Пьянство поразило все страты населения, от самых высоких до самых низких.

Меняется только качество напитков, от Хенесси до «Боярышника». На Слете трезвости и здоровья в Екатеринбурге я узнал, что в России на сегодняшний день есть тенденция к снижению потребления алкоголя. Но зависимых меньше не стало! То есть люди переключаются на другие формы зависимости.
Пьянство – единственная «историческая» форма ухода в параллельный мир, все остальное просто отсутствовало. Сейчас появился виртуальный мир, мир компьютерных игр, Интернет и далее – виртуальное общение, виртуальный секс, плюс наркотики. У современных людей масса альтернативных вариантов ухода «в несознанку», в виртуальный мир.
Поэтому пьянство теряет позиции. В каком-то смысле сейчас немодно пить. Даже среди наркоманов считается, что пьянство – дело «лоховское». Продвинутые люди имеют другие «коридоры ухода в иную реальность». Пьянство теряет позиции, на его место приходят новые формы бегства от действительности. Это ключ к пониманию проблемы. Потому что проблема – это уйти от действительности.
Алкоголизм мужской и женский различается очень сильно. Женщины более чувственны. Включаясь в некие удовольствия, в том числе в алкогольное «удовольствие», они в большей степени лишаются самоконтроля, порабощаются сильнее.
Женщина более социализирована, она, прежде всего, жена, мать. Это очень ответственная позиция, ей некогда забываться в искусственных вещах. И слава Богу! Женщины в чем-то здоровей мужчин, иногда более сильны духом, и у них много «стопов» на пути. Но если женщина вдруг все эти «стопы» сомнет, вырвется в зону вседозволенности, то там уже нет берегов.
Женщине нужна некая асоциальность, чтобы пить. Скажем, проститутка глушит неестественность своего бытия химией. Об этом Куприн писал в «Яме». Почти все они – морфинистки или алкоголички, потому что неестественно женщине пропускать через себя 5–8 мужчин за день. И, неосознанно страдая душой от неестественности, они пьют. Пьют с ночи до утра, днем просыпаются, вечером выходят на «работу».
Что поможет молодому человеку не оступиться, не попасть в алкогольную зависимость? Хорошо бы сказать: «Занимайтесь спортом», но есть статистика: люди, уходящие из большого спорта, спиваются очень часто. Они сжимают пружину, закусывают губу и рвутся на Олимп. А потом, достигнув Олимпа или не достигнув Олимпа, они скатываются в одно и то же. Спорт сам по себе ни от чего не защищает. Он очень функционален и ограничен в средствах, он не оздоравливает. Он помогает, но не исцеляет.
Молодежи, вообще человеку, нужен высший план бытия. Человек должен в юности знать, что Бог есть. Как писал Экклезиаст: «Веселись, юноша, в юности твоей, и ходи по путям сердца твоего, только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11, 9). Надо знать, что Бог есть. Это знание исцеляет.
С другой стороны, не хватает физической деятельности. Нет простого физического труда, не на что отвлечься. Современные молодые люди погружены в виртуальный мир, напичканы информацией и мало заняты простой человеческой деятельностью – помыть посуду, лестницу, вынести мусор, покрасить забор. Их на это не хватает. Поэтому хочется уйти из этого, как им кажется, скучного мира в параллельные миры. И в этом помогает химия.
У меня нет готовых рецептов для молодежи. Начинать нужно не с детей, не с молодежи. Начинать со зрелых людей, от которых зависит жизнь. Это те, кто находится в возрасте зрелости греческого мужа. 45–50 – это возраст, когда еще нет старости, но уже есть серьезность, закаленность опытом и отсутствие иллюзий, и вместе с тем трезвость души. Трезвость – это же не просто отсутствие пьянства. Трезвость – это характеристика ума вообще.
Мне кажется, что люди 45–50 лет – это самый важный срез общества. Они смотрят за стариками, держат в узде молодежь, они рожают детей или воспитывают недавно рожденных. Они находятся в самой поре человеческой жизни.
А молодежь пойдет туда, где крысоловы ей пропоют песенку. Им покажи по телевизору новое – они создадут новую моду. Они очень ведомые, у них нет ориентиров. Они хотят денег, славы, известности, удовольствий. Вот нехитрый набор того, что они хотят. Пьют они или не пьют, неважно. Они все равно в аду душевном.
Пьянство и прочие такие штуки – это может быть обратный аскетизм. И это особенно уязвляет народы, имеющие аскетическую традицию. Это некая деструкция, аскетизм со знаком минус. Алкоголик клеймит, позорит себя. Он согласен поставить себя ниже всех. Некий Мармеладов такой.
Сейчас часто говорят о любви к себе. Мол, человек, который не любит себя, начинает жить деструктивно, разрушать себя и окружающий мир. Любить себя, мне кажется, позорное занятие. Любить себя можно только выдуманного. Потому что чтобы любить, надо знать. А того себя, которого ты знаешь, ты любить не сможешь. Можно пожалеть себя или помилосердствовать о себе. Как Петр сказал Иисусу Христу: «Помилосердствуй о Себе, Господи! Да не будет с Тобой этого» ( Мф. 16, 22). Вот милосердствовать о себе, относиться к себе с состраданием. С любовью – нет. С любовью у нас возникает тысяча ловушек. Допустим, женщина, дующая себе губы силиконом, любит себя. Но это такая странна форма любви, которая мне совершенно непонятна.
Она любит себя идеальную и приближает себя к идеалу, и насилует свое тело ради приближения к идеалу. Чтобы любить себя, надо всю жизнь валяться в солярии, или потеть в фитнесе, или лежать на операциях. Любовь к себе выражается в современной культуре в издевательстве над телом. Люди меняют пол, сгоняют вес, сидят на диетах.
В этом есть какая-то великая пошлость, самозацикленность. Любить нужно другого. Почему любовь половая требует мужчины и женщины? Мужчина и женщина – это инопланетяне друг для друга. У них разная психика, кардинально разная физика – разная выносливость, темпоритм, эмоциональность. Они другие. Любить надо другого.
И Бог – Другой для человека. Он не похож на человека, Он никакой с точки зрения всех категорий, которые мы знаем. С точки зрения категорий мира аристотелевских, Его нет. Потому что он некатегориален, Он вообще Иной. Он вне категорий. Этот Иной требует любви. Его надо искать, почувствовать, что Он есть, воззвать к Нему с молитвой. И потом Он тебе отвечает: «Люби Меня и тех, которые возле тебя». И ты пытаешься любить Этого Невидимого, и это вообще великий крест.
С точки зрения глубоких понятий любви и глубоких понятий «Я», любовь к себе – это антихристианство в чистом виде, самозацикленность, ведущая к сумасшествию, которым и закончил Ницше. Любить надо другого. На самом деле сила любви должна быть обращена на Бога – сначала и на ближнего – потом.
«Полюби ближнего, как самого себя» – Это просто все решается, хотя бы с точки зрения прощения. Когда я согрешаю и ищу себе оправдания, я призываю себе на помощь космос, гороскоп, родителей, советскую систему, друзей-хулиганов, плохую генетику… Я раскидываю свою вину по всем присутствующим, и оказывается, что я лично и не виноват! Вот если бы мы так искали оправдания грехам ближнего – это значило бы любить ближнего, как себя самого. Попробуйте простить ближнего, разбросать его вину по разным полочкам. Как себя самого, оправдайте его!
Да, пожалеть себя нужно. Если ты нужен другим – например, мать или отец нужны семье. Павел говорит: «Я бы давно хотел разрешиться и быть со Христом, но живу для вас, потому что вам это полезней» (Фил. 1, 23). То есть не мне, но вам. Если ты делаешь операции, которые не делает никто, тебе нужно передать это сокровище, ты живешь в ожидании учеников, и потом уже можешь спокойно уйти. Если есть некая общественная значимость, ты должен поберечь себя, если ты значим. Для семьи, для детей, для тех, кто тебя любит. Это может быть большое число или малое, неважно. Но если у тебя есть тот, кто любит тебя, и ты можешь поберечь себя, то побереги.
Мне кажется, русскому человеку нужно что-то делать ради какой-то большой цели. Ради спасения Балкан от турецкого ига, ради торжества святых ценностей Петра и Февронии на пространстве ЛГБТ-беснования. Ты русский? Любишь Россию? Брось бухать ради России!
Мне трудно представить француза, который бы бросил бухать ради Франции. Но я вполне понимаю русского мужика. Ты же любишь нашу землю, наш народ, историю. Болит душа за то, что происходит? Кинь бухать и стань нормальным! Высокая цель для русского оправдана. Я не знаю, почему так. Почему нельзя французу бросить бухать ради великой Франции, но русскому можно бросить пить ради величия России? Тут есть некая жертва. Россия, если не будет трезвой, великой не будет. Ты же хочешь великую Россию? Ну, так вложи свою копейку в общую казну.
Если наши мужики будут меньше бухать, они начнут читать, потом в спортгородок забредать без пива, потом, глядишь, и в церкви окажутся. Когда есть только футбол и пиво, тогда все понятно, выхода нет. А когда есть некий идеал трезвости, они разверзшуюся пустоту начнут заполнять книжкой и, неизбежно, Церковью. Вообще, все, читающие книги, будут в Церкви.
Нужно еще культуру чтения возрождать. Писатель же что делает? Он вызывает тебя на диалог и рождает неприятие, отторжение, бунт, гнев, согласие, симпатию. Он, по сути, невидимый собеседник. То есть он рождает в тебе твой собственный внутренний мир. В этом и ценность книги. При отсутствии серьезных собеседников, книга способна тебя двинуть на внутренний поиск, на бунт, на борьбу, на согласие, на радостное обретение. В этом ценность чтения. Начинаешь читать, начинаешь думать.
Духовенство наше невозможно переоценить во всех аспектах. Оно есть фактически совесть нации, что бы про него ни говорили. Какая нация – такая и совесть. Оно фактически призвано творчески включиться во все дела неполитического характера. Чем важна тема трезвости? Она не политическая. Если наши мужики прекратят бухать, наши женщины перестанут делать аборты, а наши подростки и юноши отлипнут от порнографии. Найдут себе замену в виде турника, библиотеки. Мы через 15 лет не узнаем Россию. Это будет по-настоящему великая страна. Она и так великая. России незачем доказывать, что она – великая. Она велика не только в силу географии, но в силу истории, внутреннего потенциала, сонма святых, синодика ученых, нобелевских лауреатов. Она велика по факту. Тут нечего расшаркиваться, книксены делать, типа «Извините, мы поздние дети в европейской цивилизации». Мы великие и так. Только надо, чтобы это величие было востребовано и впитано наследниками этого величия.
В этом смысле духовенство может инициировать великие вещи: женщины без абортов, мужики без пьянства, подростки без порнографии. Этим трем категориям людей дать пастыря, литургическую церковную молитву – как отдушину, как отдых души, как ориентир движения и как реальную укрепляющую силу. Через 15 лет у нас будет новая страна, появятся новые элиты. Наши люди, которые не прячут детей в Лондоне, а бабки в Сингапуре. Новые люди, православные. Которые не афишируют, а делают правильные вещи.
Государство, по идее, должно озаботиться судьбой своего населения и духовным здоровьем своего народа. В принципе, русское государство должно заботиться о русском народе. Заниматься не народами вообще, но русскими в первую очередь. Нас спаивали государственники. Факт исторический в том, что русских людей споило государство. Иван Грозный начал спаивать людей: это монополия на водку, «казёнка». Монопольное самогоноварение – это же сумасшедшие деньги! Спаивали нас наши православные цари. Государственники и помочь должны выкарабкаться из этого всего. Конечно не так, как Горбачев, который порубил крымские виноградники.
Я поддерживаю идею ограничения продажи алкоголя с 21 года, запрет продажи на заправках, удаление от социально значимых объектов – школ, детских садов, ограничение продажи ночью – это все прекрасные вещи.
Потом, нужно с пивком разобраться. Все начинается с пивного алкоголизма. Еще, возможно, с продавцов алкоголя снимать пеню на содержание алкодиспансеров. Здесь нужно познакомиться с опытом других стран. Просто запрещать мы не можем. Но можем часть сверхприбылей направить на лечение алкоголиков.
Социальная реклама очень важна. Она работает. Например, «узнай себя»: приходит пьяный жлоб домой и разгоняет всех по углам. Показать мужику: ты не похож ли на этого человека? Или человек выпил, сел за руль, поехал и улетел, и забрал с собой кого-то в другой мир. Это все можно снять, показать. Реклама запрета на алкоголь при посадке за руль. Домашнее насилие, связанное с пьянством. Социальная реклама может работать во всех направлениях, государство в силах это сделать.
Но если вам интересны только доходы от алкоголя, тогда вы иуда. Есть душа торгаша и душа земледельца. Торгаш продал сегодня утром, купил сегодня вечером, завтра утром опять перепродал. Он крутится на марже, быстро продает и быстро покупает. Это душа торгаша. А душа земледельца – сегодня посеял, соберу через пять месяцев и съем через восемь месяцев. Я бы хотел, чтобы нами правили не иуды, а земледельцы, потому что генетика наша – земледельческая. Нам надо, чтобы нами правили люди со стратегией мышления: «Я вложу сегодня, завтра прибыли не будет, и послезавтра не будет, и через год не будет. Но через три года я не буду строить новую тюрьму, не буду строить новый диспансер для алкашей, не буду строить приют для брошенных детей. Эти люди социализируются».
Если человек стратегически думает, ему не нужно сегодня вложиться, чтобы завтра нажить денег. Он думает о людях. Это вопрос большой. Элиты, мнящие себя элитами, – они полностью отделены от нас, мы никак не влияем на них, или они связаны с нами все-таки? Может быть, наше покаяние, наша молитва, наш вопль к Богу могут изменить что-то? Может быть, в элиту войдут люди, а не нелюди? Которые будут работать не по иудиной схеме «обворовал – вложил – собрал дивиденды». Чтобы думал о стратегии: сегодня мы потеряем, еще два года потеряем, но в третий год соберем прибыль – человеческий капитал, здоровое потомство, уменьшение заключенных, расходов ФСИН. Это же стратегия! У нас есть такие люди, или мы дожили до полного безбожия?!
Церковь должна любить Бога и людей. Любовь к Богу рождает энергию спасать людей, которых она знает, любит и отвечает за них. Все остальное должно интересовать её во вторую очередь. Близость к власти должна быть второстепенна, денежный доход и калькуляция должны быть второстепенны. Сначала люди. Будут люди – будут деньги.
По сути, люди – это сокровищница Церкви. Их карманы, их сердца, их совесть, их души, их мысли. Поэтому Церкви надо заниматься главным и пренебречь второстепенным – канцелярским рабством, бумажной волокитой, иерархическими тяжбами всякими, – и заняться людьми. Литургически и евангелически. Нужно влюбить каждого прихожанина в Евангелие и влюбить каждого прихожанина в литургию. И чтобы и то, и другое было им понятно. Тогда у нас появится еще один великомученик Георгий, святой Пантелеимон, у нас опять возникнет святой Онуфрий, великий Антоний, Феодосий Печерский, у нас будет новый Сергий Радонежский. Будет все другое, другая жизнь!
Протоиерей Андрей Ткачев