Предыдущая публикация
Как это было...
Светлой памяти Донских казачек - верных боевых спутниц.
-----------------------
Статья Ивана Лисенко "Наши сёстры" в журнале "Вестник Первопоходника" (№ 27 за декабрь 1963 года).
"... При соединении 4-й и 1-й батарей в станице Новодмитриевской, вместе с остальным составом к нам попала и сестра милосердия - уроженка Донской области Ольга Ивановна Горшкова. Скромная и деловитая, она завоевала общую симпатию и уважение за своё недолгое пребывание в батарее. Помню один из переходов после отхода от Екатеринодара: я шёл, придерживаясь за щит орудия, а рядом шла Ольга Ивановна со своей полевой сумкой. Меня поразило выражение глубокой печали на её лице, и я невольно спросил: "Отчего вы так грустны? Слава Богу, мы вышли из окружения и идём к вам на Дон". Она ответила, что вспомнила своего жениха, оставшегося на Германском фронте и родных и чувствует, даже знает, что никогда их больше не увидит. Я был смущён уверенностью её слов и пытался сказать ей что - то в утешение, но она молчала. Через несколько дней, при переходе железной дороги у Горькой Балки батарея попала под орудийный и пулемётный огонь бронепоезда. Быстро снялись с передков и прямой наводкой отогнали красных. В нескольких шагах от орудий низким разрывом шрапнели была убита Ольга Ивановна...
После боя под Ростовом в 1917 году наша батарея вернулась в Новочеркасск и расположилась в Платовской мужской гимназии. Заботу о нашем питании взяла на себя заведующая бывшим до нас в гимназии лазаретом, ей помогала сестра милосердия, казачка Кумшацкой станицы Домна Ивановна Сулацкая. В начале января 1918 взвод батареи был отправлен в отряд Чернецова, защищавшего Донскую область севернее Новочеркасска. К взводу присоединилась и Домна Ивановна. Позднее она нам говорила, что ей было бесконечно жаль нас, таких молодых и одиноких на Дону, идущих защищать Новочеркасск, в то время как офицеры и казаки расходились по домам. Небольшого роста, крепкая, ловкая и хозяйственная, ока казалась мне воплощением лучших черт казачества. Скоро стала она для нас не только образцовой и бесстрашной сестрой милосердия, но и как бы старшей сестрой всех нас, 18-летних юношей. Она была старше нас года на 3 и держала себя соответственно - по-домашнему просто, деловито и серьёзно. Нельзя представить себе 1-ю генерала Маркова батарею без полковника Миончинского, капитана Шперлинга и Домны Ивановны. Бои 1-го Кубанского Похода вспоминаются мне монотонными переходами, прерывающимися появлением у орудия командира батареи или самого генерала Маркова и командой: "Номера на передки садись! Орудия рысью марш!". Наскоро вскочив, кто на передок, кто на лафет или зарядный ящик, мы обгоняем колонну и идём вперёд к цепям прогнать бронепоезд или сбить пулемёты. Ясно помню, как под Выселками мы под обстрелом неслись вперёд сбить пулемёты противника у мельницы. Едва успев вскочить на переходящий на рысь зарядный ящик, я увидел ловко на ходу прыгнувшую и примостившуюся на "стреле" ящика (окованный железом деревянный брус, соединяющий ящик с передком) Домну Ивановну. На моё удивленное замечание: "Куда вы, Домна Ивановна? Ведь только одно наше орудие идёт в цепи!", - она спокойно возразила:- "Вот потому - то мне и надо быть с вашим орудием: не дай Бог, кого пуля зацепит!". И так всегда Домна Ивановна находила, где ей "надо быть". Господь хранил её, и она отделалась только двумя ранениями. В бою под Шишкиным в декабре 1918, где был убит у орудия полковник Миончинский, Домна Ивановна под пулями переходила от орудия к орудию и наливала из фляжки каждому поочередно стопочку разбавленного спирта, а на закуску давала по ломтику хлеба с куском сала. Кухни в этот день мы не видели и ночью вышли, ничего не евши. Вспоминаю конец января 1919 в Донецком Бассейне. Наше орудие ещё до рассвета заняло позицию в стороне от железной дороги, ожидая "Черномора" - красный бронепоезд с командой из матросов, причинявший нам большие неприятности. Недалеко у железной дороги - полуразрушенная гранатой будка путевого сторожа. Холодно, острый ветер и мелкий частый дождик, постепенно проникающий струйкой за воротник шинели, влага пропитывает обувь, одежду и папаху. Прибыв за несколько дней до этого из госпиталя после сыпного тифа, я был ещё очень слаб и в каком - то пассивном состоянии лёг на мокрую землю возле колеса стоящего на позиции орудия и задремал с мыслью: хоть бы "Черномор" скорее появился, чтобы согреться и избавиться от противной мелкой дрожи. Вдруг чувствую, что кто - то трясёт меня за плечи, и слышу настойчивый голос Домны Ивановны:
- Прапорщик Лисенко, идите скорее чай пить! Командир взвода разрешил поочереди пройти закусить.
Подошёл прапорщик, сменивший меня у орудия. Вместе с Домной Ивановной я прошёл к разбитой покинутой будке. Оказывается, наша сестра заставила ездовых закрыть от ветра и дождя деревянными щитами разбитые окна и стену будки и вскипятила воду в котле уцелевшей печки. По очереди Домна Ивановна поила нас всех чаем, прибавляя "для дезинфекции" немножко спирта, и угощала ломтем хлеба с неизменным салом. Где и как она всё это доставала, никто из нас не спрашивал. Промокшие и голодные люди веселели, согретые заботой нашей сестры милосердия - казачки. Много можно вспомнить таких эпизодов боевых будней, когда Домна Ивановна, исполняя свой прямой долг - перевязки раненых и лечения больных - находила ещё время и силы своей заботой скрашивать тяжёлую жизнь строевого состава. После 1-го похода часть наших казаков перешла в казачьи подразделения, но Домна Ивановна осталась с нами - марковцами... В Галлиполи в наш дивизион были зачислены офицеры разных расформированных артиллерийских частей. Среди них был и кадровый офицер, командовавший батареей на Германском фронте, капитан Я. Нам он казался пожилым, так как ему было уже "за 30". Тактичный и добрый, он быстро завоевал общее уважение и симпатии. По прибытии в Болгарию, где не сразу наладилась наша жизнь, его единогласно выбрали заведовать артельным хозяйством. Несмотря на прогрессирующее уменьшение отпуска сумм на довольствие, он прекрасно поставил питание дивизиона: завёл целое хозяйство (огород и свиней), чтобы улучшить довольствие, по ночам уезжал в горы, в далекие сёла, дабы рано утром попасть на базар и к жителям и достать свежие и дешёвые продукты. Все мы ценили его энергию, настойчивость и удивлялись положительным результатам. В 1923 году я покинул Болгарию и уже в Чехословакии узнал, что Домна Ивановна вышла замуж за этого капитана. Мои друзья перед 2-й Мировой войной ездили в Болгарию и встречали чету Я. и их подрастающую дочь. Трогательно отзывалась Домна Ивановна о всех нас, живущих и ушедших в иной мир, и говорила, что все мы были для неё, как "родные дети"...
на фото: Прощание..Автор Ю. Щетинин.
источник: https://vk.com/id142831453
Следующая публикация
Нет комментариев