Китайский художник Чжэнь 6-й год рисует портреты китайских коррупционеров. Сейчас он сделал уже 1600 картин, его план – нарисовать до 2020 года 10.000 портретов (http://www.npr.org/2012/06/29/155773618/a-portrait-of-chinese-corruption-in-rosy-pink?ft=1&f=1001&sc=tw&utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter). Чтобы ускорить работу, он нанял 20 рисовальщиков. Продукция Чжэня хорошо расходится среди оппозиции – вешая портреты мздоимцев на стену, они верят, что борются с режимом. Отец и мать Чжэня, интеллигенты в 3-м поколении, попали под каток культурной революции Мао. Его дед как «шпион Гоминдана» был расстрелян в начале 1950-х. Сам Чжэн прожил 10 лет в США. В общем, особых причин любить свою родину у него не было. Зато Китай стал тем местом, где диссидент Чжэнь выбился в миллионеры. И богачом его сделала оппозиционная деятельность: художник рисует портреты коррупционеров, крупных выходцев из партийного и хозяйственного аппарата КНР. В Китае коррупция является обыденностью. «Не подмажешь, не поедешь», — именно бизнес (капиталисты) и являются главным развращающим механизмом этого явления. По самым скромным оценкам, объём взяток в Китае ежегодно достигает 300-350 млрд. долларов. Около 100 млрд. из этих денег оседает на счетах за границей (в основном, в банках Гонконга и Сингапура). Как и в России (Бразилии, Турции, Мексике, Экваториальной Гвинее, и т.д.) 90% оборота этого «рынка» приходится на бизнес: капиталисты суют деньги чиновникам, чтобы получить выгодный контракт, задавить конкурента, «выиграть» липовый аукцион, по балансовой стоимости «купить» кусок государственной земли или здание, поучаствовать в приватизации. Лишь 10% коррупции в денежном выражении приходится на простой народ: сунуть купюру полицейскому, врачу или мировому судье. В Китае, где сохраняются остатки маоизма (архаичного, первобытного социализма), с коррупцией понемногу борются. Но чем больше капитализма в стране, тем тише эта борьба. Для сравнения: в 2000 году в КНР осуждалось около 11 тыс. коррупционеров, в 2010-м – только 3,6 тыс. Разумеется, за эти 10 лет коррупции в стране меньше не стало. Просто партийный и хозяйственный аппарат сопротивляется всеми силами борьбе против своего класса. Чжэнь стал собирать фотографии главных коррупционеров (мэров городов, министров, партийных бонз, директоров госпредприятий, магнатов) 10 лет назад. Тогда же ему в голову пришла идея рисовать их портреты. Все они выполнены в розовом цвете – под тон 100-юаневой купюры. Своих сил Чжэню хватало только на 100-150 портретов в год (они размеров 50х60 см, выполнены масляными красками на холсте). В 2011 году Чжэнь нанял 20 ремесленников-рисовальщиков в «деревне художников» Дафен. Расскажем немного об этом месте. «В китайской деревне Дафен около города Шэнчжен ежегодно производится 5 млн. картин – 50% мирового рынка. Средняя цена поделки составляет 40 долларов. Рисуют их 12 тысяч художников. Наиболее передовые лавки в Дафене сегодня внедряют конвейерное производство картин». Процесс убыстрился, и сейчас коллекция Чжэня насчитывает уже 1600 портретов коррупционеров. Но в его планах теперь к 2020-му довести их число до 10 тыс. Портреты коррупционеров продаются по 500 юаней (90 долларов), ремесленник получает за рисование 1 единицы – 100 юаней. Таким образом, Чжэн имеет с каждой картины 400 юаней. Несложно подсчитать, что до 2020 года он заработает на них более 3 млн. юаней. Кто же покупает картины Чжэна? Их приобретает китайская оппозиция. В стране, где запрещены акции прямого действия, забастовки и даже критика власти в интернете, остаётся один путь борьбы с режимом – иносказательный. Условный китайский оппозиционер вешает дома портрет какого-нибудь коммуниста, мэра Шанхая, взяточника, «заработавшего» 20 млн. долларов. Вероятно, расстрелянного или получившего 20 лет тюрьмы. На вопрос политической полиции, пришедшей в дом, всегда можно сделать круглые глаза: «Он же коммунист? Что, расстреляли? Не знал». Это как если бы российский оппозиционер повесил у себя дома художественно исполненный масляной краской портрет Евсюкова, Цапка или Цеповяза. «Он же член «Единой России»! Что, осуждён? Не знал».