вот Моя Деревня Не так давно подосиновское Интернет-сообщество бурно обсуждало перспективы возрождения деревень нашего района. К единому мнению, как водится, не пришли, говорили о глобализации, целесообразности, причинно-следственных связях и о том, стоит ли возвращаться в российскую колыбел, с которой у всех так много связано. И за всем этим как бы чувствовался хитрый дедовский прищур: «Вот оно, ваше образование-то к чему привело…». Как тут не вспомнить один архивный документ, датированный 11 октября 1927 года, который попался на глаза при изучении работы Валентины Васильевны Помеловой, присланной ею на конкурс по истории малых деревень нашего района. Цитирую: «Слушали о положении Малеихской школы подростков, где записалось мало желающих обучаться (информация председателя сельского совета т. Груздева А. А.). На Малеихе обучается 14 человек, большинство из деревни Малеиха. В д. Мокрая сознательных нашлось два человека, остальные не хотят пускать подростков в школу, особенно девочек. Из детей школьного возраста ходит в школу шесть человек. Деревня Мокрая темный уголок, там грамотных мужчин два человека. Население д. Мокрая бедное, дети не имеют обуви и одежды и действительно не могут ходить в Городокскую школу, а в Малеиху им было бы ходить недалеко. Я (по-видимому, председатель президиума Подосиновского районного исполнительного комитета Северо-Двинской губернии Прокопий Иванович Княжев. Ред.) полагал бы, возможно, допустить прием в Малеихскую школу подростков и детей школьного возраста. Еще должен сообщить, что у меня имеется договоренность с председателем Шолгского сельского совета т. Огарковым о вовлечении в Малеихскую школу подростков из деревень Помелиха и Коростелиха, который уже оповестил население об открытии в д. Малеиха школы и обещал побеседовать с населением. Можно рассчитывать на пополнение школы учениками оттуда. Постановили: школу подростков в д. Малеиха оставить. Поручили избе-читальне провести в д. Ермаково и д. Мокрой и др. ряд мероприятий агитационного характера в целях вовлечения в школу всех неграмотных подростков». Представим себе свет керосиновой лампы, мужиков (Княжев, Кочкин, Кузнецов, Трубачев, Шубин, Бетехтин), попыхивающих махрой, задумавшихся о том, какое же оно светлое будущее, что ожидает их детей и внуков. Ответ, который им не суждено было знать, давно у нас на ладони. От деревни Прислон до Малеихи и Мокрой чуть больше часа быстрого ходу. Дорогу эту знает не каждый, а только лишь старожилы да заядлые грибники. Деревня Ермаково, где когда-то была изба-читальня, бесследно исчезла, ее словно украли, как «свистнули» солнечную батарею у новенького красного таксофона, находящегося по пути. Сразу за дорогой начинаются глухие места, но стоит лишь пройти сквозь чащобу, попадаешь в дремучий кустарник, местечко которое прежде звали Ровой. Не здесь ли местными жителями была сложена частушка: Говорят, в колхозе плохо, А в колхозе хорошо. До обеда ищешь лошадь, А с обеда — колесо. Особая песня — мост через речушку Шорму, который недавно практически с нуля восстановил последний житель Малеихи Александр Прокопьевич Помелов. Сваи, перила, настил — все честь по чести, сделано добротно и испытано трактором, на котором он время от времени колесит по своим делам. Плюс пешеходный мостик, по которому в период весеннего половодья легко можно добраться до настила, не замочив ног. Не во всякой жилой деревне есть подобная удобная и продуманная переправа. Вниз по течению лежат две огромные трубы, которые лесная речушка как бы откинула в сторону за ненадобностью в насмешку над усилиями прежних строителей, пытавшихся укротить строптивую Шорму. Числятся за ней и другие «грешки». Несколько выше по течению, где еще до революции был сооружен «Иордан», местный священник уронил в воды Шормы крест, которым он совершал обряды. Река поиграла с ним несколько десятков лет, а когда в 1949 году житель Мокрой Вениамин Михайлович Окуловский, вернувшись из армии, пришел туда искупаться, среди водной ряби откликнулся солнечным зайчиком крест, дав знать о себе из-под песка, нанесенного за многие годы. Вот так Шорма и сберегла местную святыню от рук воинствующих атеистов. Сколько воды с тех пор утекло… А еще в здешних местах водится манило. Никогда бы в него не поверил, если бы сам однажды с ним не столкнулся. Дело было так. Однажды, наплутавшись с приятелем по местным ложкам и лугам в поисках рыжиков и еловиков, мы присели на бревнышко неподалеку от баньки, останки которой еще когда-то виднелись в том месте, где было Ермаково. Кругом кроме нас ни души. Погода просто сказка, все как в том стихотворении, посвященном этим местам: На угоре домами разбросилась, Под горою речушка журчит, И под сводом сияющей просини Неоглядной земли колорит. Шагать до Шубина Раменья, а тем более до Демьянова, было еще далековато, поэтому мы никуда и не спешили, затянувшись «балканкой», вслушивались в шум величавых берез. Вдруг мне словно почудился заливистый девичий смех. Звук его то появлялся, то исчезал, то был совсем рядом, то, казалось, плутал в отдалении, спрятавшись где-то между кустами малины. Я и раньше слыхал про такое, только думал, что выдумки это. Может, все ж таки показалось? Я искоса взглянул на соседа и заметил его вопросительный взгляд. Точно было, что он слышит то же самое. Вот опять! Накатилось, покружило, посмеялось и исчезло где-то за банькой. Стало жутковато. Не сговариваясь, мы поднялись, прихватили свои туески и быстрым шагом, почти бегом, понеслись прочь. «С каких лет деревню Полуденный Уклон стали называть Малеихой, сейчас уже установить невозможно. Это взято из метрических книг. Находится селение в шести километрах на северо-запад от п. Подосиновец. Слева, через маленький ложок, стоит д. Мокрая. Под угором, метрах в пятистах, протекает река Шорма. За Шормой — Ермаково. Все деревни располагались на угорах. По архивным данным, жителей в деревнях (начиная с 1937г.) было много. Сами обеспечивали себя всем необходимым: и питанием, и одеждой. Строили дома, занимались раскорчевкой леса, обрабатывали поля, которые засевали зерновыми культурами (ячмень, рожь), сеяли лен. Изо льна, через много-много последовательных операций, получали одежду. Все работы выполнялись вручную. Также на своих участках сажали картофель, выращивали овощи. На зиму заготовляли грибы. При засолке отдавали предпочтение груздям, рыжикам (еловикам), иногда солили и волнушки. Сушили белые грибы, подосиновики, подберезовики. В ближайшей реке Шорме ловили рыбу. Фамилии в деревне, при моей памяти, преобладали такие, как Помеловы, Тестовы, Скрипины, Комаровы…», — вспоминает о былых днях в своей работе Валентина Васильевна. Дом ее отца Валентина Степановича довольно хорошо сохранился и служит приютом для тех, кто от случая к случаю наведывается в эти места. В горенке прибрано, есть где заночевать, на столе возле старого радиоприемника лежат два пухлых блокнота и тетрадь — это дневник, в котором вот уже несколько лет бывшие жители ведут хронологию своих свиданий с малой родиной и перекличку между теми, кто уже давно разъехался по разным местам. Вроде книги отзывов и благодарностей этому родному углу, ставшмему поклонным местом. «Сегодня был дождь, долго ходили «Под узенькими» и на «Пожни», еще побывали на «Межшоромки» и «Под елкой», все кругом сильно заросло, грибов не нашли, рыба в речке тоже не попадалась. Вовка, если ты еще раз здесь с дружками устроишь бардак, смотри, лучше на глаза мне больше не попадайся!..» Трава нынче действительно очень высокая, почти в человеческий рост. Мы с трудом нашли доску, перекинутую через ручей и, миновав ложок, направляемся в Мокрую. Здесь, среди кустов малины и смородины, от дома к дому проложена узенькая тропа, которую легко потерять, отступив хоть на шаг сторону. В доме Зинаиды Вениаминовны и Виталия Вениаминовича Окуловских гостей уже ждет накрытый стол, черная, сваренная из одних рыжиков губница томится на плите. Все происходило по-родственному и вполне подходило под описание Валентины Васильевны о былом: «Жители в деревне назывались запросто: Санька Егориха (муж Егор), Дуня Ваниха (муж Иван), Дуня Оликова (муж Олик, Александр). Если одно имя — в деревне звали: Граня, Марфа, Густя (Августа), Серафима, Манефья, Фекола и по отчеству: Парменовна, Никитична и т. д. Жили все дружно, не ссорились. Летом в праздники устраивали на гулянки у реки Шормы, у моста, между Малеихой и д. Ермаково. Молодежь веселилась не только из близлежащих деревень, но и с Перхина, Прислона. Также приходили из «горной» — это деревни Помелиха, Коростелиха, Бычиха, Андреиха, Суслониха, Шероговино. Играли на гармошках, пели частушки, плясали. Людей собиралось на гулянки много: мы, малолетки, и люди в возрасте приходили посмотреть на эти увеселительные мероприятия. В то время из деревень никуда не уезжали. Помнится, гулянки начинались с Троицы, потом девятая пятница, десятая пятница, Иванов, Петров, Ильин дни. Осенью по окончанию полевых работ варили пиво из хмеля и отмечали уборку урожая. Собирались у тех, чья изба больше. Запомнились праздники и у нас дома. Мы, ребятишки, накормленные всеми вкусностями, лежим на полатях, смотрим на это веселье. Ни в коем разе нельзя было находиться среди взрослых и, упаси боже, подойти к столу». Сейчас в память о тех временах жители Мокрой отлили большой бетонный столб и водрузили его на небольшой лужайке посреди деревни. — Прежде чем его установить, мы побывали в архиве, раздобыли некоторые сведения о нашей деревне, — рассказывает об этой инициативе самый молодой из тех, кто здесь успел родиться, Виталий Ермаков. Оказалось, что уже в 1744 году в этой деревне насчитывалось 30 дворов! И вот пришло время подводить печальную черту и в память о многих поколениях, что жили когда-то здесь, застолбить на пути у разрушительного времени хотя бы небольшой участок, которому еще долго будет не суждено рассыпаться в прах. Красной краской крупно выведены на нем название деревни и некоторые сведения о ней. В сгущающихся сумерках над темнеющим небосклоном поднялась яркая радуга, один конец ее упирался в Ермаково, второй заканчивался в районе Малеихи. Пока совсем не стемнело, мы отправились туда, к Моряку (Александру Прокопьевичу Помелову). В этих местах в последние десять лет никто кроме него уже не живет. — Сейгод тоже буду перебираться отсюда. Лошадь моя пропала, а без нее зимой за хлебом не съездишь, трактором тоже уже не пройдешь. Да еще из-за того, что поля давно не кошены, слизни наш участок стали заедать, даже капусты не вырастишь, — итожит перспективы здешнего бытия Александр Прокопьевич. — Не жалко? — Да как не жалко, я ведь не свой дом, всю Малеиху теряю. Все житье... А прожил здесь около семидесяти лет. Так мы и расстались с ним на этой грустной ноте. На прощанье в память об этих местах хозяин показал мне старую фотографию, сделанную с угора возле Ермакова. Какие дивные здесь все же места! Николай Липатников. Фото автора. Источник: газета "Знамя" Кировская обл. п.Подосиновец ул. Пролетарская - 3

VID-20230509-WA0017.mp4

Деревенские истории. Пишем вместе Работу выполнила: Рудакова Валентина Васильевна (в девичестве Помелова) Жизнь д. Малеихи С каких лет деревню «Полуденный Уклон» стали называть Малеихой, сейчас уже установить невозможно. Это взято из метрических книг. Находится деревня в шести километрах на северо-запад от п. Подосиновец. Слева, через маленький ложок стоит д. Мокрая. Под угором, метрах в пятистах, протекает река Шорма. За Шормой – д. Ермаково. Все деревни располагались на угорах. По архивным данным, жителей в деревнях (начиная с 1937г.) было много. Сами обеспечивали себя всем необходимым: и питанием, и одеждой. Строили дома, занимались раскорчевкой леса, обрабатывали поля, которые засевали зерновыми культурами (ячмень, рожь), сеяли лен. Изо льна, через много – много последовательных операций, получали одежду. Все работы выполнялись вручную. Также на своих участках сажали картофель, выращивали овощи. На зиму заготовляли грибы. Для засолки отдавали предпочтение груздям, рыжикам (еловикам), иногда солили и волнушки. Сушили белые грибы, подосиновики, подберезовики. В ближайшей реке Шорме ловили рыбу. Фамилии в деревне, при моей памяти, преобладали такие как: Помеловы, Тестовы, Скрипины, Комаровы. По словарю Владимира Даля эти фамилии означают: – Помелов – помело – «пук, мочало, ветошь, хвойник для помелища, для обмету печного поду под посадку хлебов». («У бедного мужичка борода клином, у богатого – помелом» – пословица). – Комаров – комар, известное насекомое. (Тут комар носа не подточит; комар комара нарождает, а человек – человека и т. д.). – Скрипин – скрипа, «кто скрипает особенно хилый писклявый ребенок». Жители в деревне назывались запросто: Санька Егориха (муж Егор), Дуня Ваниха (муж Иван), Дуня Оликова (муж Олик – Александр). Если одно имя – в деревне звали: Граня, Марфа, Кустя (Августа), Серафима, Манефья, Фекола и по отчеству: Парменова, Нилкитична и т. д. Жили все дружно, не ссорились. Летом в праздники собирались на гулянки у реки Шормы, у моста, между Малеихой и д. Ермаково. Молодежь собиралась не только из близлежащих деревень, но и с перхина, Прислона. Также приходили из «горной». Это деревни: Помелиха, Коростелиха, Бычиха, Андреиха, Суслониха, Щероговино. Играли на гармошках, пели частушки, плясали. Людей собиралось на гулянки много: мы малолетки и люди в возрасте приходили посмотреть на эти увеселительные мероприятия. В то время из деревень никуда не уезжали. Помнится, гулянки начинались с Троицы, потом девятая пятница, десятая пятница, Иванов, Петров, Ильин дни. Осенью по окончанию полевых работ варили пиво из хмеля и отмечали уборку урожая. Собирались у тех, чья изба больше. Запомнились праздники и у нас дома. Мы – ребятишки, накормленные всеми вкусностями, лежим на полатях, смотрим на это веселье. Ни в коем разе нельзя было находиться среди взрослых, и «упаси боже» подойти к столу. Песни, которые пели наши родители с друзьями, запомнились с тех времен. Такие как: «Катюша», «По Дону гуляет», «Из-за острова на стрежень», «Хаз – Булат удалой», «С ярмарки ехал ухарь купец», «Бежал бродяга с Сахалина», «По диким степям Забайкалья». В конце деревни к поскотине стояла кузница. Там работал папа, и мы бегали играть. Также была конюшня, ферма коров, телятник, склад с зерном. Позже построили сушилку между Малеихой и Мокрой, для просушки зерна. Недолго существовала колхозная пасека, но потом куда-то все ульи увезли. В 1954 году начали строить п. Демьяново. Сначала звали просто «Стройка». Это примерно в четырех километрах к северу от нашей деревни. Из деревни поселок четко виден. Постепенно жители начали деревеньку покидать. Кто в Демьяново, некоторые семьи уехали в Курганскую область. Нас ребятишек рано начали привлекать на колхозные работы. После третьего класса на летних каникулах бригадир дал лошадь и мне. Мы очень гордые и счастливые старались выполнять все работы. Вывозили на поля навоз, траву на силос, подвозили к зародам сено. Хорошо, когда лошади пасутся близко, запрягаем и едем на работу. А бывало, уйдут в поскотину, долго их ищем, приведем иногда к обеду. От старших к нам передалась эта частушка: Говорят в колхозе плохо, А в колхозе хорошо. До обеда ищешь лошадь, А с обеда – колесо. Работать нам было всегда весело. Пусть жара или дожди, кусают комары и пауты, ехали на работу с удовольствием. Мальчишки помогали нам запрягать лошадей, пока сами девчонки не научились, и они же не забывали побаловаться: то лягушку подбросят, то еще какую-нибудь мелкую пакость доставят нам. Они во все времена остаются мальчишками. В начале шестидесятых годов из очагов культуры на Малеихе образовали клуб, куда привозили кино. Это была простая изба, когда-то в ней жила Евстолья со своей семьей. Колхозы в то время были экономически слабыми. Колхоз «Красный Путиловец», в дальнейшем имени Калинина. В этом колхозе деревни: Больше – Пашинский Починок, Мокрая, Малеиха, Ермаково относились к Шубино – Раменской бригаде. Самой главной проблемой для колхозников, пока себя помню, была заготовка сена для личного скота: коров, коз, овец. Для овец заготавливали лист из осины, ивы. Косить траву почему-то не разрешали. Добывали корм, кто как мог. Даже носили сырой травой с межей, у дорог, сушили около дома. Ближе к осени иногда удавалось покосить на пастбище, где паслись козы, овцы, колхозные телята, т. е. в поженях. Легко представить, какое по качеству было сено с пастбища. А еще этот корм надо вывезти. Лошадям хватало колхозной работы днем, то только поздно вечером бригадир мог дать лошадь. Был такой случай. Приезжает председатель Сельского Совета с Шубино – Раменья на тракторе с санями. Собрала нас малолетних работников, кто мог держать в руках вилы, грабли. Сказала, что поедем за Больше – Пашинский Починок за сеном. Мы, довольные, дружно расселись на сани – поехали, тем более никогда на тракторе не ездили. Сколько привезли сена, не помню, нас это в то время не интересовало, но не так много, так как высоко не наложить с нашим, в то время, ростом. Свалили сено на конюшню. На следующее утро слышу возмущенный разговор родителей. Оказалось, что мы увозили не колхозное сено, а кто-то покосил немного для своей коровы. Это за столько верст человек ходил косить, потом сушить, а мы у него это сено попросту украли. Если бы знали наши родители за чем именно мы едем, то ни кого бы, ни отпустили. Первый раз на колхозную работу пошла загребать сено, мама дает инструктаж, чтобы за кустами не работали, надо работать у всех на виду. А мы толком не поймем к чему это. Потом поняли, что за кустами можно постоять, отдохнуть как бы. Нет, мы этим не пользовались. После шестого класса нам вручили косы: кому горбушу, кому мутовку. Сначала учились на маленькой некрепкой траве, а потом ставили на покос вместе со взрослыми. Тут старались, чтоб не отстать. И эту работу освоили быстро. Но тут и до нас (мой возраст) дошла очередь покинуть деревню. На постоянное жительство не возвращались. Старенькие жители деревни поумирали. Фермы быстро разорили, лошадей стали истреблять, крупный рогатый скот с телятами перегнали в другие деревни. Так постепенно все пришло в упадок. Перспективы не стало у деревень. По чьей вине все сделано, судить поздно, так задумано свыше. Стоит сейчас деревенька Малеиха тихая, молчаливая, покорная. И электропровода уже давно не гудят, как раньше в непогоду. Давно они сняты, кто-то очень хотел разбогатеть. Численность домов в деревне: семь полуразвалившихся. В нашем доме, считаем, что жить еще можно. И два жилых домика в конце деревни. Это наш двоюродный брат Александр Прокопьевич с женой Валентиной Михайловной и их сын Николай с семьей. За счет их жизнь нашей малой Родины пока теплиться. Примерно начало сороковых годов ХХ века. Слева направо стоят: Тетя Серафима, Санька Олешиха, Галя (ее дочь), Граня, Симка Санкова, Таисья, женщина с д. Мокрая (мать Нади Мосеевой, которая сгорепла в своем доме), Кустя (Августа). Сидят: Мама наша, Женька (в платке) – первая жена Алексея Игнатьевича Тестова (милиционер), Дуня Петрушина, Валька (устюгская) – значит живет в Устюге. Управление Северо-Двинского Губернского Территориального округа. Протокол № 77 Заседание Президиума Подосиновского районного исполнительного комитета Северо-Двинской губернии. 11 октября1927г. с. Подосиновец. Председательствует т. Княжев Пр. Ив. Присутствуют: Члены Президиума т. Кочкин Р.Ф., член РИК т. Кузнецов А.И. и технический секретарь РИК т. Трубачев Н.В. Представители ведомств: секретарь райкома ВКП(б) т. Шубин А.И., секретарь райкома ВЛКСМ т. Бетехтин В.И., секретарь райпроса – т. Крохалевский С.А. и председатель Подосиновского сельского совета т. Груздев А.А. Слушали о положении Малеихской школы подростков, где записалось мало желающих обучаться (информация председателя сельского совета т. Груздева А.А.). На Малеихе обучается 14 человек, большинство из деревни Малеиха. В д. Мокрая сознательных нашлось два человека, остальные не хотят пускать подростков в школу, особенно девочек. Из детей школьного возраста ходит в школу шесть человек. Деревня Мокрая темный уголок, там грамотных мужчин два человека. Население д. Мокрая бедное, дети не имеют обуви и одежды и действительно не могут ходить в Городокскую школу, а в Малеиху им было бы ходить не далеко. Я полагал бы, возможно, допустить прием в Малеихскую школу подростков и детей школьного возраста. Еще должен сообщить, что у меня имеется договоренность с председателем Шолгского сельского совета т. Огарковым о вовлечении в Малеихскую школу подростков из деревень Помелиха и Коростелиха, который уже оповестил население об открытии в д. Малеиха школы и обещал побеседовать с населением. Можно рассчитывать на пополнение школы учениками оттуда. Дело № 22. Постановили: 1. Школу подростков в д. Малеиха оставить. 2. Поручили избе-читальне провести в д. Ермаково и д. Мокрой и др. ряд мероприятий агитационного характера, в целях вовлечения в школу всех неграмотных подростков. 3. Поручить сельскому совету выявить бедняков на предмет оказания им материальной помощи, при чем доставить сведения в РИК до распределения фонда. Запомнились следующие названия полей, лесов, сенокосов От деревни в сторону деревни Ермаково – «Рова» (кустарник). Находились очень близко – бегали играть. Налево от моста – «Под узенькими». Далее – «Пожни» (крутой мыс). Выше Пожен под деревней – «Кочешник». Направо от моста, не переходя речушку Шоромку к угору «Подивакинская Пожня», выше треугольник леса на угоре – «Веретие». Направо от моста, если перейти р. Шоромку, называется «Межшоромки» (между рекой Шормой и ее левым притоком Шоромкой). Далее «Момотовское», «Под елкой». Это уже под деревней Мокрая. Это все были сенокосы, пастбища. От деревни в сторону Демьянова сразу – «Мельничное поле», так как на Шорме была мельница, при моей памяти ее уже не было. Поле засевалось зерновыми. За мельничным полем лес – «Борок», за Шормой лес – «Пустошь», грибные места, речка Григорьевица впадает в реку Шорму на «Пустоши». Влево от мельничного поля – «Релка». Там в свое время был овин. «Мостовая» – на этих полях сеяли лен (чередовали посевы). На запад от деревни – лога, где силосовали траву, заготовляли сено. Пригородный лог, Сенский, Дербяной, Дальний, Глубокий, Широкий, Уваровица, Волмы, Лысный лог.Рядом у деревни «Рубленое» мелкие елочки, куда любили бегать за еловичками. «Поскотина» – пасли крупный рогатый скот. Потом «Красный Уголок» справа от Рубленого. Сюда ходили за малиной, «Ляги», «Чистые полянки». Между Красным Уголком и полями – «Новое поле», «Коллективное поле» – засевались. «Худяково» – к полям д. Мокрая. Сюда ходили за груздями. Вот что запомнилось. Могут быть неточности в последовательности этих названий. Дом №№ 1. Скрипин Алексей Иванович, жена – Марфа Николаевна, дети – Дмитрий, Антонина, Капа, Лида, Нюра. 2. Дядя – Помелов Александр Степанович, жена – Серафима Петровна, Дети – Коля (умер маленьким), Рафаил, Валентин, Надя (умерла в 15 лет), Люма, Галя, Анюта, Рая. 3. Изосим и Антонина Скрипины (отчество не знаю). Дети: Лида, Шура, Миша, Коля. 4. Кустя – Августа Тестова. Дети: Николай, Надежда, еще сын (не знаю имени). 5. Юлия Петровна Петухова. Дети: Анюта, Коля, Таня. 6. Мария Ивановна Помелова. Дети: Дина, Коля. 7. Евдокия – Дуня Володиха. Дети: Нина, Зоя, Зина. 8. Алексей Игнатьевич Тестов. Жена Евгения умерла рано. Второй брак – Фаина Николаевна, учительница первая моя Городской начальной школы. 9. Дядя – Помелов Афанасий Степанович. Жена – Мария Петровна. Дети: Гена (умер маленьким), Зоя, Люся, Лиля, Галя. 10. Прокопий Васильевич и Домашка Скрипины. Дети: Катя, Галя. 11. Елизавета (Лизка Олешиха). Дети: Тестов Николай Алексеевич и Русанова Галина. 12. Клаша Васькина (или Васиха). Жила с племянницей Валей. 13. Дуня Петрушина. Дети: Яков и Римма Тестовы. 14. Дуня Ваниха Тестова. Дети: Яков, Виталий. 15. Манефья – семьи не было. 16. Алексей Васильевич и Санька Олешиха Скрипины. Дети: Галя, Геннадий, Валентин,Вася, Коля. 17. Евстолья Тестова. Дети: Геля, Зоя. 18. Фекола – о семье ничего не знаю, жила одна старушка. 19. Помелов Григорий Иванович. Жена – Граня. Дети: Иван, Люба, Валя, Зина. 20. Помелов Егор Иванович, жена – Санька Егориха. Детей нет. 21. Помелова Мария Никитична. Сын – Виталий. 22. Помеловы Иван Гаврилович и Клавдия Парменовна. Дети: Коля, Веня, Тамара. 23. Тетя Антония. Помелова Антонина Ивановна. Дети: Виталий, Саша, Коля. 24. Комаров Александр (Олик) с Дуней. Дочь Нина. 25. Комарова Таисья Михайловна. Дети: Люба, Вася, Гена, Нина. 26. Помелов Василий Степанович и Клавдия Андреевна. Дети: Игорь, Боря, Люба, Валя, Коля, Леля. 27. Костя. 28. Тестов Иван Иванович. Жена – Елизавета (Лизка Ваниха). Дети: Рая, Валерий, Капа, Вася, Коля, Гена, Зоя. Наш дом на Малеихе

Ермаково

Журнал боевых действий 465 сп 167 сд 18.11.1944 - 24.11.1944 г. Дед убит 23.11.1944 г

Наша красавица река Юг

Позабыт, позаброшен, Дом в деревне далёкой, В землю врос, перекошен, Без дверей и без окон. Потолки обвалились, Ветры крышу раскрыли, Стены мохом покрылись, И полы давно сгнили. Здесь на стенах висели, Фотографии в раме, Песни добрые пели, Наши папа и мама. На ночь старые сказки, Нам при лампе читали, И родительской лаской, Этот дом согревали. Детство здесь пробежало, Босоногой девчонкой, Здесь рассветы встречала, В своей юности звонкой. Сокровенную тайну, Здесь я маме открыла, Мне душевную рану, Потом мама лечила. Ах, вернуть бы те годы! Под крылами у мамы, Чтоб она все невзгоды, Развела бы руками, Чтоб на душу бальзамом, Были мамы советы, Только нет уже мамы, Всё растаяло где то... Позабыт позаброшен, Дом стоит сиротливый, Словно память о прошлой, Моей жизни счастливой. Автор: Зинаида Трубицына

Позабыт, позаброшен, Дом в деревне далёкой, В землю врос, перекошен, Без дверей и без окон. Потолки обвалились, Ветры крышу раскрыли, Стены мохом покрылись, И полы давно сгнили. Здесь на стенах висели, Фотографии в раме, Песни добрые пели, Наши папа и мама. На ночь старые сказки, Нам при лампе читали, И родительской лаской, Этот дом согревали. Детство здесь пробежало, Босоногой девчонкой, Здесь рассветы встречала, В своей юности звонкой. Сокровенную тайну, Здесь я маме открыла, Мне душевную рану, Потом мама лечила. Ах, вернуть бы те годы! Под крылами у мамы, Чтоб она все невзгоды, Развела бы руками, Чтоб на душу бальзамом, Были мамы советы, Только нет уже мамы, Всё растаяло где то... Позабыт позаброшен, Дом стоит сиротливый, Словно память о прошлой, Моей жизни счастливой. Автор: Зинаида Трубицына