ЧУЖИЕ ДЕТИ

глава 3 из 3

Глава1ЗДЕСЬ , Глава2 ЗДЕСЬ  
Он встретил их, проводил в комнату и плотно закрыл дверь:
— Меньше знают, крепче спят, — пояснил он, — Знакомьтесь это Валентин. Он участковый по вашему участку, я вкратце рассказал ему всё, что знаю. Это Вадим и его наблюдательный сын Матвей. Расскажи ещë раз, что ты видел.

Матвей сбивчиво рассказал о знакомстве с Нари, о том, как девочка боится высовываться в окно, о том, как они договорились, что он будет приходить всегда в одно и то же время. И Матвею пришлось нарисовать ей на бумаге часы со стрелкой, тогда она поняла его. О том, что в выходные он не приходит, потому что боится что она выглянет в окно и хозяин обо всём догадается. О том, что она очень смышлëная и быстро учит русский язык хотя они общаются всего 10-15 минут, но она уже знает некоторые слова. Сколько ей лет он не знает. Он пытается узнать, но она не понимает его. Но на вид очень худенькая и мелкая.

Валентин слушал внимательно. Вадиму казалось будто он не просто слушает, а как будто прощупывает Матвея, просвечивает «ментовским взором» как рентген.
— Завтра я пойду с тобой, вернее, буду в машине сидеть с биноклем. Мне надо разглядеть девочку.
— Завтра суббота, её хозяин будет дома.
При слове «хозяин» Валентин поморщился:
— Не говори так, звучит неприятно.

Матвей кивнул. Валентин добавил:
— Я тогда наведу справки об этом Аркаше, раз он там всю жизнь живёт, то вся информация в нашем районе. В понедельник иди за водой как обычно, по сторонам не глазей, меня не ищи, не привлекай внимания. Я минут за двадцать приеду, но буду далеко стоять.
— Хорошо, я понял.

Валентин наблюдал за Матвеем и девочкой несколько дней. Смуглая кожа, раскосые глаза, действительно похожа на тайку, хотя вполне можно спутать с вьетнамкой или китаянкой. 

Навëл справки: Аркадию 43, работает в отделе снабжения на заводе, приводов в полицию нет, не женат и не был. Фамилия показалась Валентину знакомой, поискал, нахмурился. Двоюродный брат Аркадия — депутат районного Совета. Знать бы насколько тесно они общаются, дружат ли. Навëл справки и о депутате, решил действовать быстро.

В воскресенье он постучался в дверь квартиры номер 16 в доме номер 14 по улице Берëзовой. Стучать пришлось дважды, прежде чем послышался шум за дверью. Кружок дверного глаза потемнел: в него смотрели.
— Да? — наконец спросил низкий мужской голос.
— Здравствуйте. Валентин Устюгов — участковый, — он раскрыл удостоверение. — Ваш дом готовится под снос, провожу анкетирование жильцов по данной теме. У меня несколько вопросов, гражданин Решетников. Ответьте, пожалуйста.

Снос жилого дома вопрос серьёзный, тем более когда это дом, в котором ты живёшь. Аркадию Решетникову изменила осторожность и критическое мышление. Ни на секунду не усомнившись в словах участкового, он открыл дверь и шагнул в подъезд. Позже думал: полиция вопросами сноса жилых помещений не занимается, как я так просто «повëлся»?

Он шагнул в подъезд, но ответить на вопросы участкового не успел — получил мощный удар в лицо, от которого повалился обратно в квартиру.
Валентин быстро перевернул Аркадия на живот и щёлкнул наручниками.

— Ты чё творишь, с@ка? Сейчас же отпустил меня, козёл! — рычал Аркадий, впрочем, бесполезно, потому что Валентин уже прошёл в квартиру.
Обычная двухкомнатная хрущёвка. 

Заглянул сперва в кухню — пусто. Бегло осмотрел зал — никого. В три шага дошёл до спальни и дёрнул дверь. С первого взгляда стало ясно, что пришёл не зря. На окнах плотные шторы, не пропускающие ни одного луча дневного света. На стенах постеры с характерными изображениями. На некоторых фото обнажённых детей. Валентин дёрнул ящик комода и застыл: детская одежда, бельё, товары из магазина интимных товаров.

Но где сама девочка? Мужчина заглянул под кровать, в шкаф, стал звать её по имени. Нари не отзывалась. Он продолжил поиски и очутился перед запертой дверью в ванну. Подёргал ручку — закрыто. Но дверь старая, вероятно, стояла здесь всегда и шпингалет соответствующий. 

Немного усилий и Валентин рывком распахнул её. Осторожно открыл задёрнутую шторку, и присел на корточки перед маленькой обнажённой девочкой, сжавшейся в комочек на дне холодной ванны.

— Милая, иди сюда, — как можно мягче сказал он. Но та только подняла голову и залопотала что-то на языке, которого участковый не знал.
Тогда он прошёл в комнату, сдёрнул с дивана покрывало и укутал её.
Вышел в коридор: Аркадий стоит. Взгляд — смесь бешенства и испуга.
— Какое право имел врываться ко мне? Я на тебя в суд подам! Ты вообще кто такой?
— Я же сказал — участковый. Своего участкового надо знать в лицо, гражданин Решетников.
— Я тебе...
— Не ори. Мне оперов вызвать надо и понятых.
Он вышел из подъезда мимо проходил мужчина с пятилитровыми бутылями воды.
— Участковый Валентин Устюгов, — представился он. — Мне требуется ваша помощь, гражданин. Сможете быть понятым?
— Да, — ответил Вадим, ведь это он «случайно» проходил мимо.
— Спасибо. Пройдёмте со мной, сейчас ещё одного среди соседей найдём и приступим.

Ещё до того как приехали оперативники и детский психолог Валентин приступил к описи квартиры, начал со спальни. В это время в дверь позвонили. 

Мужчины насторожились. 

Валентин не успел дойти до двери, как она распахнулась сама и в квартиру ввалились репортёры с камерами. Он как мог, пытался вытолкать их из квартиры, но Вадим заметил, что это игра на публику. Участковому нужно, чтобы кто-то успел заснять спальню, а кто-то испуганную девочку и хозяина квартиры. Вскоре подоспела опергруппа, и уже она выдворила невесть откуда появившихся журналистов.

Скоро под окном собралась толпа зевак и сонный двор встрепенулся. Казалось, со дня развала СССР это самое знаменательное событие двора. Женщины сокрушённо качали головами, мужчины воинственно обсуждали, что надо делать с подобными людьми. Спустя время вывели Аркадия, и чуть позже психолог вынесла на руках маленькую девчушку с азиатской внешностью.

— В двадцать часов у Михаила, Матвея возьмите — шепнул Валентин Вадиму, когда они на минутку остались одни. Вадим моргнул.
Вечером они встретились в той же комнате, что и неделю назад. Уставший Валентин пожал руку Матвею.
— Ты молодец. Без тебя эту девочку не спасли бы.
— Что бы он с ней сделал?
— Избавился бы когда подросла, но я не знаю каким способом. Может, просто вывез бы в другой город и оставил там.
— Её можно увидеть?
— Нет, поэтому я и позвал тебя. Я хочу, чтобы ты пообещал, что не будешь искать с ней встреч. Это опасно.
— Почему?
— Родственник этого мужчины — большой начальник, ему не нужна огласка — это вредит карьере. Поэтому я не стал впутывать вас, а представил так, что сосед сверху написал жалобу на постоянный детский плач, я пришёл с проверкой, а он оказал сопротивление, пришлось задержать и пройти в квартиру.
— А сосед подтвердит? — спросил Вадим.
— Этот да, подтвердит, — ответил участковый, тоном, не дающим повода для сомнений.
— А репортёры зачем? — любопытствовал Вадим, он впервые участвовал в подобном мероприятии, в нём проснулся мальчишеский азарт.
— Чтобы не отвертелся, и у родственника было меньше шансов отмыть его.
— Думаете, попытается?
— Его сейчас нет в России, он в отпуске с семьёй. И чтобы вернуться сюда нужны минимум сутки. А сутки в СИЗО, многое могут изменить. И после репортажей не факт, что он захочет подтверждать родство, скорее, наоборот, будет отнекиваться. Я честно не знаю в каких отношениях он с насильником.
— А как журналисты узнали?
— Неважно, — ответил Валентин, не рассказав, что нескольким репортёрам одновременно поступили сообщения с незнакомого номера. 

Те, кому журналистское чутьё подсказало, что дело верное, тут же сорвались с места и приехали на место событий. Знать информатора им ни к чему, так же как и знакомому айтишнику не нужно знать, кому Валентин отправлял сообщения.

— Ребят, вам действительно лучше не знать подробностей. Пусть всё выглядит как случайность. Мне поступила жалоба, я, как участковый обязан прореагировать. Так будет лучше для вас и Матвея не будут таскать на допросы. Если вдруг родственник за него впишется, вас не коснутся.
— Но он не выйдет на свободу? — с тревогой спросил мальчик.
— Не знаю, Матвей, честно не знаю. Может случиться всё, но я, надеюсь, что по ТВ успеют показать репортаж, и благодаря широкой огласке из СИЗО его не выпустят, хотя бы несколько дней. А камера не самое приятное место, скажу я тебе. В общем, следите за новостями в СМИ. Я буду держать на контроле, но мне лучше не звонить, в случае чего приду сам, я же ваш участковый.

Матвей пошёл обуваться, Вадим задал вопрос, который давно его мучил:
— Валентин, вам-то это зачем? Я чувствую, что не ради звёзд. Если вдруг там никого не оказалось бы, то у вас были бы крупные неприятности. Да и сейчас они могут начаться. Михаил, объяснял, что не всё просто с «иностранным бизнесом», там серьёзные люди завязаны.

Участковый молчал, только желваки ходили под кожей. Наконец он тихо сказал:
— У меня была девочка, моя первая любовь. Ей было 13, мне 14. Я дотронуться до неё боялся, еле за кончики пальцев держал, портфель носил и уже этим был счастлив. А когда впервые она поцеловала меня в щёку, я неделю не умывался. Такая светлая и чистая любовь, детская. 

Однажды она возвращалась домой из музыкалки и её взрослый пьяный мужик... В общем, вы поняли. Больше я её никогда не видел. 

Сколько бы ни стоял под окном, она не вышла. Её отец прогонял меня, а я, всё равно приходил, но бесполезно. Потому что они переехали. Когда была встреча одноклассников, она не приехала. Наши активисты искали её. Кто-то сказал, что она попала в психушку. Я не уверен, что это так, но проверять не хочу.
— А тот мужик?
— Что ему станет? Его даже в СИЗО не закрыли, папаша отмазал. Поэтому я и не хотел, чтобы вы писали заявление: это могло бы затянуться. И узнай следователи кто его родственник, вполне могли бы замять. Я не знаю, потянет ли он кого-то за собой, выдаст ли тех, у кого купил девочку. Но очень надеюсь, что мы спасли не одного ребёнка. Не бывает чужих детей. Сегодня ты на одного глаза закрыл, завтра на твоего закроют. Что станет с этим миром, если вдруг всем станет по фиг?

Вадим молчал. Потом протянул руку:
— Спасибо вам. Вы не только девочку спасли, вы и сына моего спасли. Не дали ему разочароваться в людях, в полиции.

Через месяц Валентин устроил плановый обход в доме, где жил Матвей. Обошёл все квартиры, расспрашивал о жалобах. В одной квартире задержался. 

Рассказал членам семьи, что Нари оказалась дочкой владельцев небольшого отеля в Таиланде, поэтому изначально немного знала русский. Её искали два года, и родители уже отчаялись найти живой. 

Они прилетели за ней, и буквально на днях вернулись в Самуи. На сегодняшний день ей десять лет. Родственник Решетникова не стал вступаться за него, и теперь его ожидает большой срок сразу по нескольким статьям. 

Помимо Решетникова, следствие нашло несколько ниточек, ведущих к организаторам продажи детей. Неизвестно насколько это затянется и кого удастся найти, но Валентин, надеется, что на тормозах не спустят, тем более Решетников активно сотрудничает со следствием.
— Вот так, Матвей, видишь как здорово, что ты остался неравнодушным. Если бы не ты, пострадала бы не одна девочка! Эти нелюди просто так не останавливается, поверь мне. Я смог встретиться с Нари, правда, всего один раз, я ведь не следователь, ну и девочку старались оберегать от новых стрессов. Держи, это она передала тебе, — участковый достал конверт и протянул мальчику. 

Матвей раскрыл его и вытащил фотографию улыбающейся Нари. В руках у неё был плюшевый заяц, а лицо глаза светились счастьем. Матвей перевернул фотографию, на обороте красным фломастером неровное сердечко.
— Говорят, память человека уникальна и может заблокировать отдельные моменты жизни. Я надеюсь, Нари забудет всё, что с ней происходило и сможет нормально жить, — добавил Валентин.

В повседневной суете, в бесконечных стрессах мы забываем, что не бывает чужих детей. Так же как не бывает чужой беды. Все мы дети одной матери — Земли. И как здорово, что не перевелись открытые сердца, готовые помочь, невзирая ни на что и не жалея себя.
Конец

Вступайте в группу "Кофейные романы"