Предыдущая публикация
Чехов в "Человеке в футляре" расскажет правду о своем учителе гимназии миллионам читателей
Гимназия Таганрога, где учился Чехов
В одной мужской классической гимназии, одного южного провинциального городка учился выходец из семьи мелких лавочников по имени Антон.
Мой прадед Иван Дергачев из деревни Луки, что под Таганрогом, покупал в лавке отца Антона гвозди и мыло. Не раз встречал Антошу за прилавком.
Учеником Антон был слабым, да что там, по местным меркам, попросту никудышным. Судите сами. Дважды был оставлен на второй год: в третьем классе провалил географию с арифметикой, в пятом – греческий язык. Да и по русской словесности дела шли ни шатко ни валко.
Да уж! В Таганроге тогда учили строго. Нынешние ЕГЭ и в подметки не годились. Педагоги, как на подбор: бородачи и усачи, нашпигованные образованием, как помидоры с чесноком, сдобренные гонором, как щи сметаной, и вот в таком виде вдалбливали ученикам свои дисциплины, не иначе как плотник гвозди.
Нет бы посмотреть таганрогским светилам картину Ге 1863 года «Тайная вечеря». Что бы они увидели в «Тайной вечере»?
Спаситель горюет, за своего ученика, который предаст его. Вот каково отношение к ученику! И никакой чопорности, гордыни, самовлюбленности, "гусятничества" и «индюшатничества»… Кстати, полотно было приобретено императором Александром II для музея Академии художеств.
Учили одному, а выучился Чехов другому
Талант, что горная река, препятствий не признает. Страшен был в старой России Цербер образования, следил за соблюдением муштры, любил показуху, чем способствовал развитию у некоторых учеников воображения, переселившего наиболее запомнившихся персонажей из жизни в произведения.
В рассказе «Человек в футляре» Чехов словами Иван Иваныча выскажется о гимназии так:
«Это не храм науки, а управа благочиния, где кислятиной воняет, как в полицейской будке».
Кстати, единственным зеленым островком в образцово-показательной пучине головотяпства и покорности таганрогской гимназии оказался учитель Закона божьего Покровский. В моменты, когда око надзирателя, подглядывавшего в окошко кабинета катилось к другим дверям – учитель Закона божьего рассказывал своим ученикам о Чернышевском и Щедрине, Шиллере и Шекспире. И было что-то гусарское в этой бородатой щедрой душе. И были замечательны его прозвища, присвоенные ученикам. И среди них «Антоша Чехонте», возникшее при раскрытии журнала, на одном из опросов.
«Пестрые рассказы" от Антоши Чехонте
Пройдут годы и Чехов пришлет Покровскому свою книгу «Пестрые рассказы», где на обложке будет напечатано «Антоша Чехонте». Успели ли в своей скудной жизни горе-педагоги cего «почтеннейшего заведения» найти себя в рассказах «Человек в футляре», «Толстый и тонкий», «Хамелеон»? Успели ли поблагодарить судьбу, что им выпало счастье cтавить двойки Чехову по русской словесности, да мало того, оглашать «приговор бездарности»?
Пройдут годы
Пройдут годы и Чехов наденет пенсне, сядет за письменный стол: как за рояль... В который раз вспомнит годы своего обучения. Не прояви тот педантичный географ своего «педантства» - не было б глядишь, ни «Учителя словесности» - ни «Человека в футляре».Он перечитает свое школьное сочинение «Киргизы», удивится: «Я бы и сейчас не написал лучше», и примется писать.
На нем парадный костюм. В нем удобнее управлять партитурой нового рассказа. Взмахнуть дирижерской палочкой и поймать ускользающую черту характера героя, заставить звучать сокрытую деталь… Ведь скоро отправляться в Декорационную мастерскую Частной оперы - угостить молодых художников свежеиспеченным рассказом.
Он расскажет миллионам читателей об этих горе-педагогах.
«Антон Павлович приправлял свое повествование такими звукоподражаниями, паузами, мимикой, насыщал черточками такой острой наблюдательности, что все мы надрывались от смеха, хохотали до колик, а Левитан... катался на животе и дрыгал ногами», - вспоминал позднее художник Виктор Андреевич Симов.
...Вот Антон Павлович улыбнулся, и сделал взмах своей дирижерской палочкой. Его героям пришла пора выйти на сцену, зазвучать и проявить себя. Как хорошо пишется, когда такие персонажи, как на подбор, выстроились в ряд, от самой таганрогской гимназии.
«Если хочешь понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай и чувствуй»
К разгадке феномена Чехова предложил ключи Набоков. Он считал, что Чехов «писал печальные книги для веселых людей». Поэтому… «мир для него смешон и печален одновременно». Спору нет, но отчего печальные-то книги? Может с той гимназии ниточка-то и тянется? Не случайно Чехов говорил о том, что жизнь в футляр не надо превращать. Вот и задается вопросом Иван Иваныч:
«А разве то, что мы живём в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт — разве это не футляр?»
И Чехов находит оригинальный способ разбить футляр...
Интересные подробности можно найти в воспоминаниях и в книге Михаила Громова о Чехове в ЖЗЛ.
Сегодня гимназия известна не тем, какие в ней были учителя, а тем, что учился в ней Чехов, которому эти учителя ставили тройки по русскому языку.
Но еще хочу вспомнить, как Антон Павлович писал:
«…Учитель должен быть артистом, художником, горячо влюбленным в свое дело, а у нас – это чернорабочий, плохо образованный народ, который идет учить с такой же охотой, с какой бы пошел в ссылку. Он должен быть первым человеком, чтобы мог ответить на все вопросы, чтобы все черпали в нем силу, достойную внимания и уважения…».
Следующая публикация
Комментарии 2