Читать ночью, и без света!

Тир. Учусь я в одном из полувоенизированных учебных заведений нашей страны. Не буду вдаваться в подробности — школа милиции это, училище МЧС или же военный институт — не суть важно. Важно лишь то, что ВУЗ наш является режимным объектом, то есть огражден забором, имеет КПП, внутри института несут службу наряд- патрули, караул, дневальные и т. д. И в силу нашей военной направленности мы часто имеем дело с боевым огнестрельным оружием различного вида и назначений, в том числе и с пистолетами. Специально для стрельбы из данного оружия у нас на территории института оборудован стрелковый тир — длинное и узкое помещение, находящееся на полуподвальном уровне одного из учебных корпусов. Стоит сказать, что тир этот — длинное, примерно метров в 120 помещение, разделенное на три части: учебный класс, преподавательская и, собственно, сам тир на 60 метров. Тир оборудован давно — лет 30 назад, и с тех пор немало ребят, учившихся у нас, по разным причинам подносили ствол пистолета к виску, вместо того чтобы направить его в мишень, и — сами понимаете… Немало ходило слухов и рассказов — из-за чего стрелялись, как вылетали мозги через выходное отверстие, как становились заиками те, кто стоял в этот момент рядом и так далее. Ребята, делавшие ремонт летом в тире, задерживались в нем допоздна, а иногда даже ночевали — за это они имели шанс беспроигрышно сдать сессию — преподаватели-огневики умели договариваться с другими преподавателями. И вот иногда после тех ночевок они рассказывали, что будто ночью кто-то воду в преподавательской из крана пьёт — именно пьёт, а не просто кран подтекает. Были и прочие выдумки не выше уровня страшилок про черного пионера, которым пугали детей в пионерлагерях. Я, как человек, не верящий в духов, мистику и прочую ерунду, которая выходит за рамки объяснимого, посмеивался над такими байками — но до поры до времени… Как я уже говорил, внутри ВУЗа несется наряд-патруль, суть его — просто ходить по определенному маршруту и прислушиваться, не лезет ли вражина иностранная через забор и просматривать, не воруют ли патроны на складах вооружения. Маршрут патрулирования проходил и мимо окон этого тира. Ходили посменно в три смены — два часа ходим, четыре отдыхаем, в смене два человека. В ту ночь я заступил с одним из моих лучших друзей (назовем его Дима, кому какое дело тут до его имени). Ходили мы в смене с часу до трех ночи — не самое холодное время для зимы, и спать не так охота. Заступили, ходили по маршруту, как всегда, смеялись, обсуждали девушек, планировали, куда пойдем пить на выходные, и прочее — надо же было чем-то время занять. Прошли два круга, оставалось еще два. Мы пошли на третий круг, предварительно посидев пару минут на курилке, чтобы поправить броню и автоматы. Прошли мимо складов, столовой, автопарка — все было тихо и мирно, ВУЗ спал, фонари мирно покачивались от легкого ветерка — не пронизывающего, а какого-то нежно-приободряющего. Впереди показался учебный корпус. Мы прибавили шагу, ибо на повороте к нему ветер в любую погоду снег в глаза бросал. Минуя поворот, мы пошли вдоль тира, к его спящим окнам. В этот момент послышался щелчок — вырубился свет. Надо было вновь идти к этому ветреному повороту и включать рубильник освещения. Возвращаться не хотелось никому и мы, поспорив на «камень-ножницы- бумага», определили, что идет Дима. Он скрылся в темноте — были слышны лишь поскрипывания его шагов по снегу. Я остался в кромешной темноте и от нечего делать решил достать телефон и глянуть на время. Сунул руку в карман ватников, вытянул телефон, а он неуклюже выскользнул из рук и упал чуть позади меня. Я обернулся лицом к окнам учебного класса тира, чтобы поднять телефон… и онемел. Свет в тире горел — причем горел не так, как горят обычные лампы. Он горел, но не освещал ничего, кроме самого класса и людей, сидящих за партами. Какие люди в половину третьего ночи??? Я присмотрелся — у четверых из них было снесено полголовы выстрелом. Это были те самые, кто стрелялся в тире, уходя от проблем. Там же, рядом с ними, сидели наши преподаватели, но они были моложе лет на двадцать и были примерно моего возраста. Учащиеся сидели и смотрели на лектора — точнее, на тело в форме, без головы и шеи — вместо них были только рваные куски шейных мышц. Все присутствовавшие застыли в единой позе и смотрели на безголового, не шевелясь, не моргая, не дыша. И внезапно все как по команде мгновенно повернули головы в мою сторону и открыли рты. Через рты людей, у которых отсутствовали задние стенки черепов, можно было видеть их насквозь, словно они картонки с дырами… Секунда — и все исчезло: свет, люди, безголовый преподаватель. Все это жуткое зрелище длилось всего секунд десять. Я стоял неподвижно пару секунд, потом, забыв про свой телефон, побежал туда, куда пошел Дима — к рубильнику. Дрожащим от ужаса голосом кричал: «Димон, Димон!». Я не видел ничего, пару раз спотыкался и падал. Почти добежав до угла, я услышал выстрел и свалился с ног от неожиданности. По рации закричал дежурный — кто стрелял, где находитесь? Я не смог найти в снегу выпавшую рацию, да и не искал его особо. На четвереньках я пополз к углу, где должен был быть Дима. А он лежал там с вырванным из головы куском — выстрелил себе в глаз. Дальше не помню ничего — от перенапряжения, видимо, потерял сознание. Очнулся в госпитале, сначала подумал, что все было сном. Но это был не сон. И я уверен — теперь и Дима сидит в тире с теми людьми за одной партой и слушает безголового преподавателя.