Начало булавинского выступления традиционно связывают с земельными спорами донских казаков с Изюмским полком

В 15 сборнике этому вопросу уделено особое внимание, т.к. все точки над "i"до конца так и не расставлены. Не предлагаю задачу окончательно решить этой вопрос в данной заметке, не тот формат. Предоставим эту перспективу для историков, которые будут изучать опубликованные документы в 15 книге. В довоенном издании "Булавинское восстание (1707-1708 гг.). М. 1935. С. 87–106. земельных "спорных вопросов" касается «память» от 19 октября 1704 г. с отметкой "конец утрачен". А "Отписка" изюмского полковника Ф. Шидловского с жалобами на донских казаков 1706 г. представлена с рядом неточностей при идентификации и пропусками слов: Мининков Н.А. Первое упоминание о Кондратии Булавине // Новый часовой. Русский военно-исторический журнал. № 13-14. 2002. С. 225-229.
Несколько выписок.
"1705-м году декабря в 3 день" состоялся круг станицы "Бахмуцкой", но коей "станишной отоман Кондратей Буловин с товарыщи" приговорили поставить "во дьяки" местного казака. А в январе 1706 г. Булавин прибыл в составе "лехкой станицы" и подал челобитье в Патриарший приказ "преосвященному Стефану митрополиту Резанскому и Муромскому", чтоб дозволили "за небытностию в ближних местех церквей", ибо "Бохмутцкой станицы прихотцкие люди помирают без покаяния и бес причастия, и погребают без вещеника; и в том нам великая бес вещенника нужда; а иныя городки в дальном ростоянии верст за пятьдесят и больши". И "где посторена часовня, построить церковь на том месте во имя Иоанна Предотечи", а того донского казака, а теперь дьячка, как человека доброго и не пьяницу, "благословить во дьяконы и посветить в попы". "Горада Черкаского козак Тимофей Амвросимов вместо станичного атомана Кондратья Афонасьева и всей Багмутской станицы по их велению руку приложил". Как видим, Кондратий Булавин грамоты не знал, да и старообрядцем не был. И когда во время восстания одним из лозунгов якобы была борьба "за старую веру", вероятно это был такой "ход конем", чтобы привлечь под своем знамя как можно больше сторонников. Это одно из первых документальных упоминаний о Булавине, как о донском казаке.
В далеком 1599 г. "Волость Донетцкая по реке по Донцу от Белагорода вниз, а в ней было за помещики", но "по государеве цареве и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии грамоте Донетцкая волость по Донцу юрты, которые были отданы за помещики, отданы донецким атаманом и казаком, которым быти на Донце по перевозам от татар и от черкас беречи." В итоге "Донским атаманом и казаком" отданы "вниз по Донцу" "Катковской юрт", "Бабкинской юрт", "Мохначевской юрт", "юрт Можевской", "юрт Коменшенской", "юрт Иловской", "юрт Коменшенской", "Тюндиковской юрт", "юрт Болыклейской", "юрт Чепелевской", "юрт Берецкой", и тот самый "юрт Изюмской от Солоново озера вниз по Донцу по обе стороны по Оскол, а ныне тот юрт дан атаману ...".
И владели "изстари донские казаки по Дону и по Донцу ... по своей казачьей обыкности всякими угодьи, покамест от реки их казачье пищали голос слышать".
И вот прошло более ста лет. Как только в тех местах находили новые соляные озера и стали варить больше соли, строились городки Тор (Соляной), Мояк, Изюм др., туда пробирались "руские люди" да "черкасы". Еще "до измены Ивашки Брюховецкого и Стеньки Разина владели по речке Бахмуте рыбными и звериными ловли цареборисовские и мояцкие, и торские жители, и иных городов чюгуевцы, салтовцы, волуйчаня от приходу неприятельских воинских людей тайно". Как выяснилось, отец Кондратия Булавина - был рейтар из "руских людей" и боярских детей Афанасий Абакумов сын Булава, пришел в Салтов из Чугуева, и после бежал на Дон. Не исключено, что для семьи Булавина эта местность по Донцу была уже давно известна не по наслышке.
Для решения сыска, у кого же больше прав на "угодья", стороны привлекали свидетелей, чьи показания порой противоречили друг другу:
"Города Волуек старожилые станичники четырех, казаков трех, стрельцов три, ямщика, один человек сказали: наперет сего в давных годех, как не было городов Изюма и Мояцкого, Соляного, и речками ж Багмутом и Красною, и Жеребцом со всеми угодьи владели донские казаки; и для зимняго времени были у них, казаков, курени; да владели ж из розных городов люди наездом для рыбной и звериной ловли".
"Царевоборисовские жители руские люди и черкасы шездесят три человека сказали: как де не было городов Царево Борисова и Мояцкого, и Тору, и Изюма, и в то время речки Багмут и Красная, и Жеребец за приходами неприятельских воинских людей была в пусте, и поселения на них никакова не бывало, только по тем речкам были наездом для звериных и рыбных ловель Белогороцкого розряду розных городов руские люди и черкас. А донских казаков по тем речкам никакого поселения не бывало, только изстари те вышеписанные речки во владении были Белогородцкого розряду городов".
"Мояцкие жители сорок человек сказали ... пасеками владеют и сено косят торские и маяцкие жители. А поселения никакова на тех речках до построения города Бахмута и села Ямполя, и села Красного, что у Меловаго броду, их, донских казаков, никакова не бывало. И до тех вышеписанных измен донских казачьих городов Боровского, Краснянского, Сухорева не было".
"Бахмуцкие жители атаман с товарыщи тритцать человек сказали: наперед де сего речками Бахмутом и Красною, и Жеребцом владели цареборисовские и мояцкие, и иных городов розных чинов людей, а донские казаки теми речками не владели, а владели де они, донские казаки, вверх по речке Донцу только до речки Айдара".
"Донские ж казаки сухоревские жители четыре человека сказали: речками Бахмутом и Красною, и Жеребцом изстари владели де они, донские казаки; и на речке де Бахмуте обыскали они соляные воды и для проведы и ванья той соли ездили, и близ той речки Бахмута на берегу выкопав колодезь, и варили они тое сольдь недель з десять и больши."
"И они, донские казаки, к тому сыску взяв де с собою с Волуйки и ис Чюгуева свойственников и друзей своих, ково они похотели", и от них брали выгодные для них "скаски".
"И в сыску явилось, что те урочища изстари владельства Белогородцкого розряду руских людей; и по тем крепостям тех донских казаков свойственников и друзей ложны скаски стали быть явны, что сказали неправду".
Ну и как тут было реально и справедливо разобраться, кто же прав?
Тогда царь отписал все земли на себя, а управляющим поставил изюмского полковника Федора Шидловского.
Но спорщики этим довольствоваться не могли. То казаки "изюмцев" гоняли. То старшины и козаки Изюмского полку ловили казаков верховых городков и "чинили" им "смертныя убивствы, и разорения, и всякой многой грабеж".
В 1703 г. Изюмского полку сотники и "полчане"" неприятельским спасобом ... городок козачей ... весь да основания" разорили, "и домовное поселение все" поломали, "и пожитки у казаков наших полчане ево все пограбили и рознесли".
В декабре 1705 г. "Изюмского ж полку наказной атоман Шуст, собрався многолютством, по неприятельски воинским поведением со всяким ружьем приступал к городку" донскому, "бил на них боем; и ранили Озовского Предтечева монастыря ченца". И видя "такое их неприятельское нахождения", "послали в ночи в розныя станицы" за помощью. Но "Изюмского полку атоман Шуст, видя свое воровство, той же ночи убрався совсем с полчаны своими пожитки", из "войскового юрту Бахмута речки бежал."
"В отписке ж брегадира изюмского полковника Федора Шидловского" сказано: "в прошлом 705-м году по указу великого государя ... к атаману и ко всему Войску Донскому велено ... послать от себя войсковые указы Сухаревской станицы к атаману и х казакам, и к иным, которые поселены на речках Красной и Жеребцу, и на Бохмуте, и от спорных земель и угодей живут в близости, чтоб они по тем речкам и урочищам землями, и лугами, и лесами, и всякими угодьи владели", а к изюмцам не цеплялись, "и во владение изюмских казаков в земле, и в луга и в соляные, и в селитреные промыслы и в ыные их угодьи не вступалиса б", "и на речке Бахмуте таможенную пошлину с приезжих людей и проезд брать, и описной соли продавать выборным головам не возбраняли б, и ссоры б и драк не чинили, покамест о тех землях и о угодьи розыск и указ учинен будет." Но донские казаки "учинились ослушны", "казаки Кондрат Булавин с товарыщи, собрався многолюдством, в прошлом 705-м году в октябре да в декабре месяцах, наехали на речку Бахмут неприятельским способом и с огненим ружьем, и ... с обоих сторон речки Бахмута полчан ево збили, многих смертным боем били, от которого бою иные полчаня ево померли; а солеваренные их заводы, и печи и сковороды, и всякие их пожитки пограбили, и з дворами их завладели, и государеву таможню разорили; а выборных голов и целовальников, бив смертным боем, пошлины збирать не дали, а описную соль пограбили". Из новопоселенных слобод Изюмского полка тут же посыпались жалобы к "адмиралтейцу к Федору Матвеевичю Опраксину" да к войсковому атаману к Лукьяну Максимову.
Послали "с Воронежа" дьяка Алексея Гочакова "с начальным человеком и с солдаты, изюмцы и с торскими жительми, и с мояцкими, всех будет с ним, дьяком, людей с четыреста с ружьем и знамени". "И бахмуцкой атоман Кондратей Булавин с козаками вышед из городка и встретил ево, дьяка Алексея Горчакова, и спрашивал: для какова дела многолютством норядным делом приехоли. И он, дьяк Алексей Горчаков, сказал, что приехол де я по наказу для осмотру и переписки спорных бахмуцких соляных заводов. И те ... бахмуцкия козаки ево, Алексея Горчакова, с честию пустили и отвели постоялой двор, и всякою подобающую честь ему воздали, и кораул у двора поставили для всяких невеж, чтоб безчестия никакова не учинили." А вот остальных 404 человека далее не пустили, "чтоб они на Бохмуте чего ... козаком своевольством своим какова убивства и гробежу не учинили б". И несмотря на казалось бы радушный прием, и вроде бы донцы типа забыли о "разорении, и о убитых и безвесно потерянных козаках, и о всяком гробеже", и даже "ему, дьяку, во всем осматривать и переписовать соляныя заводы павольно довали". Вот только Горчаков "сам осмаривать" не пожелал, и уехал в Воронеж....
А что происходило потом, читатель найдет в 15 выпуске "Материалы по истории и генеалогии казачества"
#архиввиталиягусева