–Сегодня снова приходил? – спросил участковый Петров Марину Корниенко.
–Да, – как будто виновато ответила женщина.
Петров снял фуражку и вытер лоб. Заявительница сидела сама не своя. Бледная. Синяки под глазами. А ведь молодая женщина. И вроде бы ничего не случилось. Корниенко написала заявление в полицию. Ночами кто-то заходит во двор ее одноэтажного дома на окраине города, куда она переселилась после смерти матери. Правда в дом нарушитель с ее слов не влез. Но она боится и просит остановить данного субъекта.
–Может Вы что-то не договариваете?
–Я говорю правду.
–Вы утверждаете, что это Ваш дальний родственник, дядя Саша, а по паспорту Александр Михайлович Корниенко. Проживает: улица Луговая, дом 7, квартира 12. Утверждаете, был у Вас вчера во дворе в 2 часа ночи, с 26 на 27 апреля. 27-го днем Вы написали заявление. Сегодня, 28-го я пришел отреагировать на Ваше Заявление.
–Да.
–Вы с Александром Михайловичем разговаривали, он отрицает, верно?
–Да.
–Марина Сергеевна, у нас городок небольшой. Вы в курсе, что я его допросил, пока без протокола, естественно. Во-первых, он в ночь с 26 на 27 апреля был дома. Его видели жена, теща, дети. Во-вторых, он дальше двора ходить не может, опухшие ноги. В-третьих, привезти его тоже никто не мог. У них в семье никто автомобиль не водит. В-четвертых, в ту ночь у его жены был приступ. Сердце. Он с ней был всю ночь. В 2.30 они «скорую» вызывали. Сделали укол. В медучреждении это все зафиксировано. Вы обознались. Да и с какого перепугу пожилой человек мог лазить по Вашему двору в ту ночь? Вы бы подумали хотя бы. Тем более жена его при смерти, сердечница.
–Это был точно он.
–Да в нем весу больше центнера. Шкаф такой. Вы говорите метался по двору, как резаный. Как он мог бегать, если ходить не может? Тем более живете в разных концах города.
–Да, он как безумный был. Одет был в лохмотья. Глаза блестели, руки болтались, как веревки. Мне было очень страшно, что он выломает дверь.
–Не выломал же…
–Мне страшно, Вы можете это понять? Он стучал, скребся, выл как зверь.
Участковый еще разок оглядел заявительницу. Молодая, стройная, красивая женщина. Вела группу танцев в ДК. Наверняка, какой-то ухажер домогается.
–Ну ладно, хватит. Попрошу Вас по этому поводу больше не звонить, не писать. Сначала выясните точнее, кто это, и предупредите его, чтобы такие фокусы ночами не устраивал. Договорились?
–Нет.
–Ну мы не будем засаду устраивать, – у Вас ничего не произошло. Вас никто не изнасиловал, не ограбил. У нас нет никаких оснований его задерживать.
И тут у участкового появилась идея.
–Может кто-то похож на этого вашего родственника? Не припомните?
–Абсолютно исключено. Он приходит не первый раз. В пятницу я ходила к знахарке. Она сказала, что видит для меня смертельную опасность. Чтобы отвадить его, сняла с огородного пугала одежду, дала мне, – я съездила и незаметно подбросила им во двор. А он в прошлую ночь опять пришел. Я снова пошла к знахарке. Знахарка говорит: «Не человек это, а Нежить».
–Кстати, почему Вы того родственника по имени отчеству ни разу не назвали? Между Вами конфликт, вот Вы и скрываете.
–Они всю жизнь нелюдимые. Мою маму всегда недолюбливали, сочиняли про нее разные сплетни.
–Ну вот, с этого и надо было начинать.
–А я при чем?
–Так. Тогда еще раз спрашиваю, может Вы им должны денег? Может он хочет поговорить с Вами?
–В час ночи?
Участковый понял, что сморозил глупость, но «кхэкнул» в кулак и продолжал:
–Должно быть объяснение. Может перед сном пьете чего?
–Непьющая я.
–Да лучше бы пили! Извините. Так, что там дальше.
–Ничего! Не хотите расследовать, так и скажите. Я жалобу на Вас напишу.
–Ну, хорошо, давайте начистоту. Вы женщина красивая, видная. Без мужа.
–Это Вы к чему? В женихи ко мне набиваетесь?
–Подождите, Вы же не знаете, что я хочу сказать. Наверняка нравитесь мужчинам. Может в гости к Вам кто-то ходит. Может с этой стороны посмотреть?
–Сергей Павлович, еще раз Вам повторяю…
–…Так, не надо. И с претензиями давайте полегче тут. У меня по району пятьдесят восемь человек отбывали срок, сейчас освободились, – все под моим надзором, двадцать семь человек с условным сроком, еще двое с браслетами ждут суда. И еще два человека пропавших. Есть чем заниматься, как видите. Поэтому что я Вам посоветую. Установите камеру. И все! Все проблемы бы решили разом. Почему молчите? Это не дорого. Ну хорошо, собаку заведите, в конце концов. Есть много решений.
–Еще я не хотела говорить. Но скажу. Я ходила на кладбище. Там у меня мама и бабушка. Кто-то там был и … глумился над могилами.
–Что они там сделали?
–Не могу это вслух произносить. Но у мамы даже крест свалили.
–Но заявление по этому поводу Вы не писали.
–Нет. И не напишу.
–Так, и Вы видите, что есть какая-то связь между этим ночным гостем и вандализмом на могилах? Или вы мне что-то не договариваете?
–Я говорю правду.
–А зачем Вы ходили на кладбище?
–А зачем люди ходят на кладбище?
–Понял. Возьмите бумагу, укажите мне, пожалйста, место захоронения ваших родственников. Я проверю. Вы не сделали фотографию?
–Я не фотографирую могилы.
–Зря.
–Вы когда-нибудь сталкивались с Нежитью?
При этом вопросе Марина встала, поправила на себе футболку, выпрямилась, грудь ее как-то приподнялась. Она явно что-то припомнила.
–Марина, я взрослый человек. В сказки уже давно не верю. Такой ответ Вас устроит?
–Вы не отвечаете на вопрос.
–Вообще вопросы задаю я. Имейте в виду, гражданочка Корниенко.
–Значит, не понимаете меня. Тогда объясню, это ни человек, ни зверь. Это отродье, которое уничтожает все живое. Нету у него ни души, ни плоти. Я все выяснила. И знахарка также говорит.
–Вот я вижу библиотека у Вас большая. Книжки читаете. Может там фантастику нашли какую и приняли ее за реальность?
– Вы сами поняли, что сказали?
–Да, даже хочу книжку у Вас попросить, почитать на досуге. Дадите?
–А вот кстати, подкинули вы мне идею. Я Вам из словаря Даля кое-то зачитаю:
«Все, что не живет человеком, что живет без души и без плоти, но в виде человека: домовой, полевой, водяной, леший, русалка, кикимора и пр. Нежить – особый разряд духов, это не пришельцы с того мира, не мертвецы, не привидения: не мара или морока, и не чертовщина, не диавол...»
Дальше слушайте: «По выражению крестьян, нежить не живет и не умирает».
И вот еще: «...Есть поверье, что нежить — сверженное Архангелом Михаилом воинство сатанино. У нежити своего обличия нет, она ходит в личинах. Всякая нежить бессловесна».
–По словарю мы еще нарушителей не ловили.
–Ага! Смешно Вам? Ну тогда, до свидания.
–Да не обижайтесь Вы.
–Хорошо. Мне самой защищаться, да?
–Меня же не заселите к себе? Как Вас охранять? Во дворе сидеть? Еще раз прошу Вас успокоиться. Вон, какие Вы косички наплели на голове. Вот и плетите. Никто Вас не тронет.
–Договорились. Я сама разберусь с незваными гостями.
–Так, мне пора. На всякий случай предупреждаю: если у Вас есть оружие и Вы его примените – пойдете под статью. Лучше зарегистрируйте.

…Марина уже тыщу раз пожалела, что не переехала в Тамбов. Здесь ей, конечно нравилось в доме матери. Все-таки, дом на земле, садик, деревья, двор, цветы, грядки. Но ночью страшно. Хоть всю ночь сиди перед образами в углу.
На чердаке мыши, – в подполе крысы. Во двор заходят бродячие псы с кладбища. По кустам орут коты. По углам прячутся ежи. За двором – пьянь всякая визжит по ночам. Да и по стенам в доме черно-белые мутные портреты предков страшные, будто их делали с фоток на памятниках с кладбища. А веники, косточки в мешочках, угольки, самодельные тряпичные куклы, кучки камней, палок – ни сенцы, а склад Археологического музея. Хоть Бабой Ягой становись. Все вычистила к черту и на помойку.
Еще Марина подумала, что должно быть объяснение ее плохому самочувствию. Почему она не находит себе места. Может, что-то с домом не так? Может надо было мать расспросить, когда она говорила, что дочери лучше не переезжать сюда, лучше продать дом.
Марина припомнила один случай из детства. Она тут была у бабушки. Пришла какая-то тетка и орала на всю улицу, что она нас проклинает. Люди говорили. Что та тетка была сумасшедшая и она всем так орала, но все равно не по себе.
Ночью Марина предприняла все меры безопасности. Для начала стянула резинки для волос, которыми были закреплены косички, не расплетая их, перехватила на затылке в один тугой пучок. Потом вызвала Таньку, – подруга ничего не боится, может «в огонь и в воду», как говорится, особенно, если накатит пива.
Танька загнала свою «Тойоту» во двор Марине. Поставила на сигнализацию.
На ворота повесили замок. Над двором установили мощную светодиодную лампу. Окна как следует занавесили. На чердачную дверку тоже замок повесили, Танька привезла, да еще захватила свой электрошокер.
Сели перекусить.
–У меня сон был, будто я умерла, – спокойно сообщила Марина.
Таньку аж передернуло.
–Ты чо, Тань? – глаза Марины в упор уставились на подругу.
–Да чего-то стремно. Тут и кладбище еще рядом. Как ты тут живешь? Слушай, я пока ехала – подумала, вот ты занималась танцами в ДК с этой, с Кульдиной или Кульгиной, как ее там, собрала группу, хорошо платили… Теперь не занимаешься, похудела, посмотри на себя в зеркало. Почему все бросила? Я просто не врубаюсь!
–Ой, долгая тема. Давай потом как-нибудь…
–Тогда скажи: что нас ждет ночью?
–Да все пучком. Пока он будет лезть, вызовем полицию.
–Он – это кто? – выпучила глаза Таня.
–Я ж говорила, мужик один.
–Как ты рассказывала, на мужика он не похож. Нечисть какая-то. Бабушка, помню, жива была, показывала мне бутылку под разным углом и говорила, что вот он черт сидит. Да с таким серьезным лицом. Вот я «перессала» тогда. Как я не смотрела на ту бутылку, – и в горлышко заглянула, и по донышку постучала, – не увидела ничего. Что-то мешало мне его заметить, а она его видела. Я ее спросила: что это за черт такой, когда пустая бутылка. А она такая: да вот же он, – злится, что его выгоняют, – придумывает, что еще учудить. И не такой он безобидный, Злюку призывает. Вроде сказки, а я верю.
–И что сделали с бутылкой?
–А! Короче, туда бабушка пихала мелкие гвозди, булавки, кнопки, соль, высушенные травы. Когда бутылка заполнилась, – она ее запечатала воском от церковной свечки. И куда-то дела. Не знаю, куда.
–Тише! – вдруг попросила Марина.
И когда у подруг возникло ощущение, что у них от напряжения слуха удлинились уши, подруги услышали ровные медленные шаги и прильнули к окнам, слегка отодвинув занавески. Во дворе никого не было, а шаги продолжались.
–Чердак?
–Да нет.
И снова они стали следить за всем происходящим из окон.
Пошевелилась ветка, поползла, как змея, тряпка под забором, упало пустое ведро, по машине Таньки прошелестели опавшие листья с деревьев. Во всем было какое-то неуловимое взглядом движение, какая-то мистика. Но явно предметы шевелились и двигались. Явно в воздухе застыло что-то неопределенное, и плавало, как прозрачное желе.
Тут раздался резкий стук. Со стены упал старый портрет в раме. Рама рассыпалась. В обломках Таня вытащила серебряный крестик и кулончик с образом Девы Марии.
–Это все в старину использовали как оберег. А что за траву ты вынесла?
-На чердаке, в сенцах, везде висели мешочки, связки, веники из ладана, крапивы, базилика, шиповника, полыни, еще каких-то трав, не знаю названия.
–Это было для защиты дома. Зря выкинула.
–Да там все истлело, рассыпалось в пыль.
–Вот, смотри! – Таня показала свой мешочек с ладаном, что висел у нее на шее.
–Раньше у тебя не видела.
–Сегодня специально надела.
Собрали в мусорное ведро обломки рамы, убрали фотографию деда, выпили во сто грамм водки, но внутри оставалось нехорошее предчувствие.
–Только ты не обижайся, но дед страшный у тебя.
–Ведьмак.
–Шутишь?
–Так говорила бабушка, она была его дочерью. Он ее многому обучил.

…После полуночи не выдержал фонарь, он замигал, выключился, потом включился и в итоге погас.
–Таня, что это? Нас убьют.
–Вот еще!
–А помнишь бабка у тебя колдовала, вот и доколдовалась…
–Зачем ты так на мою бабушку? Она умерла давно.
–А все проклятия ее действуют.
–Да она не проклинала никого, наоборот, лечила.
–Ага, лечила… Кому ты сказки рассказываешь… С нечистой силой она «якшалась», вот и наказание пришло. Короче, много она «хорошего» в кавычках людям сделала…, так что нечего на зеркало пенять коли рожа крива... Твоя бабка грехов наворотила. И еще неизвестно, кто у тебя там в прошлых жизнях напуршил, – карма нарушена. Теперь наказание.
–Чего ты несешь! Я тебя для поддержки позвала, а ты мне обвинения вкатываешь, как прокурор. Тут участковый днем стращал, теперь ты.
На улице показались тени, и когда женщины стали разглядывать забор, кусты, деревья, дорожку слева от стоящей машины, да и саму машину – там разыгрался целый театр теней. Причудливые формы появлялись на глазах смотрящих, но от кого они происходили?
–Если хочешь знать, черти и другая нечисть так себя и проявляют. А ты не веришь, что это от бабки твоей передалось. Тем более у тебя открыт третий глаз в определенной плоскости - ты видишь эти силы и существа, а я не вижу.
–Мы же обе видели тени.
–Нет, я не видела, и видеть не хочу. Но если в дом влезут, – меня они придушат, а тебя по головке погладят. Ты из той касты, понимаешь. Мне здесь делать нечего. Я уезжаю.
–Да ты водку пила, нельзя тебе.
–Нет, я поеду. Потом все объясню.
–Ну и катись. Подруга еще называется.
–Давай ключи. И не обижайся, пожалуйста.
–Какие?
–От ворот!
–Давай! Беги! Беги! Ты тоже поверила, что мы прокляты?
–Слушай, давай потом, а?
Таня сняла замок, положила в угол, не вынимая ключа. Марина сейчас запрет снова.
Выехала, медленно доехала до угла переулка. И выдавила газ, но педаль тонула, а машина теряла мощность, и вдруг заглохла. Марина несколько раз крутанула ключом. Аккумулятор как будто сдох. Она начала звонить, муж ответил, но не успела его позвать, как телефон погас. Как это все может разом перестать работать? Как все может совпадать?
От двора Тани отъехала чуть больше километра. Да и страшновато было возвращаться. Слева тянулось кладбище.
Может Игорь догадается, приедет за ней. Она пошла стучать в ближайшие ворота жилого дома. Свет у жителей, правда был погашен. Причем у всех свет был тут погашен. Залаяла собака. Никто не вышел. Дальше стучать под этот лай она не стала. Колени уже дрожали? В следующем доме тоже не открыли. На дороге появился силуэт высокого грузного мужчины. Точно, как описывала Маринка своего родственника, как его там, Александра Михайловича. Субъект приближался, будто направлялся непосредственно к ней.
Она быстро пробежала за угол забора, и стала выглядывать.
И увидела… Это был не человек, а особь, закутанная в материи, высоченного размера. То, что можно было назвать руками, имело непомерную длину и болталось почти до пят, будто изогнутые сучья. Ободранный мяч на плечах скорее был головой, а может и чем-то другим… подобием головы… Из уродливой прорехи в том месте, где должен был быть рот, тянулась тёмная, густая, вязкая жидкость, и стекала на землю.
Оно дышало.
Оно двигало конечностями.
Оно чувствовало кровь.
Оно не отпустит свою жертву.
Во рту Тани пересохло. Она попятилась назад, судорожно сглатывая слюну, но слюна не сглатывалась, она навзничь упала. И понимала, что встать уже не сможет. На локтях стала отползать еще назад, когда раздался пьяный голос, существо исчезло, а какой-то пьяный мужик подходил к ней, расстегивая ремень.
–Что… что тебе надо?..
И тут мужик стал ругаться и глухо «кхэкать», как старик-астматик...
— Иди сюда, шалава, – хрипел мужик.
Слова прошелестели в воздухе, как рвущийся в клочья шепот.
–Я? Не трогай меня.
Таня поползла на четвереньках, вскочила и побежала по дороге. Мужик погнался за ней.

Окончание рассказа будет опубликовано завтра, 24 мая 2025 года.