14 июля 1918 года родился Ингмар Бергман

5.4.56 г. Раз Рыцарь узнает, что он умрет на следующий день, точнее, как только Смерть обыграет его в шахматы, это говорит только об одном. Смерть ищет контакта с людьми. Смерть дает ему убийственную характеристику, и теперь он делает, что может. Смерть обращается к Рыцарю: Моя власть абсолютна. Ты видишь, как я забираю людей и задуваю их, как горящие свечи. Никому не уйти, видишь — я здесь, чтобы убивать. Важно! Если Рыцарь вот-вот умрет и знает, что это его последние часы, за которые к тому же придется побороться, он должен внезапно открыть для себя непередаваемую красоту жизни — ту красоту, которой поделилась с ним Миа во время их пасторальной сцены. Это — главное и непоколебимое убеждение. Жизнь — богатство. Жизнь — это богатство! Что за бездонная банальность! Что ж, тогда придумай что-нибудь получше. Если сможешь. Попытайся написать сценарий к этому фильму таким образом, чтобы он согласовывался с твоим опытом, но при этом — с новыми мерзостями. Попробуй! 25.4.56 Раздумья. Собираюсь в Канны с «Улыбками летней ночи», чувствую себя подавленным, очень волнуюсь. Сегодня прочел статью Стига Альгрена в Vecko-Journalen, где он просто разгромил меня. Иногда я ощущаю страшную усталость и ничего не понимаю. Неужели я такой никудышный писатель. Чего мне не хватает. Я знаю, что у меня трудности с сюжетом, ничто не дается мне даром, но что я делаю не так, чем заслужил такую жестокую критику. Ведь все, что я пишу, является основой для фильма или спектакля, у меня никогда и в мыслях не было издать это в виде книги (ну ладно, иногда я все же мечтаю об этом!). Знаю, для этого у меня нет никаких способностей, моя сила — в сценическом диалоге, точно так же, как сила поэта — в его особом даровании. Все это я знаю и понимаю. Многое из того, что я делаю, кажется мне нескладным, неверным и уводящим в сторону от задуманного смысла, но я всегда ищу жизнь, сценарий должен быть живым в каждую секунду, а когда я сталкиваюсь с такой критикой, на меня накатывает страшная усталость и неуверенность. Я не жалею себя (ну, может быть чуть-чуть!), но мне становится на удивление стыдно и не по себе: я начинаю задаваться вопросом, что я на самом деле делаю такого, что вызывает у этих людей такой гнев. Я знаю, что мне не хватает ясности, и понимаю, насколько пренебрежительно отношусь к своим взглядам и к своей вере, которая, по сути, существует, лишь когда я о ней говорю. Душе моей присуща некая ранимость, некая неуспокоенность, с которой мне приходится постоянно бороться и которая безумно раздражает меня. Мне бы хотелось стать настоящим профессионалом, мастером своего дела, добиться признания (ну, это не обязательно), я хотел бы сесть, успокоиться и подумать: Каковы мои взгляды. Во что я верю. Чего мне на самом деле надо. Куда мне двигаться дальше. Мне не помогают похвалы (которыми я жадно упиваюсь), но не поможет мне и вся эта отвратительная критика, парализующая и утомляющая меня. Если бы я только мог махнуть на все рукой (на самом деле я так и делаю, или нет!), если бы мне удалось научиться ощущать безоблачную радость от того, чем я занимаюсь, от созидания, а также от того, что работа спорится. Мне хочется найти верный тон, простой и свободный, понятный всем (Действительно ли я этого хочу!?) Побольше бы веры в себя, чтобы не впадать в такую зависимость от чужого мнения и не быть столь падким на похвалы. Все, хватит самоанализа. Тем более что пользы в нем особой нет. Если бы только у меня было с кем поговорить, посоветоваться. Теперь я понимаю, в чем проблема: я воспринимаю все в образах и ситуациях, которые я пытаюсь перенести в сценарий, выразить словами, чтобы затем вновь воссоздать в фильме. © Ингмар Бергман (рабочие тетради 1955 - 1974 гг.) https://kinoart.ru/texts/bergman-diary